Как только мы вышли из кабинета, он сказал:
– Это пройдет. Ей просто нужно время.
Мы вышли в фойе, и вдруг Райан замер. Перед ним стоял мужчина – одного с ним роста, с волосами такого же цвета, плечами чуть шире и чуть полнее в боках.
– Папа, – выдохнул Райан.
– Сын.
Лицо его было невозмутимо. Он потянулся к Райану, прижал сына к себе, положив его голову себе на плечо, обняв за шею большой рукой. Только когда Райан не мог видеть его лица, глаза отца выдали страдание. Прежде чем отпустить его, он прерывисто вздохнул:
– Ты же мог мне позвонить…
– Папа, я…
– Да, знаю. Ты взрослый. Ты член бригады. Такая работа. Я знаю. Но я твой отец, и когда ваш капитан позвонил, мне пришлось притворятся, что все нормально, чтобы твоя мама не сошла с ума. Так что не надо мне тут рассказывать, что ты взрослый, ладно? Я знаю, как это работает. Все я знаю.
Райан сглотнул:
– Ладно.
– Ладно, – сказал его папа. Ссутулился и протяжно вздохнул. – Значит, все нормально? – Он посмотрел куда-то между нами.
Райан посмотрел на меня, затем на отца.
– Все нормально, – ответил он.
– Кент привез твою машину. Если ты тут закончил, пойдем. Мать требует предъявить тебя живьем.
И тут меня накрыло. Я ощутила такую пустоту. За Анникой приедет мама, к Райану приехал отец, Коул сейчас в больнице с родителями и Эммой. А кто есть у меня? Где моя мама? Комната поплыла, завертелась передо мной, и я потеряла опору. Я схватилась за рукав Райана, как будто иначе я могла провалиться сквозь трещины.
– Пап, я приеду. Я приеду домой. Только сначала подброшу Келси.
Подбородок у отца дрогнул:
– Хорошо. Тогда увидимся дома.
Мы уже отошли, когда он позвал:
– И… Райан?
Райан остановился, обернулся.
– Аккуратно на дороге, сынок.
Меня не покидало ощущение дежавю, когда я села к Райану в машину и начала показывать ему дорогу. Как и тогда, мы ехали молча, потому что сказать хотелось многое, но непонятно, как об этом говорить. Я не могла озвучить все ужасы, которые кружились у меня в голове: мама пропала, и этого никто не видел. И ведь… то же самое могло случиться со мной. Я могла исчезнуть точно так же. Интересно, этому бы тоже нашли логичное объяснение и обо мне бы постепенно забыли? И никто бы не заметил?
Райан остановил машину у синего двухэтажного дома, в котором жила Джен. Не считая пары светильников на веранде, улица была погружена в темноту. Дом Джен был заперт, в окнах не горел свет.
– Никого нет дома, – сказал он.
– Вижу. Все в больнице. Она сказала мне самой заходить. И что Эмму скоро привезут. Я знаю, где запасной ключ.
Я потянулась за ремнем, но Райан положил свою руку на мою.
– Даже не надейся, – сказал он.
– Что, прости?
– Ты здесь не останешься.
– Но это и есть дом Джен.
– Но там никого нет, – сказал он.
– Они попозже приедут.
– Скажи ей, что останешься у друга, – сказал он.
Он завел машину, а я не могла найти слов и сообщить ему, что остаться мне больше не у кого. Меня больше никто к себе не возьмет.
– У меня, Келси. Ты остаешься у меня.
Я вспомнила его отца в участке и как волновалась его мама.
– А твои родители не против?
Он смотрел на дорогу и ответил не повернувшись:
– Я предпочитаю не задавать им лишних вопросов.
Как это возможно, я поняла, когда мы подъехали к его дому, – ферме, расположенной достаточно далеко от дороги, – и Райан припарковался в отдельно стоящем гараже. Он поднес палец к губам и открыл заднюю дверь гаража, которая вела на лестницу, а та – прямиком в мансарду.
– Райан? Это ты? – донесся голос снизу.
– Оставайся здесь, – шепнул он.
Райан сбежал вниз, и я услышала, как он разговаривает с женщиной – видимо, своей мамой.
– Да, все нормально, все нормально, – повторял он, и я улыбнулась – моя мама вела бы себя точно так же. Хоть чем-то наши семьи были похожи.
Я остановилась посередине комнаты. В углу стояла незастеленная кровать, прямо у окна. У противоположной стены стоял диван, напротив него – маленький телевизор, а между ними – низкий столик. За мной находилась ванная, а наверху – скаты крыши, так что стоять прямо можно было только в средней трети комнаты. Обернувшись, я увидела Райана, стоящего наверху лестницы и наблюдавшего за мной. Он не стал подходить ближе.
– Значит, – сказала я, – вот где ты живешь.
– Прости, я знаю, тут тесновато. Но зато тут есть люди, а мой отец – опасный старик. Здесь ты точно в безопасности.
Он словно прочитал мои мысли.
– Спасибо, – поблагодарила я.
Он все еще следил за мной, стоя в углу.
