— Во дворец, разумеется, — отозвался он без малейшей улыбки. — В помещении, где три долгих года мы по крупицам воссоздавали подпольную империю Лорда-Канцлера. А затем появились вы и значительно ускорили процесс.
— Знаете, — хмыкнул я, припомнив, что Грей до сих пор должен сидеть взаперти в кладовке моего особняка. — Пожалуй, в полдень я смогу с рук на руки передать вам еще один элемент.
Я увидел, как Финн удивился, чуть приподняв брови, но уже не мог сосредоточиться на деле. Все мысли были теперь заняты скорой встречей с Эвелин.
В окнах особняка горел свет. Не прошло и несколько минут, как экипаж остановился, и я, прихрамывая от усталости, направился по дорожке к дверям, когда они распахнулись, и в проеме показался дворецкий.
Кингсли ухватился за косяк, словно узрел призрака.
— М-милорд? — спросил он, заикнувшись, и, пожалуй, это был первый раз, когда я видел его потерявшим самообладание.
— Кто там? — из глубины особняка донесся голос Эвана.
У дворецкого перехватило дыхание, и он не смог ответить, поэтому, когда я дошел до двери, в коридоре уже появились встревоженные Эван, Мэтью, сестра Агнета и Эвелин.
— Ричард... — прошептал кто-то из них.
— Дик?! — ошалело воскликнул друг и бросился ко мне, едва не сшибив с ног.
— Отпусти, медведь, — просипел сквозь зубы, потому что его объятия заставили заныть отбитые ребра.
— Какого Дьявола?! — пробормотал он, но все же отстранился, продолжив стискивать меня за плечи. — Как ты вернулся?! Мы готовились поставить на уши Совет при Короле, а ты появляешься на пороге особняка как ни в чем не бывало?!
Эван продолжал громогласно бушевать, пока ко мне пытался протиснуться Мэтью и пожать руку. Громкие голоса привлекли внимание всех обитателей особняка, и в узкий коридор набилась толпа. Вышли слуги, под ногами путался нахаленок Томми, все что-то говорили, поздравляли, радовались, громко восклицали, но в этой суете меня волновал только один человек.
Позади всех, привалившись спиной к стене, стояла Эвелин. Она слабо улыбалась и смотрела на меня, словно не могла поверить, и сдерживала слезы, потому что ее глаза странно блестели. Они единственные выделялись на ее бледном, бескровном лице. Прошло меньше суток, но казалось, что гораздо, гораздо больше... Меня тормошили, похлопывали по плечам, закидывали вопросами, и я бормотал что-то в ответ, кивал, даже отвечал впопад, но мысли блуждали совсем далеко.
Наконец, я смог протиснуться сквозь толпу и подойти к ней.
— С возвращением, — Эвелин улыбнулась.
Взгляд невольно скользнул по ее губам, и я вспомнил тот поцелуй, ошеломивший меня в кабинете, и почувствовал себя так, словно кто-то ударил под дых и вышиб напрочь дыхание.
Хотелось прикоснуться к ней, провести пальцами по бледным щекам, на которых даже сейчас не было румянца, но мы были не одни, и все, что я позволил себе — взять ее руку. Мгновение длилось бесконечно, но потом ее холодные, как ледышки, пальцы крепко сжали мою ладонь в ответ.
Недавние мысли теперь казались глупыми, вымученными. Я думал, она боится меня. Не хотел давить, но лелеял лишь собственный эгоизм. Был слишком горд, чтобы спросить. Предпочитал молчание, потому что не хотел слышать ответ, который мне бы не понравился. Не хотел быть отвергнутым — вновь, как уже однажды произошло, когда я родился ублюдком. Отталкивать всегда проще, чем идти навстречу.
Можно раскрыть десяток преступлений, изловить шантажистов и убийц, но быть полнейшим слепцом во всем, что касалось чувств.
Хорошо, что Эвелин оказалась храбрее меня. Хорошо, что случился этот фальшивый арест, пусть даже он принес новые синяки по всему телу. Ведь именно он показал, что по-настоящему важно.
— Дайте мне немного прийти в себя, — пока я прокручивал в голове эти мысли, часть меня следила за тем, что происходило в узком коридоре. — Но все хорошо, повторный арест не предвидится.
Ладонь Эвелин в моей руке потеплела, прекратив обжигать холодом, а остальные продолжали засыпать меня вопросами.
— Кингсли, накройте завтрак. И обязательно подайте кофе. Побольше кофе, — начал распоряжаться я, потому что воцарившийся хаос следовало взять под контроль. — А для меня — ванна, переодеваться, и я буду готов все рассказать.
— У тебя десять минут, Дик, — хмыкнул Эван. — Вспомни времена в корпусе.
Я беззлобно усмехнулся в ответ и вновь повернулся к Эвелин, которая мягко высвободила руку и взглядом указала на лестницу.
— Ступайте, мы подождем.
Все необходимые процедуры заняли больше чем десять минут, но уже через полчаса я вошел в столовую. Как раз накрывали завтрак, и еще на втором этаже я почувствовал горький аромат крепкого кофе. Именно то, что было сейчас необходимо. Конечно, поспать было бы идеально, но я сомневался, что у меня будет время.
За столом меня уже дожидались люди, которых хотелось назвать семьей. Эвелин, сестра Агнета, Эван, Мэтью. Все, кто бросился в коридор, едва заслышав мой голос. Кто провел сегодня такую же бессонную ночь, как и я сам.
