Терпкая маслянистая влага растеклась по их жилам ледяным огнем, смежила им веки, остановила дыхание и погасила окружающий мир…
Черное звездное небо стояло над спящей Флоренцией. И будущее уже раскрыло перед Антонией и Манфредом свои неумолимые и желанные объятия…
На Москву падал густой крупный снег. Пушистые хлопья покрывали дома, деревья, чугунные ограды бульваров.
Сиур любовался городом сквозь пелену снега и думал о том, как изменилась его жизнь с тех пор, как он познакомился с Тиной. По утрам он отвозил ее в библиотеку, а потом ехал к себе на фирму, чувствуя, что весь день пройдет в ожидании вечера, когда они снова встретятся, будут говорить ни о чем, смотреть друг на друга, ужинать или целоваться…
– Я позвонил матери Элины, – сказал Сиур, прежде чем Тина вышла из машины. – Предложил ей съездить взглянуть на немую девушку.
– Ты скажешь Алеше?
– Только после того, как узнаю точно, это та самая Элина или нет.
Сиур был почти уверен, что Леся и Элина – одно и то же лицо. Хотя… на свете много похожих людей.
От библиотеки он поехал к метро Бабушкинская, где у него была назначена встреча с Вадимом. Остановился и закурил.
Полная женщина в каракулевой шубе вела за руку мальчика. Тот упирался, ему хотелось не топать неизвестно куда, а сгребать снег и лепить бабу. Малыш громко вопил и размахивал пластмассовой лопаткой, а женщина терпеливо уговаривала его и тащила вперед. Сиур засмотрелся на эту житейскую картину…
– Привет! – Вадим вынырнул из снежной пелены, сел на переднее сиденье и закрыл дверцу.
Сиур догадывался, чем занимается таинственный друг Никиты, и обдумал все «за» и «против». Судьба свела их, не спрашивая, хорошо это или плохо. Так зачем ломать себе голову? Пренебрегать таким союзником было глупо.
– Ты можешь положиться на меня, – заверил его Вадим. – Я хочу отомстить за брата, и меня ничто не остановит.
– Почему ты решил поговорить об этом со мной?
– У нас один и тот же враг.
– Откуда ты знаешь про моих врагов?
– Какая разница? Я не задаю тебе вопросов, а предлагаю сотрудничество и помощь взамен на то же с твоей стороны.
Сиур не любил лишних церемоний и сразу перешел к делу, давая понять, что согласен.
– Как это началось для тебя? – спросил он.
Вадим помолчал, собираясь с мыслями: он не собирался вдаваться в подробности. Но то, что имело, по его мнению, значение для Сиура, сказать придется. Иначе какие же они партнеры?
– Летом я выполнял один заказ. Это был клерк из «Континент-банка». Может, слышал?
– Слышал.
Сиур не выразил удивления. В его машине сидел тот самый киллер, который убил Сташкова. Они с Владом отчаялись его найти, – шансы вычислить профессионала такого уровня практически равны нулю. И вот он сам рассказывает о том, что произошло в тот летний день, когда Тина и Людмилочка оказались в недостроенном здании, которое наемный убийца облюбовал для стрельбы. Так вот кто побывал в квартире Тины и оставил записку![33]
– Заказ меня удивил и показался странным, – усмехнулся Вадим. – Кому нужен обыкновенный клерк? Но… мне предложили очень хорошие деньги, и я согласился. Вторую половину суммы я должен был получить после исполнения… а вместо расчета меня попытались убить. Что самое непонятное – из-за какого-то служащего! Ведь Сташков – обычная пешка. С тех пор я чувствую, что за мной охотятся. И Богдан погиб скорее всего потому, что в мотоциклетном шлеме его приняли за меня.
Сиур молчал. По какой причине заказали Сташкова, так и осталось неизвестным. Только потому, что он знал старика, которому принадлежала статуэтка Будды?
– Тебя это тоже касается, – продолжал Вадим. – Иначе зачем твоя женщина интересовалась неприметным банковским служащим? Как они с подругой оказались в тех чертовых развалинах? Уж точно не из-за меня.
– Жизнь порой забавнее вымысла. Сташков был племянником убитого антиквара, которому принадлежала фигурка Будды. Существуют предметы, которые по неизвестным причинам опасны. Происходят нападения на их владельцев. Я думаю, жена Горского погибла из-за его медальона.
Вадим надолго задумался. Ему вспомнилась мастерская Корнилина… и дыхание смерти, которое он ощутил той ночью в доме художника. Пожалуй, убийца Алены обладал невероятной силой… и вполне мог оторвать от стены железный стеллаж. Не он ли расправился с художником?
– Не пойму, зачем им кого-то нанимать, если…
Они с Сиуром разными путями пришли к одной мысли.
– Далеко не все, что происходит, поддается объяснению, – заключил тот. – Многое остается скрытым от нас.
– Надо перехватить у них инициативу! – предложил Вадим. – Что из этого получится, неизвестно, но попробовать можно.
Предложение Сиуру понравилось. Всегда лучше быть охотником, чем дичью. Те, кого приходилось называть «они», не ожидают подобного. «Их» интересуют определенные предметы, значит, можно организовать неплохую приманку…
Баба Надя приготовила обед: бульон, отбивные с картошкой, ватрушки и липовый чай.
С порогов неожиданно вернулся Иван, сидел, сгорбившись, часами на сундуке и смотрел в окно полными слез глазами. Он оплакивал Марфу и Алену.
