— Да-а-а… — задумчиво протянул Мэтью. — Может, сглупила или проболталась? А когда поняла свою ошибку, то было уже поздно.
— Или намеренно заманивала ее в то место.
— Да, но зачем? — он вскинул брови. — Зачем кому-то могла понадобиться леди Эвелин?
— Не знаю, — скрипнув зубами, глухо отозвался я.
Я частный детектив. Мне не полагалось отвечать «не знаю» на какие-либо вопросы. Мне полагалось знать все ответы, но это дело...
Разыскать украденную переписку кронпринца с фаворитками и остановить шантажиста было проще.
Я постучал в стенку кучеру и, когда он остановил экипаж, назвал адрес дома миссис Фоули. Не к чему было затягивать этот визит.
Но нас постигла неудача. Женщина, явно чем-то расстроенная, отказалась пустить меня дальше крыльца. Она разговаривала со мной в узкую щель входной двери, и из-за контраста внешнего света и внутренней темноты дома я даже не смог толком разглядеть ее лицо. Но голос миссис Фоули звучал заплакано. Ее громкие слова перемежались со всхлипами и даже икотой. Под конец она просто захлопнула дверь прямо у меня перед лицом.
Контраст с момента нашей прошлой встречи был разительным.
— Она всегда была такой? — осторожно спросил Мэтью, когда я вернулся к экипажу.
Сам он стоял рядом с ним на тротуаре, наблюдая за неудавшейся беседой издалека.
— Нет, — я мотнул головой. — Миссис Фоули была приятнейшей женщиной еще неделю назад.
— Может, она... ну... э... — он замялся, подыскивая слова. — Испугалась вашего лица?
Я усмехнулся.
— Думаю, она встречала и похуже. И потом, нынче она толком меня не рассматривала. Сразу же попыталась захлопнуть дверь, едва увидела на пороге.
— Тогда... э… может, с леди Эвел...
— Нет.
Я резко перебил его и посмотрел, не став прятать во взгляде гнев и раздражение.
— Я лишь предложил, милорд, — он вскинул обе руки с раскрытыми ладонями, словно признавал свое поражение. — Но как-то разговорить ее нужно.
— Как-то нужно, — холодно отозвался я. — И я подумаю об этом. Ты же пока будешь искать и расспрашивать жандармов, которые беседовали с Кэтлин.
Мэтью приуныл, но виду не подал.
— Будет сделано, милорд.
В особняк я вернулся в одиночестве, и, едва я снял перчатки, дворецкий сообщил, что на стороне слуг меня уже давно дожидается один из моих «воробьев».
Томми, светловолосый мальчишка лет десяти, соскочил со стула, когда я вошел в подсобное помещение.
— Доброго денечка, м’лорд, — щербато улыбнулся он и рукавом слишком длинной, заношенной рубахи стер с лица сажу.
— Хилл сказал, ты давно меня дожидаешься. С чем пожаловал?
Он важно надул щеки и убрал ладони за спину.
— Пары шиллингов не отделаетесь, м’лорд.
Я молча приподнял брови и выжидательно уставился на него.
— Неслабо вас потрепали, — с еще более важным видом протянул Томми, отступив на шаг и запрокинув голову.
— Ах ты сопляк, — подавив усмешку, я постарался нахмуриться.
Никогда по-настоящему не мог злиться на уличных паршивцев.
— А Эзра-то важной птицей прямо стал! — поспешно выпалил Томми, почувствовав, что переступил грань моего терпения. — Кабы вы видели, как он важничал, что в театр идет! Чисто джентльмен, да только фрака не хватает.
— Какой театр?
Томми щурился, вытирая нос рукавом.
— Ну, этот. Самый здоровый. В честь короля, во!
— Ты уверен, Томми? Учти, если обманешь...
Мальчишка тут же вскинул руки, делая вид, что глубоко оскорблен.
— Да чтоб мне кирпич на голову, м’лорд!
Я достал из кармана монету и покрутил ее между пальцами.
— Что еще слышал?
Глаза Томми жадно блеснули. Но он тут же погрустнел.
— Брехать не буду, м’лорд. Больше ничего. Да Эзра-то болтать не любитель. Я ботинки ему чистил, пока он про театры-то болтал.
Монета полетела в воздух. Томми поймал ее на лету, и тут же спрятал в карман.
— Будь осторожен, Томми.
— Ой, я как мышка!— ухмыльнулся он и, шмыгнув носом, поспешно исчез за дверью.
Что же.
Эзра и театр.
Звучало безумно. Такое я не могу пропустить.
Вот только явиться одному в ложу — значит, вызвать лишние подозрения.
Когда за дверью, в которую улизнул Томми, раздался шорох, я резко распахнул ее. Слуг в особняке было немного, а с уличного мальчишки станется пробраться на кухню и прикарманить то, что плохо лежит. Чего-чего, а воровства я не терпел.
Но вместо Томми посреди коридора я увидел застывшую Эвелин. Кончики ее ушей слегка покраснели. Да-да, миледи, подслушивать нехорошо.
— Что вы здесь делаете? — спросил я, и прозвучало грубо и резко.
— Я шла на кухню, когда услышала голоса.
— Почему спустились сами? Почему не позвали кого-то из слуг?
— А вы со всеми разговариваете, словно на допросе, или только со мной, лорд Беркли? — с прохладцей в голосе осведомилась Эвелин.
