– Куда едем, старлей? – спросил он лже-Земцова.
– Прямо, – улыбнулся Андрей. – Я покажу.
В каком-то дворике мы пересели в поджидавший нас «уазик» «сантехников». Андрей крепко пожал руку Андронникову:
– Спасибо за все, капитан.
– Одно дело делаем, – ответил тот.
Пунктом назначения стала вовсе не Москва, а воинская часть за городом. На подъезде все переоделись в военную форму, приготовленную для нас заботливыми «сантехниками». Андрей подтянул мне ремень:
– Не служил еще?
– А сейчас я что делаю? – улыбнулся я. – После вуза оттарабаню. У нас нет военной кафедры…
На территории части устроились в ленинской комнате.
– Вот уж не думал, что снова… – с любовью проговорил Саня Оруженосец, обводя взглядом плакаты на стене.
– Как гэбэшники так быстро нас вычислили? – спросил я Андрея.
– Твои девушки заявление в Комитет накатали, – с усмешкой ответил он. – Признаться, такой наглости даже я не ожидал!
– Вот сучки! – беззлобно выругался Саня Оруженосец.
– Они же мне в глаза смотрели, сочувствовали! – припомнил я.
– Это разведка, Тима. Это – политика. Это – война. Тут нет ничего святого. Годятся любые средства. Запомни это и никогда никому не верь.
– Кагэбэшники раскопали трупы? – задал я новый вопрос.
– Какие трупы? – не понял Андрей.
– Мне Андронников фотографии показывал.
– А-а! Правда, натурально получилось? Чего бы нам трупы-то увозить? В квартире бы оставили. Надеюсь, шпионкам нашим такая мысль в голову не пришла… Андронников выезжал на место один. Землекопов, типа, на кладбище нанял в добровольно-принудительном порядке. Следы заметаем, Тима. Как Лиса Патрикеевна – хвостом… По-хорошему, эти черти, которых «похоронили», заслуживают высшей меры. Но капитан еще нужен, а эти скоро получат свое по суду… Сергеев понадобится Нефертити к стене прижать, если что. Без него сложно будет. На самом деле она работает очень аккуратно… Как ты, Тима, кстати, будешь с ней в один институт ходить? Зная, кто она и что делает?
– Как-нибудь. Постараюсь с ней не встречаться.
– Она сама с тобой захочет встретиться, и не раз. До тех пор пока не разберется, что стало с капитаном. Сгоряча всех вопросов тебе не задала. Но со временем задаст. Есть большой шанс, что на чем-то она тебя подловит и почует неладное. Нельзя тебе, Тима, с ней рядом быть. Ты слишком много знаешь.
Я вспомнил, что недавно думал о том же.
– Что же мне делать? Институт бросать?
– Ну зачем? Можно просто перевестись в другой. Что скажешь про Ленинградский водный институт?
– Кто же меня туда примет?
– За это не беспокойся. Сидоров лично будет ходатайствовать. Из своего института тебя, типа, отчислят, как судимого.
– А Саня?
– Саня тоже «сядет». Он решил служить по контракту. Уедет из здешних мест.
– Подожди, Андрей. А как же Маринка? Мы вообще-то хотим пожениться. – Я посмотрел на Саню. Саня кивнул с серьезным видом и поднял кверху большой палец.
– Прекрасно! До лета потерпите? А летом она выйдет замуж и переедет к мужу. Куда – никто не узнает. Ее тоже переведут в ленинградский вуз. В Питере у вас всегда будет поддержка, на случай каких-то проблем.
– Круто! А мама?
– Маме объясним.
– Это все… надолго?
– Что? Другой город? Нет. Доучишься и вернешься в Горький. Или раньше, если можно будет. Дадим знать.
– Надо же, Ленинград… Вот это да! Никогда не был в Ленинграде.
– У тебя будет сопровождающий на первых порах. Мой сослуживец, сержант Везунчик. Прикольная фамилия, правда?
– Да, прикольная, – Везунчик, – рассеянно согласился я, думая о другом. Перспектива нежданного обновления жизни уже кружила голову.
На вокзал меня доставили прямо из военного городка. Несколько дней до отъезда в колыбель революции я прожил у Андрея, в его временной квартире в военном городке. Самого Андрея почти не видел. Сел на поезд не в Горьком, в районном центре Дзержинске. Конспирация.
Найдя свое купе, обнаружил его пустым. Занято было, очевидно, одно место. На вешалке висел военный китель со змеями в петлицах и одной широкой полосой на погоне. Сержант медицинской службы?
Проводница пришла с папкой. Пока тыкала в ячейку мой сложенный билет и предлагала чай, появился мой сосед. Точнее, как оказалось, – соседка. Сперва увидел ножки в прозрачных чулках и защитного цвета юбку. Пробежал взглядом по галстуку с желтой заколкой вверх до лица и остолбенел! На меня смотрели глаза цвета морской волны. Света! Светуля! Иностранная шпионка! Проводница вышла. Света, глядя на меня, остолбеневшего, с легкой улыбкой опустилась на скамью.
– Привет, Тима! – сказала она. – Давай по-новой знакомиться? Старший сержант медицинской службы Везунчик Татьяна Олеговна. Фамилию в детдоме дали, за то, что не замерзла в парке. В Даугавпилсе, слава богу, не такие зимы, как в Горьком! Про свою мать, таким образом, знаю лишь то, что я ей была не нужна.
