– А твоя Дульсинея? – пробормотал Грексон, в изумлении выронив монокль.
– У нее есть я и бедность, – вздохнул Пол, отвернулся и зашагал прочь. Тихое восклицание Хэя не заставило его остановиться. Но в конце улицы он оглянулся и увидел, что Грексон входит в контору адвоката. Если Хэй действительно таков, как его описал Херд, то, предположил Пол, он расспросит юриста о наследнице и попытается жениться, если ее банковский счет окажется большим и надежным.
Глава XIIНовая жизнь
По вполне понятным причинам Бикот не вернулся на Гвинн-стрит. Трудно было проглотить горькую пилюлю, полученную от Провидения. Вместо гарантированного будущего с Сильвией он оказался перед лицом прежней бедности, без малейшего шанса жениться на девушке и с обязанностью сказать ей, что она даже не имеет права на фамилию. Пол отнюдь не был трусом, и первым его побуждением было немедленно пойти к Сильвии и сообщить ей о новом повороте судьбы. Но было уже поздно, и он подумал, что милосерднее отложить плохие новости до завтра, чтобы не заставлять лишившуюся наследства девушку плакать и бодрствовать всю ночь. Поэтому, прогуляв допоздна по набережной, Пол отправился к себе на чердак.
К чести молодого человека надо сказать, что его очень мало волновала потеря денег и что горевал он именно из‐за Сильвии. Если бы у него был небольшой доход, он женился бы на девушке и без малейших колебаний дал бы ей защиту своего имени. Но он еще не пришел к славе, а кроме того, был не в ладах с отцом и едва ли мог заставлять Сильвию делить с ним горькую бедность, которая могла стать еще более горькой в его холодной и унылой мансарде.
Это значило, что нужно было придумать что‐то еще. Пол уже написал отцу письмо, объяснив ему обстоятельства своей помолвки с Сильвией и попросив отцовского благословения. Чтобы добиться этого, он упомянул, что его невеста получит пять тысяч в год. Каким бы буяном и тираном ни был Бикот-старший, он любил деньги и, хотя и был вполне состоятельным, всегда внимательно следил за возможностями принести в семью еще больше средств. Пол не сомневался, что перспектива получить богатую невестку закроет брешь в их отношениях и что Сильвию примут у него дома как самую милую и желанную дочь в мире. Затем, как надеялся Бикот-младший, девушка сумеет своими нежными манерами покорить упрямое сердце его отца, а также сделает счастливой миссис Бикот. На самом деле он уже получил письмо от матери, в котором та поздравляла его с удачной партией, ибо добрая леди желала видеть сына независимым от домашнего тирана. Кроме того, Энн Бикот много расспрашивала его о доброте и красоте Сильвии и надеялась, что он поступил мудро, хотя и намекала, что ни одна девушка в мире не достойна ее сына, как это принято у матерей. Пол ответил на это письмом, в котором превозносил достоинства Сильвии и писал, что сам недостоин ее, и миссис Бикот с радостью восприняла хорошие новости. Однако письмо, адресованное Бикоту-старшему, все еще оставалось без ответа, и Пол начал думать, что даже возможность обзавестись богатой невесткой не сможет одолеть упрямства старого джентльмена.
Теперь, когда он добрался до своей мансарды после этой одинокой и мучительной прогулки по набережной, он нашел письмо от отца и с некоторым трепетом вскрыл его. В нем оказалась радостная весть. Саймон Бикот возблагодарил Небеса за то, что Пол теперь не такой дурак, каким был в былые времена, и намекнул, что этому внезапному приливу здравого смысла, заставившему его обручиться с богатой девушкой, он обязан отцу, а не матери. Бикот-старший напоминал, что Пол поступил дурно, забыв свой долг перед лучшим из отцов, но поскольку сын готов остепениться с богатой женой, отец благородно прощал многочисленные прошлые проступки Пола (подробно изложенные в письме) и был готов принять в дом невестку. Дальше Саймон, вновь превращаясь в тирана, настаивал на том, чтобы брак состоялся в Уоргроуве и чтобы об убийстве отца Сильвии даже не упоминалось. При этом старый джентльмен не обещал молодой паре никаких подарков и писал, что устроил все по‐своему и даже выбрал в Уоргроуве дом, где молодые будут жить. Он упомянул, что это его собственный дом, который нельзя сдать из‐за какой‐то банальной истории о привидении – и теперь мистер Бикот преподносил его Полу в качестве свадебного подарка, тем самым избавляясь от убыточной собственности и одновременно играя роль щедрого отца. Несмотря на свой буколический характер, свинское упрямство и узкие взгляды, Бикот-старший обладал известной долей хитрости, которую его сын видел в каждой строчке лежащего перед ним самодовольного письма.
Однако главное заключалось в том, что старый джентльмен, казалось, был готов забыть о прошлом и принять Сильвию. Пол хотел вернуться домой не столько из‐за отца, сколько ради того, чтобы скрасить последние годы матери: он хорошо знал, что Сильвия с ее мягкими манерами и золотым сердцем сделает миссис Бикот счастливой. Миссис Бикот было достаточно того, что Пол любил девушку, на которой хотел жениться, она была счастлива уже от этого, но Бикот-старший не спускал глаз с денег Сильвии, и поэтому готов был пойти на подкуп, чтобы добиться примирения с сыном и его приличного поведения. Но теперь все это изменилось. По тону письма Пол понял, что отец никогда не согласится на его женитьбу на девушке, у которой нет не только имени, но и состояния, которое одно делало ее желанной невесткой в его глазах. И все же младший Бикот должен был сообщить родителям правду, и, если отец откажется одобрить брак, молодой паре придется обойтись без его благословения. Это обстоятельство, подумал Пол, только заставит его работать еще больше, чтобы в разумные сроки обеспечить Сильвию домом.
