Но тут Тикаани меня удивила:
– Думаю, у миссис Паркер найдётся парочка. Надеюсь, мне что-нибудь подойдёт.
И ушла размашистым твёрдым шагом.
Мы с Куки переглянулись и выдохнули.
К нашему удивлению, Тикаани вернулась с подходящим ошейником и поводком. Видимо, у миссис Паркер, оборотня-мопса, был достаточный запас таких маскировочных приспособлений. Жаль только ошейник был розовым и украшен сердечком. Тикаани держала отвратительную вещицу кончиками пальцев как можно дальше от себя, словно утонувшую крысу не первой свежести.
– Наденем сразу? – предложил я. Тикаани посмотрела на меня как на полоумного.
– Позже, – отрезала она, и я сразу понял почему, учуяв поблизости Клиффа и Бо.
На парковке настала пора превращений и маскировки. Большая белая волчица застыла неподвижно, со вздыбленной на загривке шерстью, и терпеливо ждала, пока я надену на неё ошейник и прикреплю длинный кожаный поводок. У меня было такое чувство, что на другом конце поводка находится мешок со взрывчаткой.
Наконец Тео отвёз нас в город.
– Развлекайтесь. Позвоните мне, как закончите, – сказал он, не вынимая жевательной резинки изо рта. – У кого общий телефон?
– У меня, – гордо отозвалась Куки и подняла мобильник вверх, чтобы тут же спрятать обратно.
Глядя, как мы собираемся в путь, наш завхоз не скрывал улыбки. Уж он-то точно знал, зачем нас отправили в эту экспедицию. Вероятно, я должен попытаться найти общий язык с волками. А Куки, глаза у которой уже сейчас округлились от ужаса, должна научиться побеждать свои страхи.
Однако на этот раз мне тоже было страшно. Помощники Эндрю Миллинга потрудились на славу, его лицо смотрело на меня отовсюду: ухоженные светлые волосы, волевой подбородок, жёлтые глаза хищной кошки, скрытые карими контактными линзами. Его слова всё ещё звучали у меня в ушах: «Ты пожалеешь об этом, Караг. Горько пожалеешь…» А вдруг мы столкнёмся с ним в городе? Интересно, он в курсе, что я сейчас на его территории? А если он меня подкараулит?
– Эй, в чём дело? – спросила Тикаани, в отвратительном настроении вышагивающая рядом со мной, привлекая внимание прохожих.
– Ты это о чём?
– Тебе же страшно – за километр учуять можно. Ты что, в штаны наделал? Города боишься?
– Нет, – отрезал я.
Чего я боюсь, волков не касается! Они любую информацию сумеют обернуть мне во вред.
– Ой, какая красивая собака! А что это за порода?
Я вздрогнул. Перед нами стояла седая женщина в жёлтой шубе из искусственного меха, которая делала её похожей на странное животное. Она протянула руку, намереваясь погладить Тикаани, и мы с Куки застыли от ужаса.
– Не трогай её, Тикаани, пожалуйста! – взмолилась Куки.
– Она что, с дуба рухнула – хвататься за меня?! – возмутилась Тикаани, но, к счастью, руку женщине не откусила.
– Это… э-э-э… норвежская колбасная, – ляпнул я первое, что пришло в голову.
Тикаани просто уничтожила меня взглядом.
Женщина смотрела зачарованно:
– В самом деле? Колбасная собака?
– Да, причём чистопородная, – я начал входить во вкус. – Собаки этой породы знамениты тем, что чуют колбасу за пять километров. Питаются они в основном…
– Хватит! – Тикаани с такой силой рванула вперёд, что чуть не свалила меня с ног, и в буквальном смысле поволокла в сторону аптеки.
Я едва успел кивнуть женщине на прощание.
– Ещё раз скажешь такое – прикончу! – заявила волчица.
– Да ты что! – не слишком испугался я. – Разве ты забыла, как я на днях разделался с вашим альфа-самцом?
Тикаани лишь недовольно заворчала.
Двигаясь дальше мимо магазинов, ресторанов и кафе, мы благополучно преодолели следующую пару сотен метров. Куки беспрестанно с любопытством оглядывалась по сторонам: я сразу вспомнил, как сам впервые оказался в городе и мы с Мией в первый раз попробовали мороженое. К сожалению, в это время года шоколадное мороженое не продавали. Но я уже знал, что на зиму у людей припасены другие вкусности, и прихватил с собой несколько долларов из своих карманных денег.
– Если удачно справимся с заданием, угощу вас горячим шоколадом, – объявил я.
– Здорово! Как это мило! – обрадовалась Куки.
– Сам пей свой дурацкий шоколад, – проворчала Тикаани и обнюхала фонарный столб. Прозвучало это совсем не враждебно, а так, словно я отвлёк её от важного занятия.
В одной руке я держал поводок, другой сжимал кошелёк с деньгами. Ещё три древесные длины – и мы в аптеке (даже проведя два года среди людей, я не привык к их мерам длины).
Автоматические двери аптеки разъехались перед нами, и мы оказались внутри. Тут же нахлынули запахи – мыла, химии и растаявшего у порога снега. Втроём мы подошли к стойке. Мы почти справились. Спросить то, что нам нужно (Шерри дала список), заплатить, убраться отсюда по-быстрому и вызвать Тео.
– Может, Куки будет спрашивать и платить? Ей нужно потренироваться, – предложила Тикаани и поскребла задней лапой ошейник.
