– Камилла, – повторила мама, точно название какой-то гадкой заразной болезни. – Твое любимое имя, значит? Лучше, чем Карли?
– Нет, конечно! Карли – самое лучшее имя на свете, потому что твое. Но я же не могу назвать куклу «Карли»? Карли – это ты! О, может, назвать ее Кудряшкой? – Я вытащила куклу из коробки и встряхнула так, что локоны запрыгали. – Точно, Кудряшка!
– Осторожно! Ты сейчас и ей глаза выткнешь!
Мама забрала у меня куклу и разгладила пышную атласную юбочку.
– Незабудке не я глаза выдавила.
– Не важно, играй аккуратней.
Мама снова дала мне куклу. Я не знала толком, что с ней делать.
– Привет, Кудряшка! Милая моя Кудряшечка!
– Какое-то нелепое имя. Трейси, это не простая кукла, а коллекционная. Посмотри, какие локоны!
– Да, чудесные.
– Пора бы и с твоими патлами что-то сделать. Иди-ка сюда!
Мама порылась в сумочке, вытащила щетку для волос и вдруг набросилась на мою злосчастную голову.
– Ой-ё-ё-ё-ё-ёй!
– Не вертись! – Мама хлопнула меня по макушке щеткой.
– Ты мне голову оторвешь!
– Не оторву. Не волосы, а воронье гнездо, как будто их неделю не расчесывали.
– Ай!
– Когда Кэм тебя причесывает, ты так же капризничаешь?
– Она меня не причесывает!
Мама вздохнула, качая головой:
– Не понимаю, за что ей деньги платят? Ходишь оборванкой.
– Кэм не придает значения внешности.
Я очень старалась не дергать головой, хотя щетка уже вспахала мне скальп не хуже бороны.
– Это заметно, – сказала мама. – А вот мне не безразлично, как ты выглядишь.
– Мне тоже, мам! Ой! Нет, ничего, не обращай внимания. Мы, женщины, если хотим быть красивыми, должны страдать, правильно?
Мама снова засмеялась, хотя я не шутила:
– До чего же ты прикольная!
Мама помолчала немного, похлопывая себя обратной стороной щетки по ладони.
– Золотце, ты ведь меня правда любишь?
– Ужасно люблю! – крикнула я.
Но, видно, недостаточно громко.
– Больше всех на свете? – опять спросила мама.
– Да! – проорала я, так что чуть не сорвала горло. – Еще бы! Ты же моя мама!
Она погладила меня по щеке и обхватила ладонью за подбородок.
– Маленькая моя… Ох, уже совсем большая. – Потом провела пальцем по губам. – Губы все обветрились… Надо бальзамом помазать. Секундочку…
Она снова стала рыться в сумочке.
– Ой, мам, а накрась меня?
Мама, улыбаясь, наклонила голову к плечу:
– Ну что ж, может, хоть не будешь такая бледная.
– Да! Я хочу быть яркой, как ты!
Мама рассмеялась:
– У нас разный тип кожи, золотце! Но немножко оживить лицо можно. Ты довольно симпатичная, только следи за собой и поменьше хмурься, а то к моему возрасту морщинки появятся. Улыбайся, Трейси!
Я улыбнулась так широко, что даже уши разъехались в стороны.
– Пожалуй, тебе подойдет чуть-чуть бледно-розовой помады и немного румян на щеки.
– Я хочу красную помаду, как у тебя! – И я сама полезла в ее сумочку.
– Прекрати сейчас же! Трейси, отдай! Ты там все переворошишь!
Я вытащила из сумочки красный бумажник из искусственной крокодиловой кожи.
– До моих денег добираешься? – спросила мама.
– А там есть мое фото?
Я раскрыла бумажник. Там действительно была фотография, только не моя.
Я спросила:
– Кто этот тип?
– Никто.
Мама вынула снимок из прозрачного кармашка.
– Вот что я о нем думаю!
Она разорвала фото на мелкие кусочки.
– Это мой папа?
– Нет! – Мама так удивилась, как будто напрочь забыла, что у меня вообще был какой-то папа. – Нет, это мой бойфренд. Бывший.
– Тот, который ушел к молоденькой девушке?
– Он самый. Слизняк! Да кому он нужен!
Я сказала, что надо быть полным психом, чтобы уйти к кому-то, когда у тебя есть такая красавица, как моя мама. Ей очень понравилось. Мы сели рядышком на диване. Я осторожно усадила Кудряшку к себе на колени, а Зефирчика зажала под мышкой. Мама положила мне в рот еще одну конфету. Мне вообще-то уже не хотелось, но я все равно ее съела и облизала длинные тонкие пальцы, так что мама взвизгнула.
– Трейси, мы с тобой хорошо заживем, правда? – серьезно спросила мама.
– Замечательно заживем!
– И всегда будем вместе, да?
– Да-да-да!
– Ты этого хочешь?
– Больше всего на свете! – ответила я.
Мы крепко обнялись (слегка помяв Кудряшку и Зефирчика, но мама не стала ругаться). Мы как будто оказались в своем собственном, отдельном от всех маленьком мирке, и он закружил нас и унес в космическое пространство.
Домик на дереве
Я немножко разозлилась, когда пришла в свой дом и увидела, что Футболист и Александр уже там – играют в футбол. То есть по мячу бил в основном Футболист. Наверное, Александр играл за вратаря. И за штангу ворот заодно.
