– Какая нелепость: Майлз Десмонд – убийца! – восклицали они. – Это то же самое, как заявить, что архиепископ Кентерберийский – атеист!
Как некоторые травы начинают издавать аромат только при растирании, так и несчастье Майлза привлекло всех его друзей, чтобы помочь ему по мере возможности.
А он, бедняга, очень нуждался в помощи, потому что его положение было очень критическим, ведь улики против него были таковы:
1. Он был последним, кто видел Лену Саршайн живой в ночь убийства.
2. Эллерсби встретил его на Сент-Джеймс-стрит неподалеку от места преступления.
3. У него нашли кинжал, которым, судя по всему, было совершено преступление.
Майлз ответил на эти обвинения следующим образом:
1. В тот вечер он видел не Лену Саршайн, а другую даму, чье имя он отказывается разглашать.
2. Его появление на Сент-Джеймс-стрит в тот вечер было чисто случайным.
3. Кинжал, найденный в вазе, он забрал у Лены Саршайн днем, когда она пришла к Каллистону с разговором по поводу его побега.
– Я расскажу вам все об этом кинжале, – объяснил Майлз Норвуду, своему поверенному. – Я был у Каллистона в понедельник днем, просматривал его бумаги, когда туда, как сумасшедшая, ворвалась Лена Саршайн. Я попытался успокоить ее, но она была в ярости и, вытащив оружие, сказала, что сначала убьет Каллистона, а потом леди Бэлскомб. Я попытался отобрать у нее кинжал, но она отшвырнула его – никто из нас не знал, что он отравлен, иначе мы бы не обращались с ним так неосторожно. Падая, кинжал косо застрял между полом и стеной, и, подбежав, чтобы схватить его, я наступил на него ногой и отломил ручку. Чтобы Лена Саршайн не заполучила его снова, я положил обломки в карман и унес их домой – и оставил их на столике, так что, если их потом нашли в вазах, значит, кто‐то положил их туда. Лена Саршайн ушла в тот день, и с тех пор я ее не видел.
– Тогда кто была та дама, которую вы видели в тот вечер? – спросил адвокат.
– Я не могу вам сказать, – упрямо ответил молодой человек. – Я дал слово леди, что не скажу, кто она, пока не получу ее разрешения, а пока я его не получил.
– Когда вы его получите?
– Когда Каллистон вернется на своей яхте.
– В таком случае, – настаивал Норвуд, – вы имеете в виду леди Бэлскомб?
– Я этого не говорил.
– Не говорили, – поспешно согласился Норвуд, – но вы заявляете, что ваше разрешение говорить должно исходить от леди, а единственная леди на борту яхты – леди Бэлскомб, так как она сбежала с лордом Каллистоном. Ну‐ка, скажите, вы видели в тот вечер леди Бэлскомб?
– Я не буду отвечать.
Никакими убеждениями Норвуд не смог изменить решение упрямого молодого человека и, наконец, в отчаянии покинул его.
– Невозможно творить чудеса, – бормотал он себе под нос, возвращаясь в свой кабинет, – и если этот молодой дурак не скажет мне всей правды, я не вижу, чем могу ему помочь.
Войдя в контору, он увидел, что его ждет дама, и, бросив небрежный взгляд на карточку, врученную ему клерком, вздрогнул.
– Мисс Пенфолд, – сказал он, – боже мой! Она была помолвлена с лордом Каллистоном. Интересно, чего она хочет?
Появилась молодая леди, и, когда дверь за ней закрылась, он вскоре понял, в чем дело.
– Вы адвокат мистера Десмонда? – спросила она.
– Да, имею такую честь, – ответил Норвуд, несколько озадаченный целью ее визита.
– Я… я очень интересуюсь судьбой мистера Десмонда, – сказала девушка, волнуясь, – на самом деле я с ним помолвлена.
– Но я думал, что лорд Каллистон…
– Лорд Каллистон для меня ничто, – нетерпеливо перебила она. – Он мне никогда не нравился, хотя мой опекун хотел нашего брака, но я люблю Майлза Десмонда, иначе меня бы здесь не было.
– Ну конечно, я уверен, что он невиновен.
– Невиновен! У меня никогда не было никаких сомнений на этот счет, но я хочу знать, каковы шансы доказать его невиновность.
– Это будет нелегко, – задумчиво произнес Норвуд, – потому что я ничего не могу добиться от него.
– Что же он отказывается вам сообщить? – спросила мисс Пенфолд.
– Имя леди, которую он видел у лорда Каллистона в ночь убийства. Я‐то сам уверен, что это была леди Бэлскомб.
– Леди Бэлскомб? – удивленно повторила Мэй. – Что могло привести ее туда?
– Возможно, она отправилась на встречу с лордом Каллистоном. Причина, по которой я думаю, что это она, заключается в том, что, по словам мистера Десмонда, он обещал леди, которую видел, что не назовет ее имя без ее разрешения. И тут же он заявляет мне, что не может говорить, пока не вернется яхта лорда Каллистона; а поскольку леди Бэлскомб – единственная леди на борту, это явно она.
– Но почему он отказался признаться вам, что это была она?
Норвуд пожал плечами.
– Ну-у, вряд ли леди должна посещать покои мужчины в такой час… Ее репутация…
– Ее репутация! – презрительно повторила Мэй Пенфолд. – В данный момент ему незачем пытаться спасти ее репутацию, учитывая, что она пренебрегла ею, сбежав с лордом Каллистоном.