– Хорошая мысль, – поддержал я.
Аптекарша смотрела на нас озадаченно. С чего бы это? Обычные люди тоже разговаривают с собаками, я видел это в моей приёмной семье, у Рэлстонов.
– Но я ещё никогда ничего не покупала, – возразила Куки и обвела удивлённым взглядом бесчисленные баночки с кремами, заполняющие полки.
Мне тоже понадобилось время, чтобы понять, зачем люди постоянно втирают себе в лицо эти странные субстанции, похожие на слизь улитки с ароматом раздавленных цветов.
– Ну, тогда смотри, как это делает Караг, а в следующий раз попробуешь сама, – Тикаани нетерпеливо смотрела на нас снизу.
Я вздохнул:
– Хорошо, пусть будет так.
И повернулся к сбитой с толку аптекарше: она ведь могла слышать только часть разговора. Чтобы как-то отвлечь её, я зачитал ей список Шерри – бинты, дезинфицирующие средства и обезболивающие таблетки. Делать покупки я уже умел: моя приёмная мама Анна Рэлстон научила меня ещё два года назад.
Аптекарша положила часть заказанного на стойку и спросила:
– Какие конкретно таблетки вы хотите?
И тут же выдала скороговоркой с дюжину разных названий, которые мне ни о чём не говорили. Я смотрел на неё растерянно.
– Давайте самые сильные, – выдал я наконец и сунул в руку Куки кошелёк, чтобы она училась платить.
Но тут послышался шум раздвигающейся двери – в аптеку вошёл кто-то ещё. К сожалению, это оказалась пожилая женщина с маленькой собачкой. Хотя собачка – это громко сказано. Это было крошечное волосатое нечто, в пальтишке и с бантиком на голове. Собачка пряталась внутри дамской сумки.
И совершенно сдурела, учуяв меня и Тикаани.
Просто невероятно, сколько шума может произвести такое микроскопическое существо! Я не понимал ни слова – в собачьем языке я не силён. Возможно, волосатая животинка отчаянно пыталась сигнализировать своей хозяйке, что здесь притаились волк и пума. Но старушка, к счастью, слышала только лай – зато какой!
– Сузи, золотко, что с тобой? – растерянно вопрошала женщина и чесала это недоразумение за отвисшим ушком. – Тише, тише, малышка моя, мы скоро пойдём домой, и моя детка получит сосиску.
Но детка не хотела сосиску – она хотела атаковать нас. Причём немедленно. Она вырывалась наружу из сумки, а хозяйка пыталась удержать её за украшенный бисером ошейник.
Мы переглянулись и поняли друг друга без слов. Уходим отсюда! И не только потому, что лай звенел в ушах. Было понятно, что тут не оберёшься проблем. К сожалению, аптекарша делала всё ну очень медленно – лай сбивал с толку и её тоже. Я нетерпеливо переминался с ноги на ногу.
И тут волосатый комок выбрался-таки из сумки и помчался по полу так быстро, как только позволяли его крошечные лапки. Прямо на нас. Куки тут же спряталась за стойку с кремами, а микрособака устремилась к Тикаани. Наверное, она невероятно гордилась собой – как же, загнала волчицу!
А потом всё произошло очень-очень быстро.
Тикаани схватила этот комок шерсти за пальтишко и тряхнула так, что съехал бантик.
Хозяйка заверещала ещё громче, чем её микрособака; звуки, вылетающие из её рта, были сродни пожарной сирене.
Аптекарша закричала и замахала руками. Не понимаю, чем это могло помочь.
Очевидно, американские горки пришлись микрособаке не по вкусу – она заскулила почти так же громко, как до того лаяла. Когда Тикаани её отпустила, она, поджав хвост, помчалась к сумке и ринулась туда головой – только зад остался торчать. Но её хозяйка продолжала орать.
В аптеку вошли двое молодых людей в толстых зимних куртках, озадаченно осмотрелись и громко спросили:
– Всё в порядке? Помощь нужна?
– Уходим отсюда! Быстро! – крикнул я. Мы рванули к выходу, перескочили через стойку для зонтов, чуть не врезались в автоматические двери, которые не успели перед нами открыться, и наконец оказались снаружи – на свежем холодном воздухе.
Я бежал впереди, сворачивая в какие-то боковые улицы, где было поменьше людей, и слышал за собой топот ног – неужели молодые люди преследуют нас? Кучка совиного помёта! Если они нас схватят – нам каюк!
Я скользнул за угол в какой-то очень узкий проулок, где пахло грязным снегом, мышиным помётом и размякшим картоном. В проулке стояло несколько мусорных контейнеров.
– Быстро внутрь!
Я выбрал синий – из него пахло наименее противно – и сдвинул крышку. Быстро подтянулся и перевалился за борт – прямо в шуршащую кучу макулатуры. Нечто огромное с волосатыми лапами прыгнуло на меня и принялось топтаться. Понятно: Тикаани. Закрывая крышку контейнера, я случайно ударил её сапогом. Теперь мы квиты.
– Сидим тихо, – прошептал я, и мы затаились. Топот и крики затихли вдали. Но мы не двигались с места. – Может, они завернут сюда на обратном пути, – сказал я Тикаани. – Лучше побудем здесь, пока всё не утихнет.
Просто класс! Миссия провалена, таблеток нет, об оценках лучше вообще не думать.