– Подтянуться! – это уже мастер-сержант Ливен трусит вдоль строя.
На фоне безусой молодежи он казался патриархом. В свои сорок отдавший службе двадцать пять лет Ливен мог заткнуть за пояс любого из своих солдат. В армии такие мастер-сержанты и унтера ценятся на вес золота. Даже сейчас, после тяжелого марша, он выглядел свежим, подтянутым, легко бежал с винторезом в руке и вещмешком на плечах.
– Сбавить шаг! – скомандовал прапорщик. От этих слов солдаты подбодрились.
Последние сто шагов до деревьев шли медленным шагом, отдыхая, восстанавливая дыхание после бега по густой траве. Солнце цеплялось за горизонт. Накрапывал мелкий дождичек. Инг Майр надеялся, что взводный разрешит привал. Не зря же они свернули в сторону от дороги? Нет, у командиров другое мнение. Людям даже не дали вытянуть ноги, их сразу погнали окапываться.
– Я сдохну, – проворчал Майр, волоча ноги.
Мастер-сержант уже скрылся за деревьями. Побежал размечать линию стрелковых ячеек. Даже самый упертый унтер понимал: сейчас солдаты не в силах вырыть нормальную траншею. Только неглубокие окопчики для стрельбы лежа.
Майр догнал Витару только на спуске. Солдат грохнул наземь короб с лентами, поправил винторез на плече, хотел было облегчить душу бранью, но слова примерзли к языку. Он выпрямился и уставился на открывавшийся с холма вид.
Зрелище, достойное упоминания. Внизу расстилалась обширная равнина. Закатное солнце освещало городские кварталы, рабочие поселки, отдельные районы с особняками, кирпичные стены заводов, устремленные в небо трубы. Чуть левее возвышались терриконы отработанной руды и какие-то железные конструкции. Большой раскиданный на огромной площади город. Целый промышленный район. Дома, заводы, железнодорожные станции, водонапорные башни, корпуса, дороги, перемежаемые редкими рощицами и парками.
– Не спи. Где твоя лопата, солдат?
– Так точно, даур прапорщик! – слова офицера еще продирались сквозь сознание, а тело сработало само на рефлексах. Майр вытянулся по стойке «смирно».
– Помоги напарнику, – прапорщик Гард хлопнул солдата по плечу. – Чем быстрее выроете позицию для пулемета, тем скорее пойдете отдыхать.
– Так точно!
Инг скатился вниз, туда, где у подножия холма окапывался взвод. Юли уже срезал дерн и вгрызался лопатой в каменистый грунт. Позицию для пулемета мастер-сержант Ливен наметил чуть выше по склону за стрелковой линией. Инг положил рюкзак под куст дикой вишни, пристроил сверху «Ремиган» и отстегнул от пояса лопатку.
– Расширяй сбоку, – буркнул Юли, не поворачивая головы.
– Подвинься.
Инг вогнал лопату в землю. Послышался противный скрежет. Копать было тяжело. Глина и камни. Вдвоем они промучились до ночи. Даже не заметили, как солнце скрылось за горизонтом, озарив последними лучами город на равнине. Работали в темноте, благо ветер разогнал облака, звезды на небе давали какой-то свет. Со всех сторон слышались звяканье инструмента, скрежет, тяжелое дыхание и негромкая беззлобная ругань товарищей. Иногда между окопов проходили прапорщик или мастер-сержант.
Наконец, солдатам удалось углубиться на полшага, так как землю выбрасывали на бруствер, получилось даже глубже. Юли еще подкопался под склон, там земля была мягче. Так постепенно можно будет и нормальный окоп вырыть. Они втащили пулемет и поставили его за бруствер. Места еще достаточно, на двоих хватало.
Инг принес свой рюкзак и улегся сверху. Ноги гудели, ладони горели огнем. Тяжелый день выдался. Не успел солдат закрыть глаза, как его разбудили шаги. Прапорщик Гард окинул взглядом позицию, недовольно поморщился, но отправил солдат наверх, к рощице за холмом.
Возвращались Инг и Юли не одни, в гору поднимался почти весь взвод. На позиции оставили только немногочисленных часовых. Подъем вышел тяжелым и долгим, люди спотыкались, скользили по мокрой траве. Все слишком устали за этот день. Ноги не держали. Наконец, и эта пытка закончилась. За высоткой людей ждали полевая кухня и палатки. Тыловики подсуетились. Да, и у солдат бывает праздник. Наевшись до отвала горячей каши с салом, Инг пришел к выводу, что не так уж все и плохо. Войну можно перетерпеть, если кухня не потеряется.
Утром Инга Майра разбудил рокот орудий. Брум! Брум! Два выстрела один за другим. Солдат перевернулся на бок и закрыл голову гимнастеркой. Не помогло. Стреляли где-то рядом. Судя по звуку, дивизионная шестидюймовка. Характерный голос дальнобойной тяжелой пушки.
Заснуть не удавалось. Бесполезно это. Костеря артиллеристов на чем свет стоит, спотыкаясь о товарищей, солдат выполз из палатки. На улице сумрачно. Над головой серая хмарь. Холодно. Ребята вяло переругиваются и бродят по лагерю. Вместе с другими бедолагами Инг поплелся умываться. Когда он сполоснул лицо в ручье, над лагерем пронесся сигнал горна. Утренняя побудка.
После умывания ледяной родниковой водой стало лучше. Кожа горела. Настроение незаметно улучшилось. Желудок напомнил, что время завтрака вообще-то пришло, пора искать родную ротную кухню. Если вчера вечером хорошо кормили, то и утром не должны забыть несчастных служивых.
