И я залилась густой краской, почувствовав себя нищенкой, выбравшейся в свет. Стало неприятно, все волшебство прогулки разом улетучилось.
— Редко, — неохотно выдавила я из себя и резко отвернулась, чтобы скрыть смущение.
— Я не предполагал вас задеть, миледи, — сказал Беркли с обескураживающей прямотой, и я почувствовала, как в груди заворчало глухое недовольство.
Что с ним творилось сегодня? Он то был нарочито груб, то почти извинялся. То смотреть на меня не мог, то подавал локоть и сопровождал мое движение пристальным, невыносимым взглядом...
От злости я поджала губы в тонкую нить. Дедушка был не так уж не прав. Нам действительно стоило держаться от него подальше.
Мне.
— Пришли, — ровным голосом сообщил Беркли и потянул меня чуть в сторону от торговых рядов, между которыми с деловитым видом сновали кухарки и горничные.
День был не выходным, и на ярмарке почти никто не прогуливался. Не было ни детей, ни гувернанток, ни семейный пар. Лишь спешащие по своим делам, замученные слуги. На их фоне я и Беркли выделялись, и мне стало неловко, потому что нас провожали долгими взглядами и смотрели нам вслед.
Странное место встречи назначил ему этот Томми.
— Вашмилость! — мальчишка вынырнул из тени так резко, что я едва не вскрикнула от неожиданности и схватилась за локоть Беркли.
Граф дернулся, явно тоже застигнутый врасплох, но, в отличие от меня, его первая реакция была менее эмоциональной — он коротко выругался сквозь зубы и, не раздумывая, отвесил мальчишке затрещину.
— Не смей так больше делать, Томми, если не хочешь однажды словить пулю вместо затрещины, — холодно бросил Беркли.
Я моргнула, удивленно переводя взгляд с него на мальчишку.
Томми, хоть и поморщился, вовсе не казался обиженным — наоборот, он быстро почесал нос, подобрался и кивнул.
— А теперь извинись перед леди Эвелин, которую напугала твоя идиотская выходка, — приказным тоном велел Беркли.
Мальчишка моргнул, бросив быстрый взгляд на меня, и виновато передернул плечами.
— Прошу пардону, миледи, не хотел вас пугать.
— Ничего страшного, Томми, — я сдержанно кивнула, пытаясь не улыбнуться.
— Вот и молодец, а теперь к делу, — Беркли скрестил руки на груди. — Что ты видел?
—Онбыл в салоне, — произнес с нажимом. — Дважды.
— Дважды? — граф сузил глаза. — Прошли едва ли сутки.
— В-о-о-от! — мальчик довольно кивнул. — Потому и вызвал вас так срочно, вашмилость. Так вот. Первый раз вчера под вечер. Сидел там долго, прямо до закрытия. И с утра. До сих пор сидит. Чудно́ так, что он там в дамских тряпках потерял?..
— Томми, — Беркли одернул его и строго нахмурил брови. — Избавь леди Эвелин от своих размышлений. Ты следил, кто приходил и уходил?
— Конечно, вашмилость! — он гордо вздернул нос. — Но ничего примечательного. Обычные господа. Пара леди. Никого подозрительного, кроменего.
Граф сжал челюсти, а у меня зародилось подозрение, что я знала имя человека, о котором рассказывал Томми.
— И он не встречался ни с кем еще?
— Не-а.
— Как он выглядел, когда пришел сегодня утром?
— Мрачный, как погребальная свечка, — Томми поежился. — Будто знал что-то, что ему не нравится.
Беркли бросил быстрый взгляд на меня, затем снова повернулся к мальчишке.
— Хорошая работа, Томми.
— Я ж говорил, что слежу умеючи, — тот гордо выпятил грудь и почему-то покосился на меня.
— Следи дальше. Но осторожно.
— Как скажете, вашмилость! — Томми развернулся и уже собрался юркнуть в переулок, когда Беркли остановил его.
— Погоди, — сказал он и, порывшись в кармане, протянул тому несколько монет.
Удивительно, но мальчишка не спешил их брать. Он даже спрятал грязные ладони за спину и шагнул назад.
— Рано пока, м’лорд, — посерьезнев, он покачал головой. — Я ж едва приступил.
— Бери, Томми. Ты заработал, — строго велел Беркли, и мальчишка сдался. Схватил монетки и убежал, словно его тут и не было.
Я перевела взгляд на мужчину.
— Он следил за Эзрой?
Граф хмуро смотрел в сторону, куда исчез Томми, прежде чем заговорить.
— За салоном мадам Леру. Но встретил там его, да.
Я поежилась, а он спохватился и вынырнул из глубокой задумчивости. Кажется, мой вопрос застал его врасплох. Именно поэтому я и получила правдивый ответ, хотя особо не надеялась его услышать.
— Вы не устали? — Беркли внимательно посмотрел мне в глаза.
В его взгляде была странная, непривычная мягкость.
— Почему вы спрашиваете? — удивилась я.
— Я бы хотел посетить еще одно место. Но если вы устали, то сперва я верну вас в особняк.
Он что, предоставил мне право выбирать?..
— Я не устала, — ответила я ровно, и уголки его губ едва заметно дернулись, будто он был доволен моими словами.
Я тут же отогнала от себя совершенно безумную, глупую мысль, что ему было приятно мое общество и он хотел растянуть этот момент. Потому и не спешил возвращаться в особняк.