– Гм. Я тут… гм. – Он подошел к гардеробу, открыл его, сунул внутрь руку и замер. Потом поднял руки и отступил. – Нет, лучше ты сама. А то еще подумаешь обо мне что… Вот полка с футболками. А внизу штаны, но я не знаю, какие тебе подойдут, так что примерь, а я просто… сбегаю на кухню…
Я была все еще в крови. Как только он вышел, я сняла джинсы и фиолетовую футболку и надела первую попавшуюся футболку из шкафа, которая оказалась мне почти до колен и, пожалуй, была длиннее, чем одежда, которую я обычно носила летом. В ванной я отскребла кровь с рук и под ногтями, и в слив стекла порозовевшая вода. Кончики пальцев оставались холодными, сколько бы я ни держала их под горячей водой. Райан еще не вернулся, поэтому я села на его диван и подтянула ноги, спрятав их под длинной футболкой, пытаясь успокоить нервы.
В гараже хлопнула дверь, потом еще одна внизу лестницы, и я напряглась, пока не услышала голос где-то у входной двери.
– Можно зайти?
– Да, – ответила я.
Райан зашел в комнату с двумя бутылками воды и упаковкой чипсов, которые положил на столик передо мной. Затем достал из шкафа холщовый мешок.
– Так, – сказал он, потом открыл гардероб, наполненный до верха. – Я запущу стирку, чтобы тебе было что завтра надеть. Пока не сообразим, можно ли зайти к тебе домой.
Я бросила в мешок свою испорченную одежду.
– Ты сам стираешь свои вещи? – спросила я и покраснела.
Он усмехнулся:
– Часть договора. Раз я требую относиться ко мне как к взрослому, то вроде как должен и вести себя как взрослый.
Я подумала о важнейших этапах отношений между парнем и девушкой. И поняла, что к этому я не была готова: первый раз парень стирает мою одежду. Внезапно это показалось посерьезнее всего остального. Более личным и значимым. Тепло разлилось у меня внутри.
Райан пошел вниз запускать стирку, а я уставилась на телефон на кофейном столике. Джен не звонила. Где мама, неизвестно. А люди, которые вломились в мой дом и пытались меня забрать, оставались где-то на свободе.
В этом доме есть окна, через которые можно за мной подсматривать. Здесь нет сигнализации, решеток и ворот. Нет первой, второй и третьей линии защиты. Только я и безлюдная ночь, и все что угодно может случиться по ту сторону этого тончайшего окна. Я подошла поближе к стеклу, но увидела только собственное отражение. Растрепанные волосы спадали на плечи. На меня смотрела девушка в слишком большой футболке и со слишком широко распахнутыми глазами. Вдруг в отражении появился Райан, и я почувствовала его руки у себя на плечах.
– Привет, – сказал он. – Поймал тебя.
Наши глаза встретились в зеркальном отражении, и я прильнула к его груди, позволила его рукам сомкнуться у меня на талии, почувствовала на щеке его дыхание и его руки на плечах. Я задрожала, и Райан отошел.
– Прости, – сказал он, отступил на шаг и прокашлялся. – Пойду посмотрю телевизор. Вот там. На той половине комнаты. А ты располагайся на кровати. Попробуй поспать.
– Не могу спать, – вздохнула я. – Не могу закрыть глаза.
– Можешь, – возразил он. – Я буду рядом. Никто не знает, что ты здесь. Никто.
Я не знала, воспринимать это как утешение или нет.
Во сне я видела его лицо. Форму его рта, глаз и как он смотрел как будто прямо внутрь меня. Во сне, как и наяву, я точно знала, кто он. Слышала свое имя, стекавшее, как яд, с его рта. Он был зеркалом, из которого я вышла. Я проснулась, задыхаясь. Почувствовала на плече чью-то руку и отпрянула.
– Спокойно, спокойно, – произнес Райан, поднимая руки. – Тебе приснился кошмар.
Я уставилась на стены и затененные углы. Темное окно, косая крыша – я не сразу поняла, где нахожусь. Ты спишь в кровати Райана Бейкера, потому что тебе больше некуда идти.
– Все хорошо, – приговаривал он. – Мы в безопасности.
Я уставилась на него, цепляясь за его сочувствие. Но по щеке у меня покатилась слеза, и он притянул меня к себе. Этот кошмар жил и во сне, и наяву. Мама исчезла, и я осталась одна. Никакие ворота, решетки или сигнализация это не изменят. Никакие слова или обещания. Он все твердил, что мы в безопасности, пока эти слова не проникли мне в голову, под кожу, но Райан не знал и не мог знать, что слова неправда. Временные сантименты. Притворство. Всего лишь красивая иллюзия.
Глава 24
Я проснулась раньше Райана, который растянулся на кровати рядом со мной. Я не знала точно, как так получилось или что это значило, но он лежал тут, и у меня было все хорошо, земной шар продолжал крутиться, несмотря на то что моя жизнь никогда уже не будет прежней. Первое, о чем я подумала, было: «Моя мама». Но что я могла сделать, кроме как ждать вестей от полиции? Кому звонить и где искать? Никогда я не чувствовала себя такой беспомощной – даже взаперти в убежище и даже в машине над пропастью.
За окном на ветке сидела птица – забив крыльями о бодрящий воздух, она вспорхнула и улетела. Когда она скрылась из виду, я задрожала. Я уставилась в окно, потрогала руками холодное стекло и подумала: а вдруг они меня видят? Знают ли, где я? Смотрят ли сейчас на меня? Из окна Райана было хорошо видно въезд и крышу соседнего дома, но большую часть двора скрывали деревья. Конечно, уже хорошо, что никто не пришел за мной среди ночи. Разумеется, сегодня должны быть какие-то ответы. Джен наверняка знает, что делать и как убедить полицию, что маму надо искать, и все будет хо