Эвелин замешкалась, и я нетерпеливо обернулся, дойдя до невысокого забора. Она стояла на тропинке, что вела к дому, и смотрела на него. Невольно я прирос взглядом к ее точеному профилю, к острым скулам и к завитку светлых волос, который выбился из прически и теперь щекотал ей шею. Она постоянно отмахивалась от него, а я почувствовал, как зачесалась, заболела ладонь от нестерпимого желания подойти к ней и отвести за нежное ушко этот проклятый завиток...
— Миледи! — мой голос прозвучал неподобающе грубо и резко. — Прошу, не задерживайтесь!
Она вздрогнула и обернулась, и я мог бы поклясться, что ее взгляд потух, когда она посмотрела на меня.
— Иду... — больше прочел я по губам, нежели услышал и опустил ладонь на забор и сжал с такой силой, что деревянные острые колышки до боли вонзились в кожу.
— Эвелин, детка...
Голос миссис Фоули прозвучал раскатом грома посреди ясного неба. Я вскинул взгляд: женщина стояла на крыльце, а Эвелин уже спешила к ней, бежала, приподняв подол платья двумя руками.
Дьявол, ей нельзя бегать!
Разозлившись, я бросился следом.
— ... о пропавших девушках...
Когда я подоспел к крыльцу, она и миссис Фоули уже о чем-то шептались. Женщина отпрянула, едва меня увидев, но Эвелин мягко, настойчиво придержала ее за запястье.
— Лорд Беркли хочет помочь вам, миссис Фоули, — тихо сказала она.
Помедлив, мать Джеральдин со вздохом посторонилась и пропустила нас в дом. Я удивился разительной перемене по сравнению с нашим самым первым визитом. И в окружающей обстановке, и в облике миссис Фоули. Она словно постарела на десять, пятнадцать лет, а от прежнего порядка и чистоты не осталось ни следа.
Было грязно, по полу катались пушистые комки пыли. Обеденный стол был неряшливо накрыт испачканной скатертью, которую покрывало множество пятен. На тарелках лежали остатки старой трапезы — кажется, вчерашней, если не раньше. В помещении стоял затхлый запах. Очевидно, здесь давно не проветривали.
Эвелин тайком поморщилась и прикрыла ладонью нос, а я решительно прошел к окну, что выходило на сад, и распахнул его.
Миссис Фоули даже не возразила. Лишь проводила меня взглядом, махнула рукой и рухнула в мягкое, низкое кресло. Спрятав в ладонях лицо, женщина заплакала, а Эвелин тотчас поспешила к ней, опустилась на колени прямо на грязный пол, не побоявшись запачкать платье, и стиснула ее руки.
— Это не Джеральдин... — услышал я сквозь рыдания. — Письма писала не Джеральдин... где моя девочка?!
Глава 19
Леди Эвелин
— Письма?
Резкий голос Беркли заставил бедную миссис Фоули вздрогнуть. Я подняла голову и бросила на него неодобрительный взгляд, но он даже не посмотрел на меня.
Он был раздражен и прямо с утра пребывал не в духе.
— Какие письма? Их было больше, чем одно? — спросил он, хотя она не ответила даже на первый вопрос.
Затем Беркли подошел к креслу и, вновь на меня не взглянув, протянул руку. Я вспыхнула и решила, что встану сама, чем буду принимать его подачки, и ладонью уперлась в подлокотник. Голова все же закружилась, когда я выпрямилась, и я почувствовала на локте жесткую хватку мужчины. Затем услышала недовольный скрежет зубов.
Он так их в крошку сотрет...
Беркли отконвоировал — да-да, именно это слово — меня к ближайшему стулу и вновь посмотрел на миссис Фоули. Та уже отняла ладони от лица, и теперь крупные слезы текли по ее щекам непрерывно.
— Пришло второе... — глухо выдавила она, — не так давно...
— Вы потому не желали со мной говорить?
Миссис Фоули отвернулась и принялась комкать в ладонях заляпанный подол платья. Беркли же усмехнулся, и я вскинулась, метнула в него гневный взгляд. Да почему он так груб с несчастной женщиной?! Она столько пережила!
— Покажите второе письмо, — еще и говорил с ней в приказном тоне.
К моему удивлению, миссис Фоули послушалась и встала с кресла. Когда она скрылась в соседней комнате, я повернулась к Беркли, чтобы сделать ему замечание, но он, словно предчувствуя, отошел к окну и стал ко мне спиной. Я увидела лишь его стиснутые кулаки и фыркнула.
Что же, раз ему так угодно, и слова больше ему не скажу!
Миссис Фоули вернулась, держа в дрожащих руках маленький, потрепанный конверт.
— Вот, милорд, — всхлипнув, передала ему Беркли, а тот вдруг взял его неожиданно мягко и кивком указал ей на кресло.
— Благодарю. Вы присядьте и не волнуйтесь.
Пока он, хмурясь, читал, мне оставалось лишь жадно всматриваться в его лицо в жалкой попытке понять содержание письма. Вот он нахмурился, вот чуть вскинул бровь, вот округлил глаза, вот хмыкнул...
Я прикусила язык и отвернулась, когда он закончил. Кончик языка жег вопрос, но я решила, что не стану просить. Я и так чувствовала себя пятым колесом у экипажа, потому что Беркли прямо с утра демонстрировал какой-то запредельный уровень пренебрежения.
— Прочтите.
