– Хорошо, – согласился Чоп. – Будешь переводить его?
– Думаю, что да. Пациент не совершил преступления, но совершенно потерял связь с реальностью. Низкий уровень безопасности ему подойдет, я полагаю. Есть ли у нас какие-нибудь сведения о ближайших родственниках?
– Конечно.
Чоп принес распечатку и отдал ее мне.
– Это его жена из Челмсфорда – Шэрон Честер.
Я сразу же набрал ее номер.
– Спасибо, что позвонили, – сказала она. – Я ужасно волновалась.
Я попросил ее подробно рассказать о его прошлом.
– Ну, я не знала, что он прекратил прием лития. Он плохо спал, и обычно так все и начинается, потом он накуривается, и ему приходят в голову все эти безумные идеи. Что он сейчас рассказывает – что он на секретном задании?
– Что-то в этом роде, – подтвердил я, помня, что он просил, чтобы я не делился с ней никакими подробностями. Но это не помешает ей поделиться подробностями со мной, рассуждал я.
– В общем, – продолжала она, – однажды он вернулся из школы и сказал мне, что уволился. Но нам же нужны деньги, а Энди, нашему сыну, всего три года.
– Как долго длятся такие эпизоды?
– Очень долго – обычно он не работает около трех месяцев. Знаете, он действительно гениален. Но всегда думает, что люди унижают его. Он рассказывал вам о голосах?
– Нет. Что он слышит?
– Ну, зависит от настроения. Но его психиатр в больнице считает, что ему нужно колоть лекарства. Он не принимает таблетки так, как нужно. Консультант сказал, что, по его мнению, это, скорее всего, шизоаффективное расстройство.
– Может быть. Послушайте, я собираюсь попытаться вытащить его из тюрьмы. Это неподходящее место для него. Могу я предложить вам связаться со школой и сказать им, что он был нездоров, когда уволился, – посмотрим, сохранят ли для него его место.
В течение следующих нескольких дней Мэтт отказался от оланзапина, хотя именно благодаря лекарству ему стало лучше. Без таблеток его состояние снова ухудшилось, но он не имел представления об изменениях в своем психическом состоянии.
Я связался с его психиатром из Челмсфорда, и он сразу же согласился, что пациенту нужно вернуться в больницу, и пообещал, что ему найдут койку к концу следующей недели. К этому моменту Мэтт уже буквально бредил. Он говорил всем, кто находился на расстоянии крика, то есть почти всем в здании, что ему нужно еще раз попытаться убить Дьявола.
Обычно, как только заключенного переводят в больницу, мое общение с ним заканчивается. В этом случае было по-другому: две недели спустя я вдруг понял, что проезжаю через Челмсфорд. Я посещал там одного бойца, который начал ввязываться в большее количество боев, чем обычно. Боксер был к тому же расторможен – но не потому, что находился в маниакальном состоянии, а потому, вероятно, что его лобная доля была слишком сильно повреждена[40].
Я вспомнил про Мэтта и, поддавшись импульсу, позвонил в больницу. Консультант очень обрадовался моему звонку – я думаю, он втайне надеялся нанять меня на вакантную должность.
– Итак, мы ввели ему оланзапин внутримышечно, когда он поступил к нам, – сказал он мне. – Он все еще отказывается от лития. Дайте мне знать, если вы считаете, что ему лучше, чем было в тюрьме.
Он открыл дверь в хорошо оборудованную комнату для опросов, где меня ждал Мэтт.
– Привет, Мэтт.
Я сел напротив него, и он медленно поднял глаза, чтобы установить зрительный контакт.
– Вы порочны. Вы – зло.
Он встал, оперся руками на стол между нами и плюнул мне в лицо. Мэтт вышел, а консультант поспешил вернуться.
– Мне так жаль, я видел, что произошло.
– Все в порядке, – сказал я, доставая носовой платок, чтобы вытереть лицо. – Вы говорили с его женой? Она беспокоилась о его работе.
– Да. Школа была очень рада принять его заявление об увольнении. Это не первый раз, когда у него возникают проблемы. Если читать между строк, это звучит так, будто он демонстрировал расторможенное половое поведение.
– Вы примените раздел тридцать семь?
Раздел 37 – это постановление о лечении, используемое судом после вынесения обвинительного приговора. Фактически это то же самое, что и раздел 3, но в этом случае заключение длится до шести месяцев и используется за пределами судебной практики.
– Да, если его осудят. Я подозреваю, что это дело могут прекратить. Мы попробуем прибегнуть к разделу 3, если так случится.
Мэтью был законопослушным семьянином – жена, ребенок. Он был учителем, хорошим учителем, у него были хорошая жизнь и хорошая карьера. И теперь, не по его вине, у него развилось тяжелое психическое заболевание, он потерял работу, и работодатель не хотел, чтобы он возвращался к преподаванию с такими симптомами. Когда ему стало плохо, он чуть не убил кого-то, сидя за рулем, потерял права, его принудительно лечили, а ему становилось хуже, а не лучше. Возможно, его осудят по уголовному делу, и он совсем потерял связь с реальностью.