– Куда теперь? Опять землю рыть? – проворчал Серко, паренек из последнего пополнения, их влили в часть незадолго до переброски в Заморье.
– Копать будем в полный профиль, – отозвался кто-то из-за спины.
Инга это не радовало, но солдат нутром чуял: офицеры не слезут, пока взвод не окопается по всем правилам. Вон пушки ревут. Каждую минуту по два залпа. Утром два орудия били, а сейчас, пока солдаты завтракают, еще четыре шестидюймовки встали в ложбине и открыли огонь. Одно хорошо: раз взвод в ближнем прикрытии артиллерии, то в атаку их не погонят. И то хлеб. Всяко лучше в окопе сидеть, чем на пулеметы бежать.
За ночь лагерь вырос. Солдаты прямо с марша разбивали палатки и вставали на отдых. Сейчас, на рассвете, здесь накопился чуть ли не целый полк. На дороге застыли пародвиги. Инг спал как убитый, даже не слышал грохота паровых механизмов.
Дальше поле перегородили обозные телеги, там же сгоняли в табуны лошадей. У изгиба дороги стоят крупнокалиберные гаубицы. Их даже от пародвигов не отцепляли и не разворачивали. Так и стоят закрытые чехлами. Явно утром продолжат марш.
Кругом шум и гам, веселая ругань. Люди все подходят и подходят. Вон еще один маршевый взвод тянется. Лица ребят хмурые, осунувшиеся. Солдаты топают молча. Вестимо, ночью шли.
Чутье подвело Инга. Две отдохнувшие за ночь роты с утра бросили в наступление. У командования свои резоны. Со стороны они даже кажутся справедливыми. Однако время привести себя в порядок людям дали. И паек выдали перед маршем. Получая свою порцию колбасы и хлеба, Майр успел утянуть у зазевавшегося обозника лишнее кильце копченой. Маленькая радость жизни – есть-то всегда хочется.
Шли по дороге походными колоннами. Впереди в пределах видимости гарцевали конные разъезды. Когда взвод спускался в долину, Майр невольно сбавил шаг. Вчера он так и не успел рассмотреть город внизу. Сейчас при свете солнца вид завораживал. Дома, заводы, дымы, только на самом горизонте виднеется полоска степи. Прапорщик говорил, что это Нейвис. Что ж, большой город, почти как Херса.
Чуть правее за рабочим районом над огромным заводом поднимается черный дым. Даже отсюда с расстояния четыре мили видны языки пламени и зыбкое марево над кирпичными корпусами. Вспухают облака разрывов. Орудия бьют с большим разбросом, накрывают всю территорию заводского хозяйства.
– Красивые дома, и поля ухоженные, – заметил Юли и с болью в голосе спросил: – Куда наши бьют? Там же люди.
– Завод далеко. Меня больше заботят люди, что встретят нас вон за теми домами, – ответствовал Инг, махнув рукой в сторону ближайшего поселка.
Белые домики под черепичными крышами. Заборчики. Кусты, деревья. Да там целая роща. А на чердаках домов так удобно ставить пулеметы. На опушке леса под прикрытием кустов так хорошо устраивать засады.
По спине солдата пробежал холодок. Инг представил, как бурланд в том крайнем домике поднимает винторез, прицеливается, жмет спуск. Б-р-р-р, омерзительное чувство, как будто тебе в грудь впивается пуля, рвет плоть, ломает кости. От удара и резкой боли останавливается дыхание. Жуть.
Шесть взводов маршировали по утрамбованной щебенке широкой дороги. За пехотой грохотали два бронехода. Дальше ехали три пародвига с батальонным имуществом. Там позади, за холмами, гремела артиллерия. Мерный ритмичный гул орудий нервировал. Люди чувствовали себя чужими посреди этой мирной долины.
На этот раз предчувствие не обмануло Инга Майра. Когда дозор подъехал к околице, затрещали выстрелы. Двоих драгунов сразу вышибло из седла, трое, нахлестывая коней нагайками, понеслись прочь от поселка. Им в спины били винторезы. По дороге ударил пулемет. Повезло, бурланд взял слишком высокий прицел. Длинная очередь прошла над головами солдат. Впрочем, кого-то задело.
Инг одним из первых скатился в кювет. Страха не было. Не до того. Рядом с Майром не земле растянулся Юли Витара. Парни переглянулись и поползли в поле. Хуже нет, когда зажимают огнем толпу на открытом пространстве.
За спиной послышались пронзительные свистки. Мастер-сержант поднялся одним из первых и побежал, вытягивая за собой стрелковую цепь. На дороге грохотали, лязгали железом бронеходы. Стальные бронированные коробки увеличили скорость и пошли вперед уступом.
Хлесткие выстрелы винторезов. Стаккато пулеметов. Бой разгорался. Валузы били в сторону поселка. Противника не видно. Стреляли для собственного успокоения, чтоб не так страшно было под пулями.
– Вперед! – даур прапорщик Гард махнул пистолетом и зашагал по полю. За ним один за другим поднимались солдаты. Шли быстрым шагом, взяв «Ремиганы» наизготовку.
Инг сплюнул сквозь зубы, забросил за спину короб с лентами и побежал вслед за ребятами. Винторез он держал одной рукой. Кто-то из парней споткнулся и упал. Ерунда. Тверже шаг! Атака!
За триста шагов до домов взвод открыл огонь. Стреляли с ходу. Откуда-то из-за спины ударил пулемет. Очередь хлестнула по ближайшему дому, палисадникам, кустам. Противника не видно, только редкие тусклые вспышки выс