Я даже месяца на столь желанной должности не продержалась!
И кого винить?
Командора, потому что он сразу захотел от меня избавиться и лишь искал повод. Хотя я изо всех сил старалась быть полезной. А потом… а потом он не остановился, когда почувствовал приворотное зелье, и ничего не сказал! Ещё и обвинил в такой гнусности!..
Фоля, потому что именно он устроил омерзительное чаепитие.
Себя, потому что… даже если бы я осознавала, чем может закончиться неподчинение командору, вряд ли смогла бы вот так просто бросить Мервела. И всё напрасно — спасти-то его не удалось!.. И зачем я вообще впустила Фоля и осталась с ним наедине? Могла же предположить, что ничем хорошим это не кончится. Не зря благородной нобларине нельзя оставаться с мужчиной тет-а-тет. Но я даже подумать не могла, что кто-то способен на такую подлость! Зато могла потом вешаться на шею Кеммера. Не просто не ушла, когда он дал шанс, а вцепилась в него и не отпускала весь остаток ночи. Даже не попыталась с эффектом от зелья побороться, хотя я — целительница!
И всю ночь таяла от наслаждения в руках мужчины, который утром не замедлил обвинить меня в гнуснейшем поступке.
Пожалуй, себя нужно винить в первую очередь.
Фолю необходимо как-то отомстить, но в плетении интриг и сложных схем всегда хорош был Брен, а я не смогу рассказать ему, что произошло. Просто не смогу. Не выдержу, если он начнёт смотреть на меня иначе. Как на Гвендолину…
Голова раскалывалась от тяжёлых мыслей, в висок словно загнали зазубренную спицу и медленно, с чувством её проворачивали.
Нужно как-то собраться с силами, найти точку опоры, подняться с кресла и жить дальше. Заняться простыми делами — уборкой и готовкой. Вымыть волосы. Заплести сложную косу Эве, поболтать с Лирой, спросить, как они справлялись без меня.
Вместо этого я полулежала в кресле, вертела в пальцах подарок интенданта и смотрела на практически полную луну, такую огромную и совершенную в своём великолепии. Звёзды купались в её щедром свете и мерцали на тёмном небосводе сотнями драгоценных эвклазов.
Интересно, а как Фоль планировал заставить меня молчать? Решил, что я побоюсь позора и скрою нашу связь? Или предложил бы денег?
А ведь я могла и взять... Учитывая уже нанесённый ущерб, взяла бы деньги и никогда никому не рассказала бы о случившемся. Как не решаюсь сделать это сейчас…
Возможно, Фоль шантажировал бы меня в дальнейшем и требовал бы желаемого ещё не раз. Попытался бы превратить в личную подстилку. От одной лишь мысли, что его план мог сработать, затошнило. Желание отомстить запекло в груди огненной кислотой.
При всех его недостатках, Кеммер не опустится до шантажа и принуждения, поэтому можно сказать, что мне повезло. Но почему-то счастливой я себя не ощущала. Отчаянно хотелось забыть о произошедшем, но оно останется со мной навсегда, и даже если бы с меня каким-то чудом сняли проклятие вот в эту секунду, я бы всё равно не смогла выйти замуж.
Геста, чем я так сильно прогневила тебя?
— Адель, с тобой всё в порядке? — взволнованно спросила Уна.
Занятая своими мыслями, я даже не услышала её шаги, пока она не подошла вплотную.
— Да, всё нормально. Просто устала. У нас в части случился прорыв, когда твари вылезли прямо из-под земли. Много людей погибло. Это было так страшно и тяжело. Мне нужно время, чтобы отойти.
Уна участливо улыбнулась и положила руку мне на плечо:
— Весь город об этом говорит. Даже не представляю, как ты это пережила…
— Знаешь, мне кажется, я ещё и не начинала это делать. Отодвинула все самые ужасные воспоминания куда-то вглубь и делаю вид, что двигаюсь дальше.
— Хорошая моя, — Уна села рядом. — Я собираюсь пойти в клинику, хочешь со мной? Или предпочтёшь остаться дома в одиночестве?
— Даже не знаю…
— Так ты подумай, я никуда не тороплюсь.
Сестра выжидательно посмотрела на меня, а я отвернулась и подставила лицо луне — просто не смогла выдержать сочувствующего взгляда.
Уна всегда была серьёзной на грани с чопорностью. С рождения. Да она даже слюнявчики почти не пачкала, а если где-то вдруг образовывалось пятнышко, то безутешно рыдала, пока её не переодевали в чистое.
Если для Кайры необходимость соблюдать приличия была поводом взбунтоваться, то для Уны — основой основ, внутренним стержнем и едва ли не смыслом жизни. Она шила себе строгие, закрытые платья, расставляла снадобья по алфавиту, а тарелки в посудном шкафу — по размеру и категорически не терпела беспорядка.
Удивительно, как две такие абсолютно разные девушки как Лиора и Лунара родились идентичными внешне.
В противоположность Уне, Лира — человек-праздник. Всегда весёлая, улыбающаяся и готовая подбодрить. Одни только её наряды чего стоили… Каждый раз в комнату словно заходила не девушка, а цветная хлопушка с конфетти. Правда, порученные ей дела периодически забывались, еда подгорала, посуда оставалась на столе немытой, а вещи в её шкафу словно кто-то перемешал гигантским венчиком в попытке приготовить одёжный омлет.