И тут он косвенно подтвердил это.
— Хорошо, — сказал он с непривычной расслабленной легкостью. — Но сперва мы с вами выпьем чаю. Вам необходимо передохнуть, а здесь поблизости есть одно хорошее место.
Пальцы на его согнутой в локте руке я сжала почти механически.
— Почему вы рискнули и поручили Томми слежку за салоном мадам Леру? — спросила я, чтобы не молчать.
Да и вопрос давно вертелся на языке.
— Почему вы удивлены?
— Он — уличный мальчишка, а вы ему доверяете. Не боитесь, что он продаст вас Эзре.
Беркли усмехнулся.
— Не боюсь, — подтвердил он. — Видите ли, Томми мой должник. А на улице это не пустой звук.
— Как так вышло?..
Беркли на мгновение замолчал, будто решая, рассказывать ли мне эту историю.
— Однажды Томми попытался меня ограбить, — сказал он наконец, и в его голосе прозвучала легкая насмешка.
Я моргнула.
— Грабитель? — переспросила я, невольно представляя, как этот худощавый мальчишка с руками по локоть в грязи пытается обокрасть графа.
— И весьма неудачный, должен сказать, — Беркли сухо усмехнулся. — Дело было поздним вечером, я возвращался из клуба.
— И?
— И он полез ко мне в карман. Не слишком ловко, но с большим энтузиазмом.
— Позвольте догадаться: вы поймали его за руку?
— Нет. Я решил подождать, пока он справится с задачей, чтобы посмотреть, насколько у него это выйдет.
Я изумленно посмотрела на него.
— Вы позволили себя обокрасть?
— Позволил ему попробовать, — уточнил Беркли, медленно поводя пальцем по краю рукава. — Правда, Томми не успел. Жандармы оказались быстрее.
— Его поймали?
— Да.
— И что потом?
— Потом его потащили в участок, а там, как вы, возможно, знаете, за карманную кражу полагается либо работный дом, либо удары плетью.
Я на секунду замерла. В моей голове еще звучал голос Томми, еще стоял перед глазами его нахальный прищур. Работный дом... Это означало, что он либо сгнил бы там, либо сбежал, но уже калекой, без шансов выжить на улице.
— И что вы сделали? — я внимательно посмотрела на Беркли.
— Отозвал обвинения.
Он сказал это ровно, как будто это ничего не значило.
— То есть... Томми никак не наказали?
— Никак.
— Но почему?
Я ждала ответа.
Но Беркли молча посмотрел на меня, затем отвел взгляд в сторону.
И так ничего и не сказал.
Мы пересекли утопающую в солнечных бликах площадь и остановились перед небольшим кафе, чей фасад был украшен вьющимися растениями и нежными цветами в горшках.
Внутри оказалось просторно и светло: французские окна от пола до потолка пропускали много солнечных лучей, которые мягко ложились на столики, накрытые белоснежными скатертями. По углам были расставлены большие глиняные кувшины с пышными букетами свежих цветов. Воздух наполнял легкий аромат жасмина.
— Прошу, — негромко сказал Беркли, жестом приглашая меня занять свободный столик возле окна.
Я опустилась на стул с изящно изогнутой спинкой, краем глаза замечая, как сквозь стекло витрины видны цветы в коробках, выставленные на парапете снаружи. На улицах и на площади было малолюдно, а внутри кафе мы были совершенно одни.
Беркли сел напротив, и я вновь поймала его короткий, беглый взгляд.
— Надеюсь, вам здесь приятно, — произнес он.
Это был первый раз, когда я посещала подобное место. И изо всех сил я старалась этого не показывать.
— Здесь очень красиво, — ответила я сдержанно и указала подбородком на двух охранников, которые сопровождали нас всю поездку, а сейчас ждали снаружи. — Почему мы вошли без них?
— Потому что они отвечают за нашу безопасность. Посещение кафе в их обязанности не входит, — слишком резко отозвался Беркли, и я пожалела, что спросила.
— Мне не кажется это правильным, — но если начала, я хотела договорить. — Они же не в рабстве у вас.
Он раздраженно откинул салфетку, которую успел расправить и положить себе на колени.
— Хотите, чтобы я пригласил их? — спросил, сверкнув взглядом.
— Да.
Он еще мгновение смотрел на меня, затем резко отодвинул стул — скрипнули ножки по начищенному паркету — и в два шага дошел до дверей. Жалобно звякнул колокольчик, когда он с силой распахнул створку. И спустя несколько секунд вернулся уже в сопровождении двух мужчин, что замялись на пороге.
— Добрый день, господа, — общую неловкость сгладила появившаяся девушка в белом переднике – горничная или помощница хозяйки.
Она присела в небольшом реверансе и раздала нам всем меню, украшенное вензелями и названием кафе. У Беркли дернулся кадык, но, смирив себя, он пробормотал сквозь зубы слова благодарности и вернулся ко мне за столик. Краем глаза я увидела, что двое сопровождавших нас охранников также разместились поблизости.
— Благодарю вас, — сказала я ему и заметила, как расправилась залегшая на переносице складка.
— Вы не должны меня благодарить, — тем не менее голос его все еще звучал сурово. Потом он сделал жест ладонью, словно отбрасывал все, что случилось, и заговорил с чуть преувеличенной бодростью. — Итак, я бываю здесь нечасто, но знаю, что хвалят чай и свежую выпечку.