– Главное – это кинжал, – сказал Норвуд. – Молодой человек сказал мне, что забрал его у Лены Саршайн и принес домой, оставив на столе, так что если его хозяйка или кто‐то другой убрал его в вазу, они должны были его видеть, и это докажет правдивость его истории.
– Тогда, чтобы выяснить это, лучше всего будет встретиться с его квартирной хозяйкой.
– Конечно, но я не знаю, где он живет.
– Я знаю: Примроуз-Кресент, Блумсбери. Поезжайте туда и узнайте что сможете.
– Я могу попытаться, – задумчиво проговорил Норвуд, – но, боюсь, это безнадежная попытка.
– Безнадежные попытки часто приносят успех, – возразила Мэй с уверенной улыбкой. – Так что вы пойдете к нему на квартиру, а потом сообщите мне о результатах ваших расспросов.
Норвуд согласился и, когда мисс Пенфолд уехала, вызвал такси и поехал к дому Майлза Десмонда. Рондалина, бледная и еще более похожая на привидение, чем прежде, открыла дверь и сообщила адвокату, что миссис Малги ушла.
– Очень жаль, – разочарованно произнес Норвуд. – Это вы служанка?
– Да, сэр, – ответила Рондалина не очень приветливо.
– И вы обслуживаете всех жильцов?
– Да, сэр.
– О! Тогда, может быть, вы расскажете мне то, что я хочу знать, – весело сказал Норвуд. – Проводите меня в комнату мистера Десмонда.
Рондалина, будучи лондонской девушкой, была очень подозрительна и пристально оглядела мистера Норвуда, чтобы понять, не замышляет ли он кражу со взломом. Удовлетворившись результатом осмотра, она повела его наверх и показала гостиную Десмонда.
– А теперь, – сказал Норвуд, садясь, – я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов.
– Да, сэр, – машинально ответила Рондалина.
– Итак, – спросил Норвуд, – вы вытираете пыль в этой комнате и наводите порядок?
– Конечно, сэр.
– Вы помните, видели ли вы здесь сломанный кинжал – лезвие и рукоятку?
Рондалина скрутила свой фартук в узел и задумалась, потом подтвердила, что видела его.
– О! И когда же вы его увидели?
– Примерно неделю назад, сэр, – ответила Рондалина. – Мистер Десмонд, сэр, пришел в пять часов, когда я накрывала стол к обеду, и сказал: «Я не останусь дома обедать, потому что ухожу», – потом вынул из кармана нож, разломанный надвое, бросил его на стол и пошел переодеваться. Я отнесла обеденные принадлежности вниз, а когда поднялась, его уже не было, так что я принялась за работу и прибралась в комнате.
– Кинжал все еще лежал на столе?
– Нож, сэр, – поправила его Рондалина. – Да, сэр, это был нож, и я убрала обломки в вазу, чтобы никто не поранился. Я сделала что‐то не то?
– Нет, вовсе нет, – ответил адвокат. – Но скажите, мистер Десмонд вернулся в тот вечер?
– Да, сэр, но только поздно, сэр, в три часа ночи. У него не было ключа от двери, так что мне пришлось открыть ему и впустить.
– Он был трезв?
– Совершенно трезв, сэр, только он казался расстроенным и ушел к себе, не сказав ни слова.
Это была вся информация, которой располагала Рондалина, поэтому Норвуд покинул дом, очень довольный тем, что узнал. Он поехал прямо на Парк-лейн и рассказал Мэй Пенфолд все, что сообщила Рондалина.
– Видите ли, – поспешил он утешить девушку, – эти улики докажут одно: Десмонд не мог совершить преступление с помощью этого кинжала.
– Тогда, я думаю, они скажут, что он сделал это другим кинжалом, – с горечью проговорила Мэй.
– Если они это сделают, то сами себе навредят, – холодно возразил Норвуд, – ибо Даукер клянется, что преступление было совершено именно этим кинжалом, и если Десмонд им не пользовался – что подтверждается показаниями служанки, – то никто другой этого сделать не мог. Кстати, вы говорите, сэр Руперт в тот вечер был в Беркшире?
– Да, – ответила Мэй, – но он вернулся поздним поездом, а затем отправился в свой клуб «Пинк Ун» незадолго до двенадцати.
– Он дома? – спросил адвокат.
– Нет, но вы сможете увидеть его около пяти часов, – сказала мисс Пенфолд, – он заперся в своей библиотеке после побега жены, но сегодня должен был уехать по делам.
– Тогда я загляну к нему.
– Зачем вы хотите его видеть?
– Мне не терпится выяснить, знал ли он о передвижениях жены в ту ночь и выходила ли она из дома.
– Я не думаю, что он может сказать вам это, так как его жена и он были в плохих отношениях и жили в разных комнатах; кроме того, даже если вы докажете, что леди Бэлскомб посещала лорда Каллистона в ту ночь, это не спасет Майлза.
– Я не так уж много знаю, – бодро ответил Норвуд, – но это поможет разгадать тайну, а когда все выяснится, я уверен, что с Майлза Десмонда снимут подозрения в этом преступлении.
Глава XIVМуж моей госпожи
В блестящих комедиях Уичерли, Мольера, Гольдони и Лопе де Веги преданный муж всегда делается козлом отпущения за грехи влюбленных, и все симпатии драматургов на стороне хорошенькой жены и веселого обманщика. Так было и с бедным сэро