Однако, как бы я ни любила сестёр, поделиться случившимся ни с одной из близняшек не могла. Уну подобная новость потрясёт до глубины души, а Лира наверняка примется искать положительные моменты в произошедшем. От одной мысли о подобном разговоре к горлу подкатывал кислый комок.
Пожалуй, единственная, кому можно честно рассказать обо всём — Кайра. Она бы не осудила, поддержала и заверила, что я ни в чём не виновата. Затем обняла бы на прощание и отправилась убивать сначала Фоля, а потом Блайнера.
И это не фигура речи. Кайра выросла очень… воинственной, скажем так. Тот факт, что она выбрала боевой факультет, не столь уж удивителен. Скорее поражает то, что её туда взяли. А ещё то, что она не вылетела оттуда птичкой после первой же сессии.
Скоро Кайра закончит обучение. Какую стезю она выберет? Сложно даже предположить.
— Так ты надумала или нет? — вырвала меня из водоворота мыслей Уна.
Ох, я и забыла уже, что она тут сидит!
— Да, хорошо, — вылетело у меня, хотя на самом деле никуда идти не хотелось.
Но если свернуться клубочком и рыдать, то сёстры начнут жалеть и расспрашивать, а если сёстры начнут жалеть и расспрашивать, то я обязательно расколюсь, а если я расколюсь, то Брен… Даже страшно подумать, что он может сделать.
— Завтра Кайра приедет на полнолунную неделю.
— Я думала, что она в академии останется, как в прошлый раз.
— Я тоже. Но она написала, что её сначала подвезут до города, а потом заберут обратно, так что не придётся тратиться на проезд.
— Как думаешь, она в брюках приедет? — тихо спросила я.
— Нет. Она, конечно, бунтарка и всё такое, но Брена любит, а он на полнолунную тоже дома. Знаешь, надо приготовить медово-рисовый пудинг, — загорелась идеей Уна. — А если Лида сходит на рыбалку, то целый пир получится.
— Нет, не стоит ей никуда ходить. Лучше купим эту рыбу, — запротестовала я. — Твари теперь где угодно могут появиться, безопаснее оставаться в городе. Тут и дома́, и стражи правопорядка, и боевые маги в увольнительных. А в лесу сейчас небезопасно и спрятаться негде.
— Жаль… Ты же сама знаешь, как она природу любит.
— Знаю. Для неё и кнутохвостая бата — просто душечка зубастенькая, — вздохнула я, вспомнив, как однажды сестра приволокла щенка дикого блейза и настаивала на том, что из него получится прекрасный питомец.
Нужно отдать ей должное, питомец действительно получился, но лишь для неё. Остальную семью он воспринимал как угрозу, а попытку приблизиться к Лиде — как личное оскорбление и стремление напасть.
Пришлось «отпустить» его обратно в лес. Лида несколько недель тосковала, а потом начала ходить «на рыбалку», где наверняка со своим блейзом встречалась. Но тогда как раз погибли родители, и всем резко стало не до эксцентричных Лидиных знакомств с обитателями животного мира.
— Хорошо, пойдём в клинику, — тяжело вздохнула я, поднимаясь с кресла-качалки.
В тот момент я искренне считала, что хуже уже не будет.
Луноликая Геста, как же я ошибалась!
Знакомая дорога, привычные витрины магазинов, типичный ночной шум, родные стены клиники, лица сестёр. С каждой секундой становилось всё легче, словно я возвращалась в нормальность, а невыносимо болезненный кусок, связанный со службой в части, могла просто вырезать из жизни, сшить края этой раны и сделать вид, что так и было. Но это теперь невозможно!
Колокольчик у двери вдруг зазвенел, и в приёмную вошли три пожилые дамы.
Самая монументальная из них с надменным видом окинула помещение взглядом, а потом остановила его на нас с Уной.
— Вы знаете, у меня случился внезапный приступ мигрени… — протянула она.
— Проходите, мы поможем его снять, — тут же отозвалась Уна, а я вызвала в памяти два подходящих заклинания.
Нужно ещё посмотреть, что именно эту мигрень вызывает. Вдруг опухоль?
Хотя, судя по виду, перед нами пусть не особенно сильные, но всё же одарённые аристократки. Быть может, проблема в мышцах шеи?
— Хеганья, дорогая, пойдёмте отсюда. Разве вы можете позволить лечить себя Болларам? Всем же известно, что они теперь ещё и у Разлома служат. Переквалифицировались в солдатских… утешательниц, — поджала губы вторая дама, и вдруг стало предельно ясно, зачем они вообще появились на нашем пороге. — И как не стыдно! Такой позор!
— Будьте добры, представьтесь, — холодно попросила я.
— Нобларина Дэроль, — фыркнула она мне в лицо.
Никаких Дэролей я не знала, ну и пусть.
— Нас к Разлому распределил лично император. В связи с нехваткой целителей. Я обязательно попрошу брата упомянуть на встрече с государем, что Дэроли в открытую критикуют решения властей и, вероятно, желают, чтобы у Разлома не хватало медиков. А теперь пошли отсюда вон, старые сплетницы! — не своим голосом закончила я.
— Да как вы смеете так разговаривать?! — взвизгнула третья. — У меня служит сын! Мы всем расскажем, как в вашей клинике встречают пациентов!