– Обыск в доме, в деревне, провели и отыскали в кармане телогрейки, – ответил мне Матвеич с неохотой. Ясно, как ему было неприятно говорить об этом. Вполне возможно, что к Сашке он относился лучше, чем к покойному развратнику – Лозовому. Не тем, конечно, будь помянут…
– Если он сбросил винтовку на месте преступления, то, вероятно, не для того, чтобы его по этой винтовке нашли, – отважился я высказаться. – Отпечатков пальцев на винтовке не обнаружили? – задал вопрос, который так волновал меня, воспользовавшись подходящим предлогом. – Нет? Значит, он винтовку протер. Сообразил. А ключи что же выбросить не догадался? Какая-то однобокая предусмотрительность получается… Если Сашка так открыто угрожал, то, вероятно, и угрозу выполнил бы открыто…
Я вовсе не был уверен в сказанном. Быть может, Сашка действительно не заботился о том, чтобы скрыть следы? Сейчас же никто не узнает, протер ли на самом деле стрелок винтовку до того, как это сделал я, или нет? Мне хотелось защитить брата своей невесты.
Взрослые дядьки выслушали студента с вниманием. Никто не спешил возражать.
– Милиция разберется, – выдавил из себя, наконец, Колька Маленький.
На похоронах нас с Вовочкой припрягли нести крышку одного из гробов. Заправлял технической стороной дела Кирилюк. «Неужто его выдвинут на место Лозового? – думал я. – У него же и высшего образования нет. Правда, учится на вечернем. Выпивать в гараже с народом перестал. Народ не одобряет. Карьеру делает, жук! – считает народ».
На выносе я лицезрел всех: и Светулю, и Нефертити, и ее Солидола. Трио стояло в стороне от руководства института. А подле ректора я увидел моложавого, хоть и седого, мужчину, на которого Солидол был очень похож. Очевидно, его отец. Окончательно убедился в этом, когда папаша с сынком перебросились парой слов и старший Солидол дотронулся младшему до плеча. Мне показалось, что старшего Солидола я где-то видел. Точно видел! Только не мог вспомнить, где именно, но лицо знакомое. Про младшего я так не подумал при первой встрече, а вот про старшего – сразу.
Совсем недавно мы были одна банда, а теперь я глядел на девушек отстраненно. Хотелось, чтобы скорее наступил вечер, когда смогу увидеться с Маринкой.
Маринка, в скромной кофточке, надетой поверх летнего платья, с чемоданом поджидала меня возле подъезда, сидя на лавочке. Завидев, поднялась. Ну, чисто офицерская жена из фильма!
– И давно ты здесь сидишь? – весело спросил «офицерскую жену».
– М-м-м… Изрядно! – рассмеялась и она в ответ.
– Чего же я, дурак, ключи от квартиры тебе не дал?
Сказав про ключи, я вспомнил сразу Сашку, который «крепко сел», по мнению гаражного люда.
Маринка уже знала. Мы сразу стали это обсуждать.
– Брат уверяет, что это какая-то чушь! Его будто специально оклеветать хотят! Нет и не было у него никакой винтовки! И ключей от гаражных ворот он в глаза не видел! Знаешь, что он мне шепнул? Может, милиция замешана? У Лозового и у ректора были знакомые менты. Охотились вместе.
– Ты снова о том же? Да на кой ректору надо так пытаться Сашку упечь? Да еще после того, как Лозового не стало?
– Так, если он думает, что это Саша – Лозового?
– Если думает, что Саша, то зачем ему еще ментам помогать? Те и так стараются. А если он сам это организовал, то я возвращаюсь к первому вопросу: на фига ему это?
– Если не он, не милиция, то откуда взялись эти ключи у Саши?
– Вот это – хороший вопрос. Кто-то их подбросил ему. Но не ректор же…
– Как подбросил? Где? Когда?
– Ну… Сейчас на улице лето и телогрейку носить не требуется. Тем более в городе фуфайки нынче не в моде. В город он ведь в телогрейке не приезжал?
– Нет, конечно! – Маринка посмотрела на меня, не понимая, прикалываюсь я, что ли? Вроде не тот момент, когда это уместно…
– А в деревне телогрейка может понадобиться и летом, – продолжил я свою мысль. – Например, на рыбалку ходить. Ночи бывают прохладные. Не зря она в сенях висела, на входе, так?
– К чему ты клонишь?
– К тому, что ключи подбросили там, в деревне, в доме. Даже если менты.
– Ну, а если не менты?
– Если телогрейку Саша носил, то сделать это могли только тогда, когда он сорвался в город на твой зов. Раньше подбрасывать было неразумно: Саня мог надеть фуфаечку на рыбалку, сунуть руку в карман и удивиться: что за ключи? Откуда? Пошел бы всех приятелей спрашивать: чьи? Кто его карман со своим перепутал, так? И сразу образовалась бы куча свидетелей, что Саня нашел в своем кармане непонятно чьи ключи. Преступнику это не было на руку. Так что подбросили однозначно в тот день или ночь. Надо поехать к вам в деревню и порасспрашивать соседей, были ли чужие в тот день? Может, кто видел незнакомое лицо или лица.
– Правильно! – поддержала деревенская девушка.
– И мы сделаем это. В выходные. А пока давай сходим к секретарше Лозового, разберемся с твоим откреплением. Что за курьерша тебе бумагу принесла?.. Затем ты сходишь к ректору.
– Хорошо, – согласилась Маринка. – Меня, кстати, тоже милиция допрашивала, что делала в вечер убийства Лозовых? Слава богу, из общаги реально не сразу выставили. Дали возможность перекантоваться. Все время на виду у подружек находилась.