Я вышел из отделения с консультантом, который спрашивал меня о моих карьерных планах, а потом я ехал домой и слушал комика по радио. Он описал себя как «немного биполярного». То, как он про это рассказывал, больше было похоже на описание взлетов и падений настроения у обычного человека. Затем он пошутил о людях, страдающих манией. Я почувствовал возмущение и выключил радио, чтобы поразмыслить в тишине. Комик сказал, что у него биполярное расстройство, чтобы просто пошутить. Может быть, у него действительно биполярное расстройство – я не знаю, но очевидно, что у него был ключ от его маленькой камеры, как и у меня.
Я заметил, что похлопываю себя по поясу, где обычно ношу ключи. Их там, конечно, не было – их выдают, когда вы попадаете в тюрьму, и, когда выходите, связку надо вернуть. Это ирония судьбы. Когда человек психически болен и ему больше всего нужны ключи, их у него нет. У мистера Честера не было ключей. Либо его болезнь, либо его работодатели, либо общество в целом позаботились об этом. Он был психически неуравновешенным преступником. Он был опасен, и я задавался вопросом, стал я частью проблемы или частью лечения.
Он пробудет в своей маленькой камере очень долго.
А я просто приходил в гости.
Мужчина с самурайским мечом
Обычно очень трудно работать, если результат неочевиден. Например, если хирург оперирует раковую опухоль и пациент излечивается, это очевидный и положительный результат. Пациент говорит «спасибо» и покупает несколько пачек шоколадных конфет для медсестер.
ЕСЛИ ПСИХИАТР ЛЕЧИТ КОГО-ТО ОТ ТЯЖЕЛОЙ ДЕПРЕССИИ И В РЕЗУЛЬТАТЕ ПАЦИЕНТ НЕ УБИВАЕТ СЕБЯ, ЭТО ХОРОШИЙ РЕЗУЛЬТАТ, НО НЕЛЬЗЯ СКАЗАТЬ, ЧТО ЛЕЧЕНИЕ ОСТАНОВИЛО САМОУБИЙСТВО.
Результат положительный, но скрытый. И чаще всего пациент благодарит команду врачей.
Если судебный психиатр лечит кого-то, кто представляет опасность для других, и хорошо делает свою работу, то никто не погибает. Но никто не замечает, что кого-то не убивают. Никто не говорит психиатру «спасибо». Напротив, люди жалуются на то, как дорого стоит услуга, а пациент жалуется на то, что его задержание вообще-то было неоправданным. И если уж вам покупают шоколад, то лучше подарить его кому-нибудь, кто вам не нравится, и больше никогда с ним не встречаться.
Таким образом, иногда важно увидеть скрытый положительный результат и посмотреть, как работает система.
Мистер Честер – хороший пример. Ему повезло, что сотрудники дорожной полиции остановили его. Представьте, что было бы, если бы он добрался до 66-го дома по Деверилл Клоуз и исполнил задуманное. Но фанфар празднования так и не прозвучало, хотя катастрофическое событие было предотвращено.
Следующий случай, которым я занялся, очень походил на предыдущий. Никто не умер, и это действительно здорово, и именно поэтому я хочу рассказать вам об этом.
Я ждал мистера Поттса в той же маленькой комнате для опросов, которой пользовался ранее.
Его привез Чоп. Он оказался тридцатилетним мужчиной в инвалидном кресле – обе ноги в гипсе и торчат прямо перед ним.
Он улыбнулся мне и поздоровался – я тут же услышал безошибочно узнаваемый акцент брумми[41]. Этот симпатичный парень выглядел бы вполне уместно в сериале «Острые козырьки». У него были судимости за мошенничество, кражу со взломом, наркотики и насилие, и мимолетный интерес к оружию, в частности к самурайскому мечу, найденному у него при аресте, был, прямо скажем, самым безобидным. Любопытно, что его собственный дом и дом, в который он, как утверждалось, вломился, находились по соседству.
Честно говоря, меня можно уличить в некоторой предвзятости, когда речь заходит о мистере Кейране Поттсе. 1990-е годы – это время, когда самурайский меч, казалось, висел у каждого в доме. Они широко рекламировались в газетах, и не совсем адекватные мужчины могли демонстративно вешать их над газовым камином и рассказывать своим друзьям, что они увлекаются боевыми искусствами. Я подозреваю, что большинство из них не слишком преуспели в искусстве супружеской любви.
– Мистер Поттс. Приятно с вами познакомиться, – сказал я.
– Мне не нужен психиатр. Со мной все в порядке. Вы меня в больничке не запрете.
«Запереть в больничке» – это термин, используемый для описания перевода из тюрьмы в психиатрическую больницу. Заключенный говорил о переводе в медицинский центр в крыле F в тюрьме Брикстнон во Фрагл Рок.
– Я рад, что с вами все в порядке. Можно называть вас Кейран? – спросил я любезно. – Возможно, вы могли бы сообщить мне, почему вы оказались в тюрьме.
– За кражу со взломом.
– Вы пытались украсть что-то у своего ближайшего соседа?
Он то ли кивнул, то ли пожал плечами.
– Давайте начнем с ваших ног. Как вы повредили ноги?
– Упал, не видно, что ли?
– Вам нужно обезболивающее?
Он вдруг показался мне более заинтересованным в нашем разговоре.