Мертвый конец в расследовании.
У Эвелин на переносице образовался хмурый залом, когда я передал ей письмо. Она поднесла его поближе к глазам, словно не могла поверить в прочитанное.
«Дорогая мамочка, — писала Джеральдин, — пожалуйста, прости меня. Я уехала в спешке и тебя не предупредила. Представляю, как ты, должно быть, волновалась! Прости меня, но иначе я не могла. Я должна была спешить. Пожалуйста, не переживай обо мне, теперь все будет хорошо! Я буду работать горничной в небольшом доме отдыха на побережье, я уже нашла себе место.
Я обязательно тебе напишу еще и все расскажу. Сейчас уже нет времени!
Целую,
твоя Джеральдин».
— Вот, — миссис Фоули с придыханием прижала конверт к груди. — Все с моей девочкой в порядке. Нашла себе работу, устроилась на новом месте. Говорила я жандармам, что не могла она сбежать с мужчиной! Не было у нее кавалера. Один был да куда-то подевался, уже несколько месяцев как... — и она расстроенно вздохнула.
Потом встретилась со мной взглядом и поспешно заговорила вновь.
— Так что, Ваша милость, вы уж простите меня за хлопоты и беспокойство... Я заплачу вам, я же во всем виновата, Эвелин совершенно ни при чем...
— Не стоит, — я коротко взмахнул рукой. — Никаких хлопот, миссис Фоули. Вы ничего мне не должны. Будьте осторожны и берегите себя. Лучше никому не показывайте письмо.
— Так странно, что вы сказали... — пролепетала женщина, растерянно поглаживая ладонью конверт, который она положила на стол. — Ведь сегодня приходил друг моей девочки. Тоже обыскался ее. Так волновался, так переживал...
— Друг? Как он представился?
Миссис Фоули вздрогнула. Наверное, вопрос прозвучал слишком резко. Но послушно ответила.
— Мистер Эзра. Такое красивое, необычное имя, не правда ли?..
Мы едва вышли из дома, когда я почувствовал прикосновение к локтю. Взгляд, который подняла на меня Эвелин, пылал решительностью.
— Это не ее почерк, — сказала она, прикусив губу.
Глупая привычка.
— Почерк человека меняется со временем, — я пожал плечами.
Мне было интересно послушать, что скажет она. Хотя я сам склонялся к аналогичному выводу: письмо подделали и подбросили. А появление Эзры, разыскивающего Джеральдин, давало надежду на то, что она была еще жива.
— Да, но вы видели строчки, буквы? Неряшливые, прыгающие, с помарками и каплями от чернил. В пансионе в нас вбивали чистописание, мы часами сидели над тетрадями. И Джеральдин работала гувернанткой, ее почерк не мог настолько испортиться... — она задумчиво нахмурилась и потерла двумя пальцами переносицу. — У меня сохранились ее старые письма. Я могу показать вам...
Ее голос затух, и она вздрогнула, растянула губы в нервной улыбке и несколько раз пригладила волосы. Вспомнила про пожар.
— Я могла бы показать вам старые письма, — исправилась поспешно. — Но их больше нет...
— Значит, будем полагаться на ваши слова.
— Вы мне верите? — удивилась она, вскинув взгляд. — Что письмо писала не Джеральдин?
— Я верю в вероятность. И не верю в совпадения. Вероятность того, что мисс Фоули живой и невредимой добралась до отеля на побережье и получила работу, предварительно похитив у Эзры деньги, крайне мала. Значит, письмо — ложь.
— Но кто его написал? — пробормотала Эвелин. — Я подумала сперва на этого ужасного мужчину... но зачем бы ему в таком случае приходить к матери Джеральдин?
— Удостовериться, что письмо дошло до адресата? — я пожал плечами. — Вычеркивать его из списка подозреваемых преждевременно.
— И все же, — девица вновь подняла на меня свои невыносимо синие глаза. — Откуда его знаетевы?Что вас связывает с бандитом и преступником?
— А это, миледи, не ваше дело.
Разговаривая, мы стояли на улице рядом с экипажем. Прохожие обходили нас с двух сторон, и изредка я слышал их брань.
Впрочем, они были правы. Пора убираться из этого места.
— Прошу вас, — я открыл дверцу экипажа и посмотрел на Эвелин.
Мой ответ ее задел. Кажется, даже обидел. На щеках выступили гневные пятна румянца, длинные ресницы дрожали, и она часто моргали.
Я не испытывал раскаяния. Для всех будет лучше, если она станет держаться от моих дел подальше.
Похоже, внеочередного посещения клуба мне не миновать. Обычно я ходил в него не чаще раза в неделю. А в этом месяце из-за загруженности пропускал уже трижды, даже следы полностью успели дойти.
А сегодня ночь с пятницы на субботу, отличный шанс. Гостей будет множество. Кто-то обязательно что-то слышал, что-то узнал про пропавшую работницу. И причастность к этому Эзры.
Я повел плечами, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Мышцы напряглись и отозвались тупой болью. Кажется, с прошлого раза не до конца зажило...
Что же. Придется перетерпеть, расследование терпеть не будет.
— Что вы намерены делать дальше? — спросила Эвелин, когда мы покинули экипаж и остановились возле кованных ворот, которые окружали особняк.