Какое у них право сюда приходить?! По крайней мере, без меня! Я гордо ушла на кухню. Александр загрузил в холодильник пакет цитрусовых кексов. Какая вредность! Я не очень люблю апельсины. Все равно съела три кекса, просто назло. Хотела запить водой, но нашла только дурацкий вырезанный из картона чайник. Смяла его в лепешку. Надо же быть таким дебилом!
– Знаешь сколько времени я мучился, чтобы стороны были ровные и носик такой, как надо? – с упреком спросил Александр.
Он стоял на пороге кухни.
– Ну их, твои дурацкие картонки. Слушай, ни за что не угадаешь!
– А что?
– Я перееду жить к маме.
– Да? – отозвался Александр таким тоном, как будто я сказала: «Возьму-ка еще один кексик».
– Что – «да»? Почему такая вялая реакция? Нет бы сказать: «Ух ты, Трейси, вот повезло тебе, это же просто супер-пупер-обалдеть-как-потрясающе»!
Александр вытянулся по стойке «смирно» и послушно отбарабанил:
– Ух ты, Трейси, вот повезло тебе, это же просто супер-пупер… Забыл, как там дальше?
Можно подумать, он не согласен, что я самая-пресамая счастливая девчонка в мире.
– Это ты просто мою маму не видел! – Жаль, у меня не было фотографии, чтобы ему показать. – Она такая классная! Очень-очень красивая и одевается шикарно, а макияж и прическа вообще идеальные. Она и меня накрасила и причесала, и я тоже стала красивая!
Из комнаты донеслось крайне невежливое фырканье. Видно, Футболист свои уши растопырил и подслушивал, о чем мы говорим.
Я строевым шагом двинулась к нему. Александр семенил следом. Футболист отшатнулся и лицо руками закрыл, как будто ослепленный нестерпимым блеском.
– Смотрите, Трейси идет, красавица-раскрасавица!
Я испепелила его взглядом:
– Смейся-смейся! А может, я, когда вырасту, стану совсем как мама.
– А может, там, за окном, летает маленький толстенький поросеночек с крылышками! – ответил Футболист.
Александр обернулся, раскрыв рот, – посмотреть на летающего поросенка.
– Мама мне еще и подарков надарила, целую кучу! – похвасталась я.
– Ого! Целая стая поросят пролетела! – выдал Футболист.
Александр заморгал, потом наконец сообразил, в чем дело, и тоже фыркнул.
– Нет, правда! Ужас, сколько денег она на меня потратила. Подарила мне все, чего душа пожелает!
– Что, и компьютер? И роликовые коньки, и велосипед? – В голосе Футболиста прорезался интерес.
Я запнулась.
– Это она мне потом подарит. После того, как я к ней перееду.
– Ага! – сказал Футболист.
– А вот эту футболку она мне уже сейчас подарила. Смотрите на ярлычок, дизайнерская! Не какая-нибудь дешевка с рынка.
– Круто, – сказал Футболист.
– Еще она мне большущую коробку шоколадных конфет подарила, я даже все съесть не смогла!
– Так тащи остатки к нам в холодильник, – предложил, все еще слабо хихикая, Александр. – А то у нас провизии маловато.
– Ну, понимаешь, они со взбитыми сливками и к вечеру немножко прокисли, так что мы с Кэм их выбросили. Зато коробка осталась! Я принесу покажу, если не верите. Еще мне мама столько всякого подарила, такие смешные мягкие игрушки и коллекционную куклу – настоящий современный антиквариат, сотню фунтов стоит.
– Куклу? – усмехнулся Футболист.
– Да это на самом деле произведение искусства! Говорю тебе, красота необыкновенная. Моя мама – самая лучшая в мире!
Александр внимательно смотрел на меня. Он снова стал очень серьезным.
– Что? – спросила я.
– Какая же она лучшая, если отдала тебя в детдом? По-моему, только плохие мамы отдают своих дочек.
– Она не нарочно! – тут же заступилась я. – Просто у нее было очень много разных дел. И еще приятель такой гадостный попался. Она думала, что в детском доме мне будет хорошо.
– А ты говорила, что тебе там ужасно не нравилось.
До чего этот Александр на нервы действует!
– Не так уж плохо там было! – крикнула я.
– Нет, плохо, пока тебя Кэм не забрала. Трейси, а как же Кэм?
– А что Кэм? – Я приблизила лицо к нему вплотную и даже зубы оскалила. – Мама говорит, на самом деле я Кэм не нужна. Ей за меня деньги платят.
– Наверное, приемной маме с тобой нелегко. – Александр попятился, но не сдался. – Я думаю, она тебя любит, потому и взяла к себе. А ты ее любишь?
– Ну, она ничего… Да не так уж сильно любит, иначе не согласилась бы так легко со мной расстаться.
Александр задумался:
– Может, она просто старается сделать как ты хочешь? Потому что очень тебя любит.
– А может, ты рот закроешь наконец? Не лезь куда не просят! И вообще, что ты понимаешь, Крохотулечный Огуречик!
Я его отпихнула и помахала Футболисту:
– Эй, давай в футбол играть! Я тебя погоняю как следует!
Футболист перестал таращить глаза и отпасовал мне мяч. Я отбила так мощно, что мяч врезался в стену, отскочил к дивану, а потом рикошетом прямо в телевизор.
– Уже второй телевизор ломаете… А его так долго делать! – заныл Александр.
– Надоели твои картонки дурацкие! Ну их!
И я пнула помятую коробку-телевизор.
Александр, казалось, вот-вот заплачет. Н