Корабль шел под обстрелом. Палубы и перегородки скрадывали, заглушали грохот взрывов, но все равно, каждый удар по броне, каждый взрыв на палубе или в оконечностях, каждый близкий разрыв у борта отдавались звоном корабельного набора. Шпангоуты и стрингеры протяжно стонали и гудели. Казалось, это человек стонет от ужасающей боли.
– Иногда приказы надо нарушать, – пробормотал себе под нос Сверг.
Приблизившись к Барко, он негромко приказал:
– Береги их, – короткий кивок волевого подбородка в сторону даур. – Я поднимусь в кормовую рубку.
– Иногда приказы надо нарушать, – тихо ответствовал отставной канонир. – Лучше всего сразу доложись капитану второго ранга Араксу. Ему будут нужны посыльные. Связь в бою всегда работает отвратительно.
– Ты слово в слово повторил то, что я только что подумал.
– Мне это говорил твой отец. Давно. Еще на «Горицвете».
Молодой человек вышел в коридор, плотно закрыв за собой люк. Дорогу он помнил хорошо. Прямо по коридору. Затем вверх по трапу до главной палубы. Задрайки тяжелого люка с трудом поддаются. Сверг вспотел, пока открывал люк. Поднявшись на палубу, первым делом с усилием толкнуть люк вниз и повернуть задрайки. После объявления боевой тревоги все люки и двери на корабле задраивают наглухо. Так положено.
Дальше проще. Очередной трап ведет к кормовым казематам. Парень во весь дух мчал по трапам и переходам. Его подгонял пережитый в трюме страх. Свергу было немного стыдно за то, что он поддался чувствам, убежал от своего страха, но поделать ничего не мог. Это было сильнее его.
Попадавшиеся на пути нижние чины беспрепятственно пропускали молодого даура в офицерской форме с простыми серыми погонами вольноопределяющегося. Раз человек бежит во время боя, значит, так надо. Вот и толстая стальная труба грот-мачты. Где-то здесь должен быть выход на спардек.
По ушам ударил резкий, громкий, за пределами слышимости звук. Палуба под ногами вздрогнула и больно ударила по пяткам. Коридор наполнился дымом. Воздух вдруг сгустился, ударил по спине и швырнул Сверга за мачту. В падении молодой человек кувыркнулся и больно приложился спиной о трап.
Первой мыслью было выметаться отсюда как можно быстрее! Парень даже взялся за ограждение трапа, сделал два шага, но пересилил себя и, спрыгнув на палубу, побежал по переходу туда, откуда докатился рокот взрыва.
Раньше здесь были каюты кондукторов. Теперь все пространство между барбетом средней башни и кормовыми казематами превратилось в хаос обломков и рваного металла. Сквозь аккуратное круглое отверстие в подволоке пробивался солнечный свет. Хорошо тел не видно. Людей здесь по боевому расписанию не было.
Тяжелый фугас разворотил, вывернул наизнанку помещения, разнес перегородки. Крупные осколки пробили с десяток отверстий в палубе спардека. Броневые казематы и барбет не пострадали. Толстая закаленная сталь держала удар.
Сверг остановился в проеме и ошалело глядел на то, во что превратились каюты после взрыва. Шок. Молодой человек, не отрываясь, смотрел на сидящего на обломках рундука тетерева. Птица выглядела как живая. Юноша не сразу понял, что это каким-то чудом уцелевшее в хаосе разрушения чучело.
Гул от удара снаряда в броню заставил Сверга очнуться. Набрав полную грудь воздуха, он рванул в рубку.
– Вольноопределяющийся Сверг Винг прибыл в ваше распоряжение, даур капитан второго ранга.
– Прекрасно. Найди себе угол и не мешайся, – старший офицер бросил на подростка короткий взгляд и отвернулся к наблюдательной щели.
В этот момент «Дуб» вел бой в линии против основных сил бурландов. Броненосец упрямо пробивался через лес водяных столбов. Здесь в рубке было относительно безопасно и не страшно, толстенная броня защищала. А на палубе вообще ни души. Сверг не сразу понял, что командир броненосца намеренно запретил людям подниматься на палубу без приказа.
Юноша пристроился у щели наблюдения и, широко раскрыв глаза, глядел на темневшие на горизонте вражеские корабли. Было ли ему страшно? Нет. Сквозь толстые стенки доносились рев орудий и грохот взрывов, гул и перестук машин в трюме, визг осколков. Однако все это ерунда, когда видишь тусклую вспышку и растекающееся кляксой облако черного дыма над бурландским броненосцем, когда на твоих глазах всплески и дымные столбы близких накрытий закрывают вражеский крейсер.
Настоящий бой. Морское сражение. Какой мальчишка из высшего общества не мечтает попасть на самую настоящую войну? К счастью, далеко не у всех мечта сбывается. Свергу повезло, или не повезло – смотря как считать.
Палуба под ногами вздрагивает. Снаружи доносится грохот. Пронзительный визг осколков. Рвущий душу стон истерзанного железа. Щели рубки заволакивает дымом. Сверг ошарашенно озирается по сторонам. Нет, офицеры и матросы в рубке словно и не заметили удар. Сард Аракс кричит в переговорную трубу. Два мичмана с биноклями стоят у своих прорезей, наблюдают за боем. Вестовые сидят на диванчике у переборки. Даже младший штурман только негромко выругался, когда у него ударом стола выбило из рук карандаш.