Итак, столкнувшись со сложной ситуацией, молодой человек храбро написал отцу новое письмо, где объяснил, как состояние ушло от Сильвии, но со всей романтикой юности заявил, что все равно намерен жениться на девушке. Если Бикот-старший, писал Пол, разрешит брак и даст супругам небольшой доход до тех пор, пока сам он не сможет заработать достаточно, он будет благодарен отцу. Если же нет, твердо заявил Пол, он будет работать как раб, чтобы создать дом для своей любимой, но ничто в мире не заставит его отказаться от Сильвии. Написав отцу, Бикот-младший принялся за письмо матери, в котором столь же подробно описывал все обстоятельства и умолял ее поддержать его, хотя в глубине души чувствовал, что миссис Бикот – всего лишь хрупкая тростинка, на которую едва ли можно опереться. Он закончил письма и отправил их еще до полуночи, после чего лег в постель и увидел во сне, что плохие новости – это всего лишь дым и что они с Сильвией стали счастливой и богатой супружеской парой.
Однако холодный серый свет утренней зари снова напомнил ему о действительном положении вещей, и он так растревожился, что едва смог позавтракать. Все утро юноша посвятил написанию короткого рассказа, за который ему пообещали пару соверенов, и по дороге на Гвинн-стрит отнес его в редакцию еженедельника. На сердце у Пола было тяжело при мысли о том, что он должен был сказать, но он не собирался показывать Сильвии, что впал в уныние. Свернув на нужную улицу, он поднял голову, изобразил на лице улыбку и уверенным шагом вошел в бывшую книжную лавку.
Войдя, он услышал, как по лестнице спускается грузная женщина, и как только он переступил порог, очень красная и очень разъяренная Дебора схватила его за руку. Было слышно, как Барт сколачивает в подвале ящики, готовя вещи Дебби к отправке в Джубилитаун, где коттедж и место для сушки белья уже были оформлены на них мистером Пэшем. Но у Пола не было времени расспрашивать, что происходит. Взглянув на заплаканное лицо служанки, он понял, что она уже все знает, а это означало, что и до Сильвии тоже дошли новости.
– Да! – воскликнула Дебора, увидев, как внезапно побледнели щеки Пола, и встряхнула его так сильно, что у него заболела сломанная недавно рука. – Она знает, она знает… Господи, вот до чего дошло… И вот она сидит… выплакивает свои прекрасные глаза из‐за вас, мистер Бикот. Думает о том, что вы ее бросите, и если вы это сделаете, – крикнула она, еще раз встряхнув молодого человека, – то лучше пусть вас размажут в желе, чем иметь дело со мной в моем теперешнем состоянии. Увидев вас в окно, я осмелилась спуститься и узнать ваши намерения, ибо, если они означают отмену свадьбы и разбитое сердце моей красавицы, она никогда больше не увидит двуликого Януса, и… и… – Тут Дебби задохнулась и снова затрясла Пола.
– Дебора, – сказал он тихим голосом, – я люблю Сильвию, а не ее деньги.
Мисс Джанк вскинула свои мускулистые руки, и фартук взлетел на ее рыжие космы.
– Я знала… О да, в самом деле, – приглушенно всхлипнула она. – Да, я сразу сказала, мистер Пол джентльмен, пусть у него и безумный отец, и женится на тебе, моя дорогая, женится, хотя и не в состоянии оплатить брачные расходы, которые придется платить Дебби из своего кармана, хотя наша прачечная тоже пошла прахом. Одному Богу известно, на что будем жить мы с Бартом, бедные дурачки из работного дома, раз уж не смогли сделать вас и мисс Сильвию счастливыми. Мисс Сильвия Крил и Норман, – закончила Дебора с ударением, – что бы там ни говорила эта драная кошка с ее ухмылкой и когтями, черт бы ее побрал, да!
– Я вижу, вы все знаете, – сказал Бикот, как только ему удалось вставить слово.
– Я знаю все, – почти закричала Дебора, стягивая с головы фартук и открывая сверкающие глаза, – и это чудо, что я еще не в Олд-Бейли за то, что расцарапала эту обезьяну Пэша! О, если б я знала, что он такой, никогда бы не просила устроить мне прачечную, хотя и с ней, возможно, придется проститься, если не повезет. О да! Он сам пришел, и она со своей кошечкой, которая почти такая же здоровая, как и ее мать. Миссис Крил, благослови ее Господь, о да, миссис Крил, коварная, льстивая Иезавель.
– Она виделась с Сильвией? – резко спросил Бикот.
– Да, виделась, – призналась Дебора, – я впустила ее, не зная, кто она такая. И обезьяна, и кошки пришли вместе – разведать тут все, если можно так выразиться. Когда я услышала шум, я стала звать мистера Пола, но она, моя хорошая, вся побелела, как твоя гипсовая статуэтка, что мальчишки продают за пенни на улице. И она говорит так вот: «О, Пол», – вы уж простите, что я вот так упоминаю ваше имя, сэр, по‐простому.