Полные торжественной и презрительной гадливости, они заторопились на выход, а я стояла, как оплёванная.
— А чего ещё ожидать от девиц, которые позволяют себе носить брюки! — громко запричитала Дэроль и изо всех сил хлопнула дверью на прощение.
Уна повернулась ко мне с застывшим от шока лицом:
— Адель, да что с тобой! Это же пожилые нобларины!
— Они пришли нас оскорблять! — огрызнулась я.
— Непринятое оскорбление принадлежит оскорбившему, — степенно проговорила Уна. — Я понимаю, что ты… в сложном эмоциональном состоянии, но отвечать на подобные выпады — ниже нашего достоинства. Нужно было просто проигнорировать, они бы покудахтали ещё и ушли…
— Хватит, Уна. Ты можешь терпеть и игнорировать хоть плевки в лицо, а я больше не буду! Не собираюсь! — взорвалась я.
— Да что на тебя нашло? Где твои манеры? — отпрянула сестра. — Можно подумать, в их словах есть хоть капля правды! Защищаясь, ты лишь показываешь, что они тебя задели! Брен же учил нас, что реагировать нужно холодно и равнодушно.
После слов сестры на щеках проступил злой румянец.
— Знаешь, я лучше пойду домой. А ты не служила у Разлома, поэтому тебе подобного не скажут, — наконец выдохнула я, борясь с досадой.
— Адель, мне больно видеть, что с тобой сделал этот Разлом, — сочувственно проговорила Уна. — Прости, что потащила тебя с собой в клинику. Тебе действительно лучше побыть дома и немного прийти в себя. Выпей настойки матерворта и поспи. Твоим расшатанным нервам явно требуется отдых.
От вкуса матерворта меня уже воротило, потому что я только и делала, что пила успокаивающие отвары. Но Уна была права. Нервам требовался отдых, потому что я отчётливо осознавала, что близка к срыву.
И даже если бы на пороге в данную секунду появился Кеммер и рассыпался в извинениях, я бы его не простила. Просто не смогла бы. Слишком обидным было его поведение.
Какие мерзкие подозрения ни возникли бы у меня в отношении него, я бы не стала делать скоропалительные выводы. До последнего старалась бы верить в его невиновность, даже если всё указывало бы на обратное…
А он!..
Я вылетела на улицу, в тёплую весеннюю ночь. Всё тело горело от досады. Даже думать о Кеммере было по-настоящему больно, только подобную боль не уберёшь заклинаниями, а увлекаться сильнодействующими успокоительными мне не стоило.
До дома шла в странном трансе, а в вестибюле меня встретил брат. Он распахнул объятия и подождал, пока я подойду и уткнусь лицом ему в грудь.
— Когда пришли вести о прорывах, я молился, чтобы ты была жива. К счастью, списки погибших и пропавших без вести появились почти сразу. А потом выяснилось, что с тобой всё в порядке. Адель, я так волновался! Почему ты не написала ни строчки?
Стыдливо посмотрела на брата и честно призналась:
— Была в таком шоке, что почти не соображала. Раненых оказалось так много, я едва успевала за всеми уследить. Прости, Брен. У меня не было времени даже на еду и сон, что уж говорить о письмах.
— В следующий раз, пожалуйста, найди его! — с едва уловимым упрёком сказал он.
Хотела ответить, что сами они ничего мне не написали, но вместо этого сказала:
— Следующего раза не будет. Меня уволили.
— Что? — нахмурился брат. — За что?! Идём побеседуем. Я хочу знать все подробности.
Он привёл меня в гостиную, усадил на диван рядом с собой и обнял за плечи. Пришлось рассказать о прорыве, смерти лейтенанта Мервела и ультиматуме командора. О случившемся позже я, разумеется, промолчала.
Брат долго переваривал мои слова, а потом признал:
— Что ж, оспаривать тут нечего. Блайнер в своём праве. Боги, кто бы только знал, как я ненавижу эту семейку! Но я ему отчасти даже благодарен. На той авиабазе теперь действительно слишком опасно. Если твари научились прорывать норы, то бетонными пробками их не остановить. Ты сама как? — он приподнял моё лицо за подбородок и пытливо уставился в глаза.
— Плохо, — не стала лгать я, и он крепко меня обнял.
— Бывают такие дни, Адель. Но вместе мы справимся. Так ведь?
— Так, — кивнула ему, молясь, чтобы на этом он оставил расспросы.
— Иди отдохни. Если тебе хочется сладкого, то попроси девочек испечь медовый пирог.
