Случайно ли греки вновь и вновь вспоминали амазонок? Возможно, в глубокой древности им и впрямь не раз приходилось сталкиваться с дикими, воинственными племенами, где верховодили женщины. По преданию, во II тысячелетии до н. э. племена эти жили в Малой Азии. Их царство простиралось от Чёрного до Средиземного моря, а его центром были окрестность реки Фермодонт и город Фемискира в Малой Азии.
Согласно Геродоту, амазонки отделились от скифов – кочевого племени, происходящего из Северного Ирана. После Троянской войны они удалились на восток и вновь смешались со скифами. Так возник народ савроматов, где пришлые амазонки были равноправны с мужчинами. О местных же жительницах эти воинственные гостьи отзывались так: «Мы с вашими женщинами жить не можем, ибо у нас неодинаковые с ними обычаи. Мы занимаемся луком, стрелами, лошадьми, а женским работам не учились; у вас же ничего сказанного женщины не делают, а делают работы женские, сидя в своих повозках» (Геродот).
По преданию, амазонки пять раз подступались к Афинам, грозя перебить жителей. Греки побеждали их, но не могли разбить. В последнем, безжалостном бою греки и чужестранные девы сошлись именно во время Троянской войны. Амазонки были окончательно разбиты. Уцелевшие кочевницы скрылись среди отрогов и ущелий Северного Кавказа, где их якобы встречали ещё в XVII веке.
Это же слово «якобы» сопровождает и первые упоминания греков об амазонках: они откровенно мифологичны.
В одном из этих мифов любимый греческий герой Геракл отправляется добыть пояс Ипполиты (по другой версии, Антиопы), дочери бога войны Ареса и царицы племени амазонок. Этот волшебный пояс сделал Ипполиту неуязвимой для любого оружия, ведь его подарил сам Арес.
С тяжёлым сердцем Геракл отправился в путь: амазонки обратили в бегство даже храбрых аргонавтов.
Геракл готовился к худшему, но вышло иначе. Ипполита радушно приняла гостя и подарила чаемое: «Пояс ему пестроцветный сама Ипполита вручила» (Аполлоний Родосский, 295215 гг. до н. э.). Всё бы ничего, но вмешалась мстительная богиня Гера, мечтавшая погубить Геракла, ведь тот был незаконным сыном её супруга. Немедля она отослала к амазонкам зловредную Молву. Та лживо стенала и печалилась о том, что царица будет похищена чужестранцем. Разгневанные амазонки решили расправиться с Гераклом. Тому пришлось укрыться на корабле вместе с войнолюбивой Ипполитой, и лишь, приплыв в Афины, беглецы почувствовали себя в безопасности.
Однако месть амазонок не заставила себя ждать. Они появились под стенами Афин, где правил в то время Тесей. Битва выдалась столь кровавой, что память о ней пережила многие столетия. ещё Плутарх (ок. 46-125 гг.), посещая Афины, видел там памятники, напоминающие о войне с амазонками. По его словам, победа над ними праздновалась здесь каждый год, и пышностью своей этот праздник затмевал даже победу над персами. Видел он также массовое захоронение амазонок: «Могилы убитых находятся вблизи улицы, которая ведёт к нынешним Пирейским воротам». Их погребения можно было найти и в других областях и городах Греции: в Фессалии, Херонее и Мегарах. Именно признание историка и философа Плутарха считается сегодня доказательством, что сражения греков с амазонками в самом деле исторический факт, а не выдумка поэтов.
«Иллиада»
На страницах «Илиады» трижды упоминаются «амазонок мужественные орды». Впрочем, особых пояснений Гомер не даёт. Куда словоохотливее позднейшие авторы: Геродот (ок. 490–425 гг. до н. э.), Гиппократ (ок. 460–370 гг. до н. э.), Диодор Сицилийский (ок. 90–21 гг. до н. э.) и Страбон (64 г. до н. э. – 20 г. н. э.). Они размышляют о происхождении этого племени, описывают образ жизни амазонок, ссылаясь при этом на давние свидетельства и легенды. Отчасти рассказчики перечат друг другу, но в одном согласны между собой: мир амазонок решительно отличался от греческого!
Когда-то во всём Средиземноморье, как и в других районах планеты, власть в племени принадлежала женщинам, но постепенно с изменениями в обществе – с развитием плужного земледелия и скотоводства – всё большую роль стали играть мужчины. В удел женщинам осталось домашнее хозяйство – они занимались им наравне с рабами (патриархальное рабство зародилось ещё у первобытных народов), и потому сами были низведены почти до рабского положения. В обществе воцарился патриархат. Женщины же из общественной жизни были исключены.
Так, в Афинах около 600 года до н. э. женщины потеряли право вмешиваться в политическую жизнь полиса. Им было отказано даже в праве посещать театральные представления и спортивные зрелища. Тем сильнее смущали афинян слухи о том, что где-то в Азии лежит царство женщин. «Эмансипированные» амазонки умели постоять за себя с оружием в руках. Главными же врагами их были мужчины – их терпели лишь ради продолжения рода, и никто из них не мог притязать на власть в племени амазонок.