Нина Фертистова, сидящая за столом во всем своем секретарском величии – строгая белая блуза, волосы пучком, лишь единственный соблазнительный локон вьется у виска, – просматривала какие-то бумаги. Взглянув на нас, она опустила глаза чуть быстрее, чем следовало для изображения истинного равнодушия. Признаться, я не был уверен, что мое присутствие поможет Маринке скорее добраться до истины, а, наоборот, не испортит все дело, но очень уж хотелось самому послушать Нефертити. Преодолевая внезапно нахлынувшую робость, я чересчур бодро произнес:
– Здравствуй, Нина!
Прозвучало очень фальшиво. Нина посмотрела на меня, приподняв бровь:
– Мы знакомы? – прикололась секретарша единственного из оставшихся у нее в живых проректора Пустыркина. Маринка, показалось мне, втянула голову в плечи.
– Вы забыли? Я – Тимофей Сергеев, губернатор острова Борнео.
Моя плоская шутка тем не менее разрядила обстановку. Нефертити рассмеялась.
– С чем пожаловали, господин губернатор?
– Тут такая история, – доверительно произнес я и посмотрел на свою невесту, которая теперь виновато улыбалась. – Марину исключили из института. Выселяя из общежития, ей дали ознакомиться с представлением покойного проректора Лозового на отчисление, на котором стояла виза ректора.
– Странно, – сказала Нефертити.
– Что странно? – спросил я.
– Знаешь поговорку: «Обещать – не значит жениться»? Представление представлением, а должен быть приказ. Тогда – да. Выселяйте!
– Вот и мне показалось странным. Представление принесла в общежитие какая-то девица… Ты никого не посылала?
– Я?! А я тут при чем? Если виза ректора… А за что отчислили? А-а-а! Теперь вспомнила. Ты же ко мне подходила уже? Пропустила производственную практику…
Маринка горячо закивала головой.
– А открепления мы не нашли… – задумалась Нефертити.
– Но это представление от Лозового на имя Сидорова ты печатала? Ректору ты отнесла? – спросил я.
– Не-ет, – Нина, кажется, и сама теперь удивилась.
– Тогда кто же?
– Не знаю. Меня несколько дней не было. Мог сам Юрий Владимирович…
– Хм! – усмехнулся я. – Напечатал, отнес Сидорову, получил его визу и, не дожидаясь, пока будет готов приказ, отправил с первой попавшейся девицей представление в общагу…
– Да, какая-то непонятная поспешность, – согласилась Нефертити. – И нарушение порядка.
– Ничего странного, если предполагать самое худшее, – вздохнул я.
– Что именно? – заинтересовалась Нина.
Я посмотрел на Марину, не сказавшую до сих пор ни слова, и только переводившую взгляд с меня на Нефертити.
– Я расскажу Нине, ладно? Она – не чужой человек.
– Хорошо, – согласилась Марина.
– Видишь ли, Нина. Помнишь, тогда… м-м-м… накануне моего выдвижения в губернаторы острова Борнео, обсуждали темную историю, приключившуюся с Лозовым в деревне? Теперь арестовали Саню Оруженосца. Якобы он свел счеты с Лозовым. Так вот, Марина – это Санина сестра.
– А! Так ты и есть главная героиня? – догадалась Царица Египетская. – Поня-я-ятно.
Марина не знала, что ответить. Ответил я за нее.
– Марина стала «героиней» против своей воли и не давала никакого повода… А теперь ее же за все и отчислили! Но хотелось бы восстановить справедливость. Юрия Владимировича больше нет…
– Что же, сходите к ректору, – посоветовала бывшая секретарша человека, которого больше нет.
– Мы и хотим. Только сперва думали у тебя все, что можно, выяснить… Спасибо, что помогла!
– Да не за что! – ответила Нефертити. И когда уже я, обрадованный, выводил Марину в коридор, вдруг окликнула:
– Эй, губернатор? Что вечером делаешь? Может, увидимся?
Вот змея! К такому повороту я не был готов. Понял в этот момент, что должен чувствовать муж, оказавшийся между женой и любовницей.
– Да-а-а… – залебезил, – хорошо… посмотрим… договоримся… Пока! – и поскорее выскользнул из проректорского «предбанника».
Женское чутье не проведешь, и Маринка между прочим поинтересовалась, пока собирались с духом, чтобы двинуть к ректору:
– Ты ее имел в виду, когда говорил, что у тебя девушка «вроде бы есть»?
– Была! – твердо сказал я. Прижал Маринку к себе и поцеловал в макушку. – Пойдем к Сидорову.
– Пойдем, – согласилась Маринка, но с темы не съехала: – Что же ты ей сразу не отказал? – она кивнула головой назад, где за нашими спинами осталась дверь в «предбанник» Лозового.
– Она только что помогла нам. И может еще помочь.
– Как?
– Не знаю как, но чувствую – может…
Маринка сделала вид, что удовлетворена отмазкой, которую я слепил.
В кабинете ректора, куда Марина прошла одна, ждал быстрый облом. Ректор, по ее словам, был сильно занят и выслушал, не переставая что-то писать на бумаге. Пообещал разобраться и попросил зайти позже. Короче – отмахнулся. После обеда Маринка вообще не смогла прорваться к нему в кабинет. Пожилая Леди, как за глаза называли секретаршу Сидорова, выйдя от шефа, сказала Марине, что принять ее он не сможет, ни сейчас, ни сегодня вообще. У ректора много работы, пусть девушка зайдет на следующей неделе.