Стыдно, но когда его голос прозвучал прямо над ухом, я подпрыгнула от испуга. Мужчина стоял рядом со стулом и держал в вытянутой руке письмо. Его лицо вновь было бесстрастным, лишенным любых эмоций. С трудом заставив себя досчитать хотя бы до трех, а не сразу кидаться к конверту, как к подачке, я взяла сложенный лист. Наши пальцы при этом коснулись друг друга, и Беркли отдернул ладонь столь быстро, словно я обожгла его кислотой...
— Как вы поняли, что его написала не ваша дочь? — спросил он.
Я пробежалась взглядом по строчкам: почерк был совершенно тот же, что и в первом письме, которые мы уже видели.
— Моя девочка так никогда меня не называла, — миссис Фоули поджала губы. — Матушкой, как в первой и последних строках. И она перепутала кличку нашего кота — там, где якобы говорит, что приютила бездомыша. И почерк... Я нашла старые тетради Джеральдин, это не ее почерк! Я уверена!
Воскликнула она и вновь залилась слезами.
Я повертела письмо в руках, рассматривая его. Кто и зачем написал второе? Подумал, что первое было недостаточно убедительным?.. Но почему?..
— Миссис Фоули, — мягко, но непреклонно позвал ее Беркли. — Вы позволите осмотреть комнату Джеральдин?
— Зачем? — всхлипнула она.
— Среди ее вещей могут обнаружиться... важные зацепки, — эзоповым языком объяснил он смысл просьбы.
— Осматривайте... — женщина как-то обмякла в кресле и махнула рукой. — Делайте что хотите. Моя девочка исчезла, и ничего ее не вернет...
— Миледи, останьтесь с миссис Фоули, — Беркли впервые посмотрел мне прямо в глаза. — Ей необходимо ваше общество.
Как я могла отказаться?..
К горлу поднялась обида, но я задушила ее. Он намеренно оставлял меня за скобками, намеренно не позволил войти в спальню и поискать вместе с ним.
Во рту сделалось горько, и я повернулась к миссис Фоули и протянула руку, чтобы погладить ее по плечу. Кажется, в глазах Беркли я по-прежнему была способна лишь к роли жалкой статистки.
Он вернулся в гостиную спустя несколько минут. Я не хотела, но все же взглянула на него, ища ответ, и он прикрыл глаза и едва заметно кивнул. Значит, нашел то, что искал.
Мы очень быстро попрощались, я не успела удивиться даже. Я думала, Беркли хотел поговорить с миссис Фоули о той горничной, которая работала вместе с Джеральдин, но, кажется, эта необходимость отпала.
Едва мы оказались на крыльце, я сделала глубокий вдох. Лишь снаружи стало понятно, насколько затхлым и липким был воздух внутри. Голова немного закружилась, и я поспешила опереться ладонями о перила.
— Возьмите мой локоть, — с каменным лицом предложил Беркли.
Хотелось отмахнуться, но, кажется, я переоценила свои силы на этот день. Потому что почувствовала в теле огромную слабость, которая заставляла ноги подгибаться. Без его помощи я не дойду до экипажа, и скрепя сердце, я сжала ладонью его локоть.
— Почему вы не стали ни о чем больше спрашивать? — спросила, когда мы сделали несколько шагов.
Он шел теперь медленно и осторожно, но вместо благодарности я чувствовала лишь глухое раздражение. От его противоречивости я устала сильнее, чем от этого визита.
— Отпала необходимость. И не хотел слушать ненадежного свидетеля, — неожиданно миролюбиво пояснил он.
— Почему ненадежного?
— Я думаю, все, что миссис Фоули знала о своей дочери — одна большая ложь. И я нашел остатки упаковки и ленты из салона мадам Леру. Ваша подруга бывала в нем. Скорее всего, неоднократно.
Я знала это, чувствовала, но все равно ощутила, как тяжесть его слов придавила меня к земле.
— Это нормально, — Беркли усмехнулся. — На самом деле, мы очень мало знаем о людях вокруг нас. Даже о тех, кого считаем близкими...
Я хотела, но не успела спросить, кого он имел в виду, потому что мы как раз покинули участок миссис Фоули и подошли к экипажу, а нам навстречу шагнул кучер.
— Милорд, один из ваших мальчишек передал послание, — произнес он что-то непонятное, но Беркли разом подобрался и кивнул, показав, что слушает. — Сказал, что добыл нечто для вас важное про «разряженных в пух и шелк дамочек» и что встретится с вами на том же месте, где в прошлый раз.
Кучер скривился, явно не одобряя подобный язык, а Беркли хмыкнул.
— Это Томми, — сказал он и покосился на меня. — Согласны еще немного прокатиться?
Что я могла ответить, кроме как.
— Конечно же.
Мы приехали... на ярмарку. Экипаж остановился недалеко от центральной части города.
— Пройдемся, — сказал Беркли, когда я ступила на мостовую, и привычным жестом предложил мне локоть.
А вместо горничной следом за нами отправилось двое незнакомых мужчин. Когда мы отошли на сотню шагов, я увидела экипаж, который совершенно точно уже мелькал сегодня у меня перед глазами. Вероятно, то самое «сопровождение», о котором упомянул как-то Беркли. Охрана.
Пока мы шли, я с любопытством оглядывалась. И хотя я старалась не крутить особенно сильно головой, Беркли все равно заметил.
— Редко бываете в этой части города? — спросил он небрежно.