Я велел слугам покинуть столовую и плотно притворить за собой двери. То, что я собирался рассказать, не должно было выйти за пределы комнаты.
Затем повернулся к сестре Агнете.
— Мне жаль, но я должен попросить уйти и вас.
Я не мог и не хотел рисковать.
— Прежде всего, ради вашей сохранности, — добавил, когда заметил в глазах женщины обиду.
— Да, ты прав, Ричард, — но она справилась с собой очень быстро. — Я понимаю.
Затем поднялась и тихо вышла из столовой. Ее спокойный уход служил молчаливым укором, но я сделал то, что было необходимо. Все, кто остались за столом, волей-неволей были втянуты в это расследование с самого начала. Но не сестра Агнета, и я не хотел, чтобы услышанное доставило бы ей в будущем лишние хлопоты.
— Как Грей? — спросил первым делом, когда мы остались вчетвером. — Его же не забрали вслед за мной?
— Нет, — отозвался Эван.
Мне показалось, он был не согласен с решением выставить сестру Агнету за порог. И я был ему благодарен за то, что не завел спор.
— Хорошо.
Значит, получится сдать его Финну.
Невольно я бросил взгляд направо. Там сидела Эвелин. На месте, которое должна занимать хозяйка особняка. И это чувствовалось удивительно правильно. Сейчас она разливала кофе, и кофейник подрагивал в ее руках, когда она держала его на весу.
— Пока все очень запутанно... — вздохнув, заговорил я и кратко обрисовал события минувшей ночи.
Конечно же, за скупым рассказом посыпался шквал вопросов, на многие из которых у меня пока не было ответов.
Почему так долго велось расследование? Как им удалось сохранить его втайне? Кто еще принимал в нем участие? Почему под конец Лорд-Канцлер утратил осторожность и благоразумие? Почему они допустили исчезновение и возможную гибель стольких женщин и не схватили его раньше?.. Как давно он все это спланировал?.. Кто являлся его сообщником помимо Эзры и, вероятно, мадам Леру?.. Остался ли кто-то из похищенных в живых? Где их держали все это время и держат сейчас?.. Там же, где проводились магические ритуалы, необходимые для создания артефактов?..
Когда я замолчал и потянулся отпить воды, чтобы смочить горло, в столовой стало так тихо, что плеск жидкости показался оглушительным звоном. Они были ошарашены услышанным, и я понимал их, как никто. До сих пор не был уверен, что открывшееся устаканилось в голове. В мыслях по-прежнему царил хаос.
— Что хотел от вас Лорд-Канцлер? — первой, к моему удивлению, тишину нарушила Эвелин.
— Разумеется, получить доступ к хранилищу вашего отца, — отозвался я и посмотрел ей в глаза. — Та тетрадь?..
Ее губы дрогнули в улыбке.
— В надежном месте.
— Лучше ее уничтожить, — заявил решительно.
— Ты не рассказал им об этой поездке, — верно уловил ход моих размышлений Эван. — И о том, что мы нашли. А планируешь?
— Не знаю, — ответил чистую правду. — Магия все еще под запретом, а содержимое ячейки по-прежнему является основанием для обвинения в государственной измене.
— Лорд-Канцлер расскажет, если сочтет выгодным.
— Это точно, — кривовато усмехнулся и перевел взгляд на Эвелин. — Тетрадь лучше сжечь, не откладывая. В полдень за мной приедут.
— Вас будут допрашивать? — спросила она, задержав дыхание.
— Вероятно, — я пожал плечами.
С одной стороны, Финн обещал ответить на вопросы. С другой, я был уверен, что не услышу ничего лишнего; ничего, что они сочтут нежелательным или не захотят раскрывать.
— Мы успели написать твоему поверенному, — с горечью хмыкнул Эван. — О предполагаемом аресте. Похоже, сделали это не напрасно. Он пригодится тебя в любом случае.
Он замолчал, а потом резким жестом растрепал волосы на затылке.
— Дьявол, Дик, ну, и ночка выдалась. Мы перепугались, как малые дети.
— Говорите за себя, мистер Эшкрофт, — чопорно заметил Мэтью. — Я был полностью сосредоточен и собран.
— Я вам всем благодарен. Очень, — сказал совершенно серьезно. — За все, что вы сделали.
— Да будет тебе... — смутившись, отмахнулся Эван. — Ты бы сделал не меньше ради любого из нас.
После его слов я повернулся к Эвелин.
— Идемте, покончим с тетрадью.
Мне хотелось избавиться от нее как можно скорее.
Прикрыв глаза в молчаливом согласии, она поднялась из-за стола.
— Подбрось побольше дров, — посоветовал Эван без улыбки.
— И вышвырну весь пепел, — также серьезно кивнул я.
Мы покинули столовую и вошли в гостиную, в которой располагался ближайший камин. Пламя в нем и впрямь теплилось неровно, я пошевелил железной палкой угли, чтобы посильнее разгорелся огонь, и добавил несколько сухих поленьев. Уничтожать доказательства нужно так, чтобы не осталось следа. Ни обугленной странницы, ни края плотной обложки, ничего.
— Выйдите, милорд, — попросила Эвелин, когда я распрямился.
— Что?.. .
И удивленно застыл, осознав. Ну, конечно же. Она по-прежнему прятала тетрадь в платье. Я поспешно покинул гостиную и затворил двери, прижавшись к ним спиной. В голове бродили совсем не приличествующие случаю мысли, и раз за разом я вспоминал тот стремительный поцелуй в кабинете.