За стеной, у жарко натопленной печки, кряхтел старый Илья. Скрутившая его болячка называлась просто «смертной тоской», с которой он не мог, а скорее всего, не хотел справляться. Марфы не стало, а вместе с ней не стало и деда Ильи. Как складывалась их супружеская жизнь, никто толком не знал. Дед Илья свою жену боготворил, любил беззаветно и слегка побаивался. Он был скорее ее помощником, преданным и беспрекословным, нежели мужем. Теперь, когда она ушла, дед Илья затосковал.
Иван хорошо это чувствовал. Он умел понимать все без слов, хотя и слыл в деревне «полоумным». Он переживал потерю по-своему: глядя на облетевший темный сад, на седое небо, на покрытую снегом землю… Это давало ему умиротворение и принятие свершившегося, в котором он не мог ничего изменить.
Клад подводный он так и не нашел. Не пришлось Ивану достать его со дна озера. Приезжий художник, видать, забыл про свои обещания, а больше никто и слушать о кладе не желает. Что за люди! Ничего вокруг не видят, не чувствуют!
Лида пересела поближе к печке, на лавку, застеленную полосатым ковриком. Она с детства любила сидеть здесь, греться, думать…
После смерти Алены баба Надя перенесла всю свою заботу на младшую внучку, носилась с ней, как наседка с цыпленком. Лидушка, хочешь пирожка?.. Лидушка, я тебе баньку истопила, пойди попарься… Лидушка то… Лидушка се…
Лида все еще оставалась во власти страшных воспоминаний: все еще не отпускала ее та полная отчаяния ночь, когда они с Богданом пришли в сторожку, чтобы приготовить яд. Под утро, когда Богдан уснул, она побежала в лесной дом, к Марфе, чтобы выплакать свою обиду и нестерпимую боль…
Узкие тропинки путались, водили ее по кругу. Лида не понимала, каким образом оказалась на окраине деревни, у дома бабы Нади, как вошла… на цыпочках прокралась в свою комнату, открыла знакомую с детства дверь…
Марфа сидела одетая на кровати, в полумраке. Бледные полосы луны из окна косо ложились на стены, на пол.
– Я ждала тебя, – тихо вымолвила она.
– Откуда ты знала, что я приду?
– Знала. И за чем придешь тоже.
– Я хочу, чтобы все изменилось, чтобы он меня любил… меня, а не Алену!
Прабабка глубоко вздохнула и промолчала. Пусть Лида выскажет все, что тяжким грузом лежит на сердце.
– Ты же всегда говорила, что я сильная, что я все могу, что я… царица! – слезы лились из ее глаз, не переставая. – А что на самом деле? Я бессильна! Ты же говорила, что любовь побеждает колдовство! Как это могло произойти со мной? Я хотела отравить собственную сестру! Даже яд приготовила. Вот до чего дошло! Сергей… Алена… они…
– Ты вся горишь, Лидушка! – покачала головой Марфа. – А пожар, это еще не любовь. Это всего лишь костер, пылающий на жалости к себе. Тебя не жалеть, тебя спасать надо!
Лида не ожидала такого ответа и растерялась.
– Как же мне быть?
– Сергей не просто так объявился. И не столько он тебе нужен, сколько ты ему!
– Ну да! Поэтому он на Аленке женился! – разрыдалась Лида. – А мне что обещал?! Какие слова говорил?!
– Это обида в тебе кричит, – спокойно возразила Марфа. – Глупость и невежество твои. Не знаешь ты себя, оттого и плачешь, и жалуешься, и злишься. И винить тебя нельзя, и хвалить не за что…
Лида не понимала, что с ней происходит. Она пришла сюда за помощью, советом, а прабабка говорит что-то странное.
– У меня есть для тебя подарок! – улыбнулась Марфа. – Ты его получишь, но после. Сейчас надо спешить. Меня ждут… Ты слушай внимательно, потому что повторять я не стану. Недосуг…
Она взяла со стола флакончик и подала Лиде.
– Возьми. Это вместо той гадости, что ты приготовила в сторожке…
– Но я уже не хочу никому мстить!
Лида снова заплакала, – по-другому, без прежней горечи.
– А я тебе злого не предлагаю, – ласково произнесла Марфа. – Выпьешь это, когда я в окно загляну. Смотри только, не замешкайся! Для каждого действия существует определенный момент. Если забудешься или отвлечешься… то не свершится того, что ты хочешь…
Через пробку флакона пробивался слабый запах лилий. У Лиды закружилась голова, ей стало страшно.
– Сделай, как я велела, – донеслось до нее. – И все сбудется: Сергей твоим будет, подарок получишь и тайну узнаешь…
– Какую тайну?
Последний вопрос остался без ответа. Разговор с бабой Марфой казался сном…
Тогда Лиде даже в голову не пришло, что видятся они в последний раз. То лицо в окне горницы с горящими зеленым огнем очами, которые приказали ей выпить усыпляющее зелье, не было лицом ее прабабки. То сама Царица Змей подала ей знак…
Слова Марфы «надо спешить» и «меня ждут» Лида пропустила мимо ушей. Уже много позже, выбравшись из пещеры, отсидевшись сперва в сторожке, потом у немой девушки, которая приютила ее и спрятала от чужих глаз, узнала она о смерти Марфы. Следом грянула гибель Алены…