Шарль и Уилки справедливо рассудили, что эти люди будут им только помехой, и приняли решение отпустить их. Бедолаг высадили на правом берегу, и сэр Уилки, тронутый отчаянием несчастных солдат, из которых одни горевали и охали, другие бесились и ругались, велел раздать им по десять долларов на брата, чтобы они могли по крайней мере вернуться на родину. Это их мгновенно успокоило, и они разошлись в разные стороны, довольные своим поражением сильнее, чем были бы довольны победой.
Оставалось позаботиться о раненых, которых перенесли на палубу катера «Флай». Шарль хотел отправить их в Сен-Луи под надзором простого сержанта и с этим сержантом послать рапорт майору. Но Уилки восстал против этого, настаивая, чтобы ему самому позволили ехать с рапортом, и не к майору, а к главнокомандующему.
— С удовольствием, — ответил Шарль. — Это мне даже очень приятно. Значит, теперь ты собираешься принимать участие в военных действиях.
— Не в военных действиях, милый друг, а в переговорах, к которым они могут повести.
Генерал Фремон — которого враги называли проконсулом Запада — жил в великолепном большом доме, выстроенном наподобие итальянского дворца и расположенном в конце города. Здесь была его штаб-квартира. Он окружил себя роскошью и всеми атрибутами власти, что сильно не нравилось пуританам американцам и было одной из причин той истовой нелюбви, которую навлек на себя знаменитый генерал во время своего командования на Западе.
Когда ему доложили о прибытии сэра Уилки Робертсона, баронета, главнокомандующий стоял у камина в своем просторном кабинете. Он всегда отличался чрезвычайной вежливостью и сейчас же велел пригласить визитера. Сэр Уилки увидел перед собой худощавого, но крепкого старика лет пятидесяти, с осунувшимся лицом, седоватыми, зачесанными кверху волосами и удивительно проницательным взглядом черных глаз. Это было одно из тех лиц, которое, раз увидев, никогда не забывают.
— Чем могу помочь? — поинтересовался генерал, продолжая стоять, прислонившись спиной к камину.
— Простите, генерал, — ответил Уилки со своим обычным добродушием, — но как истинный турист, я не мог уехать из Соединенных Штатов, не пожав руки славного генерала Фремона.
Главнокомандующий слегка нахмурил брови, но все-таки протянул баронету руку, которую тот крепко сжал.
— Если это единственная цель вашего посещения, милостивый государь, — сказал он, — так потрудитесь теперь уйти. Ваше желание исполнено, а я не принадлежу себе — я занят службой.
— Извините, — гордо сказал Уилки, — меня привело к вам еще одно дело. Я пришел сообщить о взятии Тауэр-Рока одним из ваших офицеров.
Генерал быстро отодвинулся от камина.
— Как?! Тауэр-Рока на Миссисипи?!
— Он принадлежит теперь Северу.
— Ах, баронет, какую счастливую весть вы мне принесли! — вскрикнул генерал, и лицо его просияло.
— Да, генерал, но я всего лишь посланник, а вся слава принадлежит другому.
— Кто же он таков?..
— Капитан Шарль Леконт.
— Я не забуду это имя. Взятие Тауэр-Рока имеет для нас огромное значение. Я убежден, что решающие удары в этой войне нанесут не на берегах Потомака, как все думают, а именно на Юге. Поэтому моя цель — проникнуть, спускаясь по Миссисипи, в самый центр южных штатов, в Луизиану. Я планирую перенести свою главную квартиру на двести миль ниже Сен-Луи, к месту слияния Миссисипи с Орио. Вот почему так важно для меня взятие Тауэр-Рока. Оно облегчает нам навигацию в верхнем течении Миссисипи. Но каким образом капитану Леконту удалось это смелое предприятие?
Уилки рассказал о событиях прошлой ночи так, чтобы выставить друга в наиболее выгодном для него свете. Сам же баронет, по его словам, играл исключительно роль наблюдателя.
— Что же я могу сделать для капитана Леконта? — спросил генерал Фремон, когда Уилки закончил.
— Вы можете произвести его в полковники, — без запинки ответил баронет.
— Хорошо! — сказал генерал, протягивая руку Уилки. — Ступайте, сообщите ему эту новость и попросите от моего имени оставаться командиром Тауэр-Рока и ждать моих приказаний.
Понятно, с какой радостью баронет вернулся к приятелю.
— Полковник! — крикнул он, едва завидев Шарля. — Еще один шаг вперед, и мы будем генералом! Ну, друг Шарль, само Провидение, видно, не хочет, чтобы мисс Нэнси оставалась в девушках!
Окончательно расположившись в Тауэр-Роке и проведя необходимые оборонительные мероприятия, Шарль стал изучать берега Миссисипи, поэтому он беспрестанно бродил со своими солдатами в окрестностях, оставляя крепость на кого-нибудь из офицеров и сэра Уилки, справедливо считавшегося всеми в Тауэр-Роке «вторым я» молодого полковника.
Как-то раз в отсутствие Шарля к крепости подплыла лодка под северным флагом — со звездами. И хотя сидевшие в ней не знали пароля, одному из гостей позволили высадиться. Он заявил, что приехал с очень спешным и важным для коменданта крепости известием. Это был высокий молодой человек, одетый в военизированный костюм, с гордым, смелым, почти дерзким видом — одним словом, настоящий южный солдат, хотя и приехал под северным флагом. По нему сразу было видно, что этот человек никому не привык уступать дороги.