– Похоже, не пробили, – старший офицер подмигнул молодому человеку. – Живем.
– Это еще не страшно, – развил тему штурман. Кажется, его звали Урс Ир.
– Помню, года два назад было дело, – лейтенант запрокинул голову. – Попали мы с даурами в историю. Страшное дело. Представляете, ночь, Винетта, нас трое, возвращаемся в порт.
– Ночью в порт? – изумился Сард Аракс? – Что учудили?
– Это не мы, это тогда Дикий Горт решил вывести крейсер в море. Я служил на «Карбункуле». Видите ли, адмирал решил показать одной прекрасной дауре рассвет. Ради этого он поднял по тревоге экипаж.
– Да, Горт Дерг всегда отличался некоторой эксцентричностью, – кивнул старший офицер. – Не хуже нашего командующего.
– Продолжаю. Так на чем я остановился?
– Адмирал ночью вывел крейсер в море.
– Да, точно. Мы подняли пары, отдали швартовы и вышли с рейда. Поднимаюсь я на кормовой мостик, свериться по звездам. Гляжу: над головой пылающая бездна, за кормой огни города, на мысу Хром маяк мигает, на воде отблески. Красота неописуемая. В небе звезды. Позади свет фонарей. Прямо по курсу ночная мгла.
– И что же такого страшного было, благородный даур? – с ехидцей полюбопытствовал Аракс.
– Так пока я любовался на звезды, адмирал тихонько поднялся на мостик.
– Дауру он оставил на палубе? – задал вопрос Сверг. До него тоже начало доходить.
– Дауру? На корабле?
– А кому тогда адмирал показывал рассвет в море с борта крейсера?
– Даура осталась…
Штурман не успел придумать продолжение истории. Его нагло прервал удар снаряда в рубку. Все находившиеся в стальном цилиндре на миг оглохли. Сверга швырнуло на настил. Сверху на него повалился матрос посыльный. Единственным, кто удержался на ногах, был Сард Аракс.
К счастью, снаряд не пробил броню, а залетевшие через смотровые щели осколки никого не ранили.
Через минуту тяжелый фугас ударил в шлюпочную палубу, идущую мостиком над средней башней старшего калибра. Два снаряда младшего калибра добавили огонька в буквальном смысле слова. Пылающая шлюпочная палуба чудом держалась на покореженных балках. Крыша орудийной башни нагрелась. Условия работы в башне и без того жуткие. Вентиляция натужно ревела, но не справлялась. А теперь еще с крыши стало припекать, и в башню пошел горячий воздух.
Сидевший под самой крышей командир башни сомлел. Обмякшего лейтенанта стащили вниз. После вылитого на голову ведра воды человек пришел в себя.
– Кто наблюдает? – первая слетевшая с губ лейтенанта фраза.
– Наводчики.
Лейтенант по-собачьи отряхнулся и полез наверх к амбразуре. Благо пожар на шлюпочной палубе стихал. Старания аварийной команды не пропали даром. Однако башенная броня остывала медленно. Температура под крышей была чуть ниже температуры кипения воды.
Командира башни хватило еще на три залпа. Дав последнюю корректировку, он мешком скатился по трапу. Канониры подхватили своего лейтенанта под мышки и уложили у задней стенки башни, рядом с люком.
Рявкнули четырнадцатидюймовки. Стволы с лязгом бросило назад, глухо стукнули противооткатные цилиндры. Казенники открылись, и из них вырвались струи дыма. Загудели элеваторы. В лотки скатились стальные чушки снарядов. Плавный ход поршня. Возврат. В лоток скатываются полузаряд и гильза с основным зарядом. Поршень с чавканьем вгоняет заряды в ствол. Лязгает затвор.
– Есть! – орет наводчик, отрываясь от окуляров и подпрыгивая на сиденье.
На корме вражеского броненосца расцветает черный с красными прожилками куст огня и дыма.
– Наводку не сбивать! – хрипит лейтенант, приподнимая голову.
В башне жарко и душно. Люди держатся только усилием воли. От кордитного дыма и жары кружится голова, перед глазами плывут круги. Дышать невозможно. Кажется, что вместо воздуха в грудь льется горячий сухой песок.
Заряжающий – здоровенный широкоплечий мужичина с руками как конские ляжки – потерял сознание и чуть было не свалился в трубу элеватора. Товарищ вовремя схватил его за шиворот и отдернул в сторону. Матрос взмахнул руками и осел. Пытавшийся удержать его товарищ сел рядом, да так и застыл. Голова закружилась, к горлу подступил ком.
Молодой мичман, почти подросток с редкими усиками над верхней губой, закатил второму заряжающему оплеуху. Подействовало. Человек очнулся. Глаза яростно сверкнули.
– Хватай, потащили, – офицер первым взял обеспамятевшего матроса за руку и, поднатужившись, поволок к задней стенке. Там складывали всех потерявших сознание.
Люди не знали, сколько времени прошло с первого залпа. Пожар над головой давно потушен. Башня понемногу остыла. Сквозь амбразуры и вентиляционные щели задувал свежий воздух. Лейтенант пришел в себя и поднялся наверх к командному посту.
Залп. Башня чуть подпрыгивает. Из рубки по кабелю требуют уменьшить упреждение до одного корпуса. Есть. Гидравлика послушно доворачивает башню. Много. Чуть назад. Теперь вперед. Наводчики манипулируют приводами, добиваясь нужного упреждения.