Она отступила и скрестила руки на груди. Смотрелось бы почти грозно, если бы не ее нездоровая бледность. И то, как при каждом шаге она норовила опереться о стену. Сестра Агнета говорила, что ее по-прежнему мучили головные после того удара.
Кстати.
— Где сестра Агнета? — спросил я, проигнорировав ее вопрос.
Эвелин вздернула брови в молчаливом удивлении.
— Отправилась в аптекарскую лавку за порошками, — и прибавила смутившись. — Для меня.
— Вы не должны покидать спальню. Вы еще не оправились. Следовало позвать кого-то из слуг.
Она задумчиво прикусила губу, словно размышляла над чем-то.
— А вы, значит, оправились? — спросила тихо, но твердо, подняв на меня взгляд.
Я резко выдохнул.
— Это совсем другое дело. Зачем вы спустились?
— Захотелось чаю.
— Нужно было позвать миссис Уилсон, — я с осуждением покачал головой.
Эвелин посмотрела так, словно порывалась что-то сказать, но вновь передумала и лишь устало прикрыла глаза.
— Идемте на кухню, раз вы уже здесь.
Мысленно я цыкнул. Говорил с ней непозволительно грубо, почти на грани. А она даже не возмущалась, не сверкала привычно взглядом... все же она была еще очень слаба! И вместо того, чтобы отдыхать, бродила одна по особняку! Могла упасть, могло потемнеть в глазах, могла споткнуться, и рядом никого не было бы, чтобы подать руку, поддержать.
Я осознал, что сжимал и разжимал левый кулак, и заставил себя вытянуть вдоль тела руку и расправить ладонь.
— Миссис Хьюз, — позвал я, когда мы вошли на кухню. — Будьте добры, приготовьте для леди Эвелин чай.
— Ой! — она всплеснула руками и поспешно оправила фартук. — Да что же это вы сами, Ваша светлость, ко мне спустились... — начала причитать. — Я же только-только вот с миссис Уилсон разминулась, чего же она не сказала мне про чай...
— Ничего страшного, — я перебил ее, чтобы остановить бесконечный поток слов. — Будем считать это прогулкой.
На пути в «парадную» часть особняка я подал Эвелин локоть, и она накрыла сюртук бледной ладонью с тонкими, изящными пальцами. Мы шли в молчании, но возле дверей в малую гостиную она вдруг заговорила, избегая при этом на меня смотреть.
— Вы не составите мне компанию за чаем, лорд Беркли?
«Нет», — хотел сказать я.
— Конечно, — необдуманно сорвалось с губ.
Я недовольно их поджал, но было поздно. Отказать ей после того, как ее лицо на мгновение осветила бледная улыбка, я бы уже не смог.
В ожидании мы устроились в двух креслах. Эвелин двигалась медленно, но уверенно. Словно стремилась что-то доказать самой себе.
— Как... как продвигается расследование? — спросила она почти сразу же.
Я усмехнулся и мысленно закатил глаза.
— Вполне неплохо.
— Почему вы заплатили тому мальчику за то, что он рассказал про Эзру?
— О чем вы?
Эвелин вздохнула и переплела в замок пальцы, сложив руки на коленях.
— Почему вы заплатили за сведения о том, что Эзра собирается посетить Королевский театр? — не растеряв терпения, спросила она вновь. — Это важно?
— Вас не учили, что подслушивать нехорошо? — прищурившись, я склонил голову набок.
— Нет, — ее губы дрогнули в слабом намеке на улыбку. — В пансионе подслушивание было основной выживания. Можно сказать, меня этому учили.
— Прелестно, — сухо прокомментировал я. — Никогда не был высокого мнения о нашей системе образования.
Эвелин не выглядела смущенной.
— Так что? Это важно? — пожала она плечами.
Появление лакея с подносом избавило меня от необходимости отвечать. Но как только он удалился, расставив посуду и лакомства на столе между креслами, Эвелин вновь вонзилась в меня пристальным взглядом.
Я задумчиво постучал пальцами по подлокотнику кресла, размышляя, какую часть правды можно озвучить. Да и стоит ли.
— Чуть больше трех лет я регулярно посещаю тот джентльменский закрытый клуб... — начал я и был перебит.
— Тот самый, где вас избили? — невинно поинтересовалась она.
Я фыркнул, не сдержав улыбки.
— Тот самый. И ни разу не слышал, чтобы Эзра посещал какие-либо светские торжества. Он — преступник. Таких, как он, не привечают в хороших домах, не приглашают на званые ужины и балы.
— Но с удовольствием обращаются под покровом темноты, если нужна «особенная» услуга.
Из уст молодой леди прозвучало это с особым цинизмом.
— Так устроен наш мир.
— Гнилой мир, — обронила Эвелин, на мгновение прикрыв глаза. Но почти сразу же заговорила о другом. — Что-то изменилось, да? Вы думаете, что-то изменилось, коль скоро Эзру начали привечать в «приличном» обществе?
— Да. И я намерен это выяснить.
— Как это связано с вашим расследованием? — она стрельнула в меня проницательным взглядом.
Я покачал головой. Обо всем остальном ей знать не нужно.
Эвелин пристально смотрела на меня, явно не удовлетворённая уклончивым ответом. Я усмехнулся. Она была умна — слишком умна, чтобы не понимать, что я что-то скрываю.
— Вы думаете, это Эзра... он... это по его приказу меня пытались убить и похитить?