Вид его не внушил доверия дежурному офицеру, и он не решился его пустить, говоря, что коменданта нет в крепости. Незнакомец настаивал и спросил, кто может выслушать его вместо коменданта. Офицер все еще не решался пропустить к Уилки такого гостя, но последний продолжал настаивать, беспрестанно повторяя, что дело идет о серьезных политических вопросах. В конце концов он начал угрожать дежурному офицеру серьезными взысканиями, и тот сдался. Офицер согласился впустить гостя, ведь он был один и безоружен, следовательно, ничем не мог навредить крепости, где стоял целый гарнизон. Гостя проводили к Уилки.
— Милостивый государь, — сказал он, оставшись наедине с баронетом, — мне бы очень хотелось видеть коменданта Тауэр-Рока.
— Но вам, вероятно, уже сказали, что в настоящее время его здесь нет, — ответил баронет.
— Как же, но мне сказали, что вы сможете передать ему то, что я сообщу.
— Официальным образом.
— Конечно.
— Потрудитесь объяснить в таком случае, — сказал Уилки, подавая гостю стул.
— Милостивый государь, — сказал незнакомец, усевшись с развязностью светского человека, — три месяца тому назад Тауэр-Рок уже был в руках Северной армии.
— Знаю, хотя и не имею точных сведений о том, как эта крепость перешла во власть Юга, но имею основания полагать, что ее взяли в честном бою.
— Ошибаетесь, милостивый государь, совершенно ошибаетесь! Тауэр-Рок сдался после переговоров.
— Вы точно знаете?
— Совершенно точно, потому что сам имел честь вести переговоры.
— А-а, — сказал Уилки, — это интересно.
— Не правда ли?
— Так вы служите правительству Джефферсона Дэвиса?
Незнакомец с улыбкой поклонился.
— Зачем же понадобился комендант Тауэр-Рока агенту южного правительства?
— Вы не догадываетесь?
— Нет.
— Я хотел бы и с новым комендантом провести те же переговоры, которые так успешно провел с прежним.
— То есть вы хотите деньгами измерить честь офицера?
— О, как некрасиво вы это называете!..
— Я называю вещи их настоящим именем. А если комендант Тауэр-Рока захочет дорого продать себя?
— Ему предложат известную сумму…
— Например?
— Например, двадцать тысяч долларов… как думаете, он может согласиться?
— Хватит, довольно! — порывисто крикнул Уилки. — Я и так слишком долго вас слушал.
— Как?! Вы отказываетесь?..
— Еще бы!..
— Милостивый государь, — сказал с преувеличенным спокойствием незнакомец, — вы непрактичный человек.
— Непрактичный человек?! — вскрикнул баронет, с трудом сдерживая желание спустить гостя с лестницы. — Вы неслыханный нахал! Если бы я был комендантом, к которому вы явились с подобными предложениями, я велел бы без всяких разговоров повесить вас на этой башне!
— Ошибаетесь, милостивый государь, — ответил гость, не меняя своего невозмутимого тона, — я военный, а военных не вешают, прикажите расстрелять меня — это другое дело. Идя сюда, я был готов принять смерть.
— Вы свободно вошли в Тауэр-Рок, свободно и выйдете, — сказал Уилки, на которого невольно действовала уверенность и спокойствие этого человека. — Уходите, сударь, — прибавил он, указывая ему на дверь.
Незнакомец вежливо поклонился и вышел в сопровождении Уилки. Мужчины молча прошли караульню и подъемный мост, незнакомец спокойно сел в свою лодку. Уилки между тем ворчал сквозь зубы, закуривая сигару:
— Напрасно я дал ему уйти. Если бы можно было все вернуть, я бы велел его расстрелять.
Незнакомец в это время уже занес одну ногу в лодку, но вдруг передумал и снова подошел к баронету.
— Извините, пожалуйста, — сказал он, поклонившись, — но я был бы вам благодарен, если бы вы одолжили мне одну из ваших чудесных сигар.
Совершенно озадаченный, Уилки подал ему открытый портсигар. Незнакомец, не торопясь, взял сигару, закурил, еще раз поклонился и спокойно сел в ожидавшую его лодку. Баронет с минуту стоял не двигаясь.
— Бог мой! — сказал он наконец, глядя вслед лодке. — Вот дерзкий-то мошенник!
Глава XIIIАдамова гора
Прошло уже полгода, как главнокомандующий войсками не освобождал полковника Шарля Леконта от командования отрядом, расположенным в Тауэр-Роке. Военные экспедиции были отменены Шарлем с тех пор, как войска южан перестали показываться на сопряженной территории.
Друзья проводили все свободное время в разговорах о Нэнси, или, лучше сказать, Шарль без умолку говорил о ней и восторгался ею. Он умолкал иногда лишь для того, чтобы взглянуть на опаловое кольцо, блестевшее на его пальце и напоминавшее ему про обещание девушки. Несмотря на терпение и стоицизм, с которыми добряк Уилки слушал своего друга, но и он уже порядком устал от восторгов влюбленного. Однако он никак не выказывал неудовольствия и вымещал все на сигарах, которые уничтожал одну за другой.