— Продолжу искать вашу подругу, — сказал я беспристрастно.
Я не собирался ее втягивать. Не собирался делиться ходом расследования и посвящать в свои дела. Она былахорошейдевочкой.
Пусть ее и остается.
— Доброго дня, миледи, — я кивнул ей и широким шагом направился к дому.
Если я ночью намерен совершить вылазку в клуб Эзры, то не мешало бы побыстрее закончить все дела и вздремнуть вечером. Силы мне понадобятся.
Глава 8
Остаток дня я провел, закрывшись в кабинете. Других нежданных визитов не случилось, и потому я успел все, что хотел: ответил на письма, закончил разбирать бумаги по старым делам, еще раз пробежался по записям в отношении Джеральдин.
Завтра нужно будет навестить Эвана. Когда в день пожара мы встретились с ним в Корпусе жандармов, друг сказал, что нашел кое-что занятное в архиве по другим девушкам, пропавшим без вести. Обещал собрать для меня документы как раз к субботе.
Как и собирался, я немного вздремнул перед бессонной ночью, а в десять вечера выпил крепкого кофе и начал собираться в клуб. Вытянул из шкафа простой черный сюртук и надел сорочку из плотной, грубоватой ткани. Застегивая жилет, мельком оценил материал: крепкий, не жалко, если придется упасть или получить удар. Обул тяжелые кожаные ботинки — в них не поскользнусь в «клетке». Отдельно взял с собой стопку плотных бинтов: беречь костяшки. Негоже частному детективу расхаживать с разбитыми руками.
Ночь обещала быть долгой, а, возможно, и кровавой. Меня ждет гул кулаков, едкий запах табачного дыма и пульсирующее напряжение подпольного боя.
Из экипажа, который я поймал далеко от своего особняка, я вышел также за несколько переулков до цели, чтобы не привлекать внимания. Улицы были слабо освещены, и под ногами хлюпала грязь. Стоило распахнуть дверь и шагнуть внутрь, как запах дешевого спиртного окутал меня плотным туманом.
— Какими судьбами, Беркли? — стоявший на входе Коул усмехнулся. — Не твой же день сегодня, — оскалился он.
— Я сделал исключение.
— Скажу Эзре! — крикнул он мне уже в спину. — Может, выйдет против тебя.
Я бы на его месте не стал.
Клетка для боев находилась в самом центре подвального зала, и вокруг нее уже толпились люди. Каждый раз, когда я входил в этот полутемный клуб, я чувствовал, как внутри меня загорается что-то первобытное.
Я давно перестал спрашивать себя, отчего продолжаю приходить. Казалось бы, я стал графом. Обладал всем, чего только мог желать: положением в обществе, богатством, влиянием. Но за этой внешней респектабельностью оставалась непонятная пустота, которую я не мог ничем заполнить. Кроме яростного ритма кулаков и ревущей толпы. Может, именно боль дает мне ощутить, что я еще жив и способен сам выбирать свою судьбу?..
Я ощутил знакомый прилив возбуждения, руки сразу же зачесались.
Но нет, было еще слишком рано. Сперва я должен поработать.
— Беркли!
Чудесно. Заговори о дьяволе — и он появится.
Ко мне из противоположного угла направлялся человек, которого я искал.
Я натянул на губы ухмылку и шагнул ему навстречу.
***
— Магические артефакты запрещены уже пятнадцать лет, — мой собеседник нагло улыбнулся. — Ты же детектив теперь, Беркли, должен знать.
Я знал его под именем мистер Грей. И сильно сомневался, что хотя бы буква в его имени была правдивой.
— Как и подпольные бои, — я вернул ему ухмылку. — И еще с десяток вещей, которые здесь происходят, — я обвел взглядом огромный зал, забитый мужчинами.
То, что я дрался, являлось хоть и незаконным, но слабо порицаемым. В конце концов, вред я причинял только себе и сопернику. Многие же приходили сюда совсем за другим. Они прятали лица, поднимали воротники и надвигали низко на лоб головные уборы. Но порой я все равно узнавал их уже за пределами этого места: на балах и в мужских салонах, в свите королевской семьи, в Корпусе жандармов и в кабинетах дознавателей.
Везде.
— Что тебя интересует? — Грей искоса посмотрел на меня и поднес к губам бокал.
— Все, что связано с огнем.
Он присвистнул.
— Может, тебя интересует одинконкретныйпожар? — предположил с намеком в голосе.
— Их было так мало, что ты можешь выделить какой-то особенно? — я чуть повернул голову и посмотрел ему в глаза.
Грей коротко рассмеялся.
— Ты сегодня только ради артефактов здесь или будешь драться? — он резко перевел тему и отвел взгляд, заскользил им по залу, пока не остановился на клетке, где уже шли первые бои.
— Хочешь что-то мне предложить?
Не просто же так он завел разговор о другом.
— Я поставлю на тебя. Выиграешь последнюю схватку — расскажу, что знаю.
Я заскрипел зубами. Ненавидел, когда мне ставили условия...
— Или можешь продолжить самостоятельные поиски. И ничего не найти, — Грей подлил масла в огонь.
— Зачем тебе это?
— Хочу осадить Эзру, — отозвался он нехотя. — Но заниматься благотворительностью и рассказать тебе все просто так — уволь. Я делец, а не сестра милосердия.