– Света, то есть Татьяна, но как же?..
– С Андреем мы познакомились в Афганистане. Земляками оказались. Я отправилась за речку, чтобы получить направление в медицинский институт. До этого окончила медучилище. Но в вуз поступить все равно было бы сложно. Тем более – в ленинградский, как я хотела. Иное дело – после войны. Да и практика, к несчастью, хорошая…
Отучилась уже один курс в Питере, когда Андрей нашел меня. Переписывались с ним. Попросил помочь. Как раз лето, каникулы. В знакомой и почти родной Риге требовалось выполнить задание. Несложное. Неопасное. Внедриться в некое тайное общество «Рыцарство Даугавы». Мне поначалу смешно сделалось. Тайное общество! Детский сад какой-то! Но когда узнала, кто его курирует, стало не до смеха. Андрей за этим гадом в Афгане охотился. Британский советник. Душманов наставлял. У самого – руки по локоть в крови. Там он был в САС – английском спецназе. Потом в Ми-6 перешел. И – тайное общество. Юноши, девушки. Вот так наставник! На педофила он похож не был.
В обществе подобрались детишки, унаследовавшие от своих бабушек-дедушек, пап-мам лютую русофобию. Мы, мол, русские, – оккупанты. Сталин был не лучше Гитлера, а независимая, между двумя войнами, Латвия была милее советской, индустриальной. Ничего, что промышленность хирела… Распаляли друг дружку, пары выпускали, фильмы смотрели на кинопроекторе, которые куратор подгонял.
Цель куратора не сразу просматриваться стала. Ему требовалось отобрать несколько грамотных ребят, чтобы пристроить на нужные предприятия, в некоторые вузы. Внезапно выбор пал на меня…
Легенду, которую куратор мне дал, пересказывать не буду, тебе она известна. Побочная дочь проректора горьковского вуза. Вуз имеет тесные связи с КБ «Скороход», чем и интересен.
Задание мое, полученное у Андрея, приобретало неожиданный размах. Отказаться я не могла.
Есть традиция добрая в комсомольской семье:
Раньше думай о Родине, а потом о себе, —
пропела Света. Пропела хорошо. Душевно. С легкой иронией, правда.
– Андрей гарантировал, что по возвращении в Ленинград меня восстановят в институте. Теперь вот и еду восстанавливаться… Лозовой меня принял. Дочку свою, Свету, он видел единственный раз в жизни, в трехлетнем возрасте.
– А что с ней сейчас? – спросил я.
– Крепко сидит на дури.
– На чем?
– На наркоте. На наркотиках.
Я понял, наконец, за что закрыли Гагика в СИЗО.
– А мать ее почти спилась. Лозовой совершил роковую ошибку, думая мать найти. Решил поблагодарить за то, что хорошую дочь вырастила, старый дуралей! Нефертити к тому времени уже сидела в кресле его секретарши… Я предложила Андрею поставить проректора в известность об операции и удалить на время из института под благовидным предлогом. Андрей был со мной согласен, но его командование сочло такой шаг преждевременным. Это стоило Лозовому жизни. Нефертити сама не ожидала, что кагэбэшник начнет так решать вопросы!
– Но Лозового-то в гараж заманила она?
– И да, и нет.
– Как это?
– Из гаража позвонил человек, представившийся Николаем. То есть, типа, Коля Маленький. Сказал, Леня Бубен напился. Ты знаешь, это с Бубеном случалось. Крайне редко, но метко. Напился, мол, и уходить не хочет, шефа требует. Дескать, обидел его шеф чем-то… Как раз в этот вечер Костян должен был прийти, поговорить с Лозовым. Договориться, чтобы отца не впутывал. Лозовой задумал Бутенко-старшего должником своим по жизни сделать. Вопрос открытым оставался. Нефертити специально задержала шефа. Лозовой отправился в гараж, тут Костя прибыл. Нефертити отправила Костю следом за Лозовым. А то, дескать, уйдет шеф домой, не поднимаясь наверх. Следом отправилась сама и застала парня над трупом Лозового! Он был в шоке, пытался оправдываться, она же сделала вид, что не верит ему. Ведь он ей лично грозился расправиться с Лозовым! Костян хотел милицию вызывать, а она ему сказала: «Дурак! Кто тебе поверит?! Запирай ворота и убегай! И я буду молчать!» Потом она призналась мне, что у нее сразу закралось подозрение, что из гаража звонит не Коля Маленький. Очевидно, это был один из сергеевских бойцов. Но сделала вид, что повелась. Однако она не думала, что Сергеев убьет Лозового! Но, коль скоро это все же случилось, следует воспользоваться, – решила. Убийство – это почище кражи каких-то марок будет. Думала: «Бутенко-старший наш!» Просчиталась… Русский офицер – это не подданный ее королевского величества! Покруче будет! Но вообще-то интриганка она знатная, конечно, надо признать, – подвела итог Света-Таня. – Профессионалка.
– А кто она вообще? – спросил я. – Твоя двоюродная сестра в кавычках.
– Знаю только, что подданная ее величества. Британка с латышскими корнями. Ей десять лет было, когда родители эмигрировали. Есть подозрения, уже они на англичан работали.
– Нефертити не удалось заполучить последний альбом?
– Отчего же не удалось? Удалось. Зачем она на вас в КГБ заявила? Гладырева с собой привела, чтобы объяснил, какой ценностью завладел жулик Дрозд…