Интересно, что, говоря об амазонках, античные авторы неизменно подчёркивают их беспримерную отвагу и военную доблесть. В Римской империи высшей похвалой для воина считалось сказать ему, что он «сражался, как амазонка». По словам римского историка Диона Кассия, когда полубезумный император Коммод (180–192 гг.) выступал на арене Колизея в качестве гладиатора, сражаясь то со зверями, то с людьми, сенаторы, а с ними и все остальные зрители, обязаны были приветствовать его криками: «Ты – властелин мира! В славе своей подобен ты амазонкам!»
Хладнокровие дев-амазонок вошло в легенду: преследуемые врагами, они без промаха поражали их из лука, полуобернувшись в седле. Особенно же ловко они умели обращаться с двойным топором. Это острое, как бритва, оружие, а также лёгонький щит в форме полумесяца стали неизменными атрибутами амазонок на любых изображениях.
Еще удивительнее был образ жизни воинственных дам. В племени черноморских амазонок якобы не было места мужчинам. Ливийские амазонки держали мужчин в рабстве: эти «говорящие орудия» прибирались в доме, присматривали за детьми, да ещё наравне с вьючными животными применялись для ношения тяжестей.
Дети амазонок
Откуда же брались дети, раз в племени амазонок мужчинам заказано было обретаться? Уже античные авторы немало поломали голову над этой древнейшей тайной «непорочного зачатия»; к тому же многие царицы и принцессы амазонок якобы клялись, что лучше умрут, чем потеряют девственность. Большинство амазонок нельзя было назвать «образчиками строгой добродетели». Они грешили, продолжая ткать узор племени своими телами.
Раз в год, по весне, когда всё цветёт и жаждет плодиться, общий морок, как сетью, спутывал амазонок, увлекая их в грех. Они отправлялись на охоту за мужчинами. Наловив себе пригожих, пышущих здоровьем мужчин – чаще всего из соседних племён, – они два месяца пировали и предавались любви. Если впоследствии рождались мальчики, их в лучшем случае отсылали к отцам, а в худшем – увечили или убивали. Дочери же были желанными детьми, их вспаивали молоком кобылицы…
Гомер довольно сухо отзывается об амазонках. В сказании об аргонавтах они изображены в виде отвратительных фурий. Однако в сообщениях позднейших авторов их образ становится всё привлекательнее, в то время как сами они, отогнанные молвой то в Ливию, то в Меотиду – на Азовское море, уже напоминают былинных богатырей или сказочных фей, теряя в этих историях последние остатки жизнеподобия.
Все амазонки становятся красавицами как на подбор. Усекновение груди не делает их уродливыми. Война с амазонками, очевидно, не только война «крови и почвы» – с чужим народом и за чужую землю, но прежде всего «война полов».
Лучший пример тому – история самой знаменитой амазонки – Пентесилеи.
Её история разыгралась на фоне Троянской войны и стала кульминацией мифа об амазонках. Ведомые своей царицей, «богоподобной» Пентесилеей, они грядут «с брегов Фермодонта», «прекрасные, блистательные и жаждущие битвы». Они хотят бороться против греков, встав на сторону почти сокрушённых троянцев. «Зверям подобно, пожираемым свирепой злобой», они бросаются в сражение, истребляя ненавистных мужчин. Их пример увлекает жительниц Трои: с трудом защитникам Илиона удается удержать своих жён и сестёр, готовых ринуться в битву и обагрить свои руки мужской кровью.
Но вот всё вдруг меняется: на поле брани вступает Ахилл, долго чуравшийся битвы. Ахилл смертельно ранил Пентесилею, сорвал с её головы золотой шлем и сам был уязвлен в сердце стрелой Амура. Он полюбил прекрасную царицу, умиравшую перед ним. Отныне до самой смерти его будет мучить отчаяние, ведь он своей рукой убил деву, о которой мог лишь мечтать. Яд любви сжигал его тело, неуязвимое для других ударов.
Для греков, а позднее и римлян Пентесилея стала символом «любви сильнее смерти». Её образ украшает бесчисленные римские и греческие саркофаги, вазы и рельефы.
Пентесилея, говорит Диодор, была последней черноморской амазонкой, отличавшейся доблестью. После её героической смерти амазонки скрылись в горах Кавказа и, по словам Геродота, смешались с народом скифов.
Они не были забыты, но уже в I веке до н. э. появляются первые сомнения в их реальном существовании. Историк и географ Страбон собрал много рассказов об амазонках, но, сопоставив их, назвал досужими выдумками.
Его мнение разделили последующие поколения историков. Кроме того, амазонки как будто растворились на просторах истории без следа – они на первый взгляд не оставили никаких аутентичных свидетельств своего существования. «Что касается теперешнего местопребывания амазонок, – подводил итоги Страбон, – то только немногие сообщают об этом лишь бездоказательные и неправдоподобные сведения». Так девы-воительницы стали воистину легендарными существами. Их образы лишь расцвечивали подвиги древних героев, будоражили фантазию, а заодно и пресекали любые прекословия женщин. Как выразился ритор Исократ (436–338 гг. до н. э.): «Сколь ни храбры были амазонки, но были побеждены мужчинами и лишились всего».
История амазонок напоминает чистый миф, но ведь и история Троянской войны – парадного выступления армии амазонок – долгое время казалась красивой сказкой. Лишь в последние сто с небольшим лет стало понятно, что у гомеровской «Илиады» есть реальная подоплёка. То же касается мифа об амазонках.