От мысли о сладком начало подташнивать, потому что вспомнились приторные конфеты, Фоль и омерзительное чаепитие.
— Пожалуй, просто посплю, — отодвинулась я от Бреура. — И почитаю. А ещё мы поссорились с Уной, потому что я прогнала посетительниц.
Пришлось рассказать ещё и об этом. Брат выслушал без одобрения, но ругаться не стал. Распорядился:
— В ближайшие дни отдыхай, в клинику лучше не ходи. Там справятся близняшки. Если потребуется — вызовут меня. Однако Уна всё же права. Реагируя столь остро, ты лишь показываешь, что они попали в цель.
— Хорошо… — пробормотала я, кивнув. — Мне нельзя вернуться в твой госпиталь?
— Я поговорю с командиром части, но у нас достаточно персонала. Хотя теперь с новыми типами прорывов… Медицинские подразделения и до этого финансировались лучше, чем другие, так что посмотрим. Может, и получится выбить ставку.
— Да… посмотрим… Прости, что подвела тебя. Я и правда пыталась удержаться на должности гарцеля.
— Перестань, Адель. Я знаю, что ты старалась. Всё дело в Блайнере! Вручить тебе штурвал? Заставить управлять маголётом? Да чем он вообще думал?! Ты должна была выполнять свою работу! Не твоя вина, что он потерял второй номер!
— Ситуация действительно была… тяжёлая, — ответила я, не решаясь вступиться за Кеммера, но и не находя сил целиком согласиться с братом.
— Ладно, не будем ворошить эти воспоминания. Иди отдыхай.
Поняв, что на этом разговор окончен, я поцеловала брата в щёку и ушла к себе.
Все мысли были только о том, что произойдёт, когда Кеммер выяснит, что я его не опаивала. Придёт с извинениями? Обвинит в том, что я недостаточно убедительно оправдывалась? Или просто исчезнет за горизонтом?
В последнее верилось меньше всего, и я понимала, что встреча нам всё же предстоит, но никак не могла выбрать линию поведения.
А потом решила просто отталкиваться от того, как будет действовать он.
Тридцать второе эбреля. Перед рассветом
Кеммер
Утром следующего дня командор стоял у входа в здание Службы Имперской Безопасности, оттягивая момент, когда придётся выслушать вердикт специалиста по ядам и зельям. Он уже знал, каким он будет. Предчувствовал.
Застать Фоля дома командор по-прежнему не мог, а на записки тот не отвечал. Хотя, может, это и к лучшему. Разговор сложится плодотворнее, если у командора на руках будут результаты анализа конфет и чая.
Наконец Кеммер выдохнул и вошёл внутрь. Брата в кабинете не оказалось, но Эрер Прейзер приветственно поднялся Кеммеру навстречу.
— Ясного, — чуть насмешливо протянул он. — У меня готовы результатики. В привезённых тобой образцах карантеза не обнаружено. Как и не обнаружено его элементов. А без карантеза зелье нельзя считать приворотным. Пока что нам не известны другие аналогично влияющие на психику вещества. Я, конечно, ещё поковыряюсь, кто знает, может, у нас на руках какое-то открытие, но пока на это ничто не указывает.
— Благодарю, — ответил Кеммер, тщательно скрывая разочарование.
— Мы с Ме́лчем час назад попили этого твоего чайку с этими твоими конфетками — и ничего. Разве что чуток расслабились, да спать захотели. Но это нормально, времечко-то утреннее. Я ещё отметил разогревающий эффект именно от чая, но это тоже нормально. Чаёк-то, судя по шкатулке, горный, а в горах такое пить — самое оно.
— Ясно. Спасибо. Премного благодарен.
Эрер Прейзер хлопнул командора по плечу, и они попрощались.
Когда Кеммер вышел в предрассветные сумерки, то уже был спокоен и решителен. Вернулся в экипаж, не подавая вида, как по нему ударила новость.
— Почему так долго? — возмутился ожидавший его брат.
— Извини, Ирвен. Я же говорил, что у меня дела.
— Может, всё же расскажешь, откуда у тебя такое внезапное предубеждение против Болларов?
— Не расскажу, — отрезал Кеммер. — Ты мне тоже далеко не всё рассказываешь.
Оба брата замолчали, каждый погруженный в свои собственные переживания. Управляемый шофёром экипаж мягко катился в сторону дома Моэры Местр. Кеммер дал Адели слово поговорить с тётей и не собирался нарушать его, несмотря ни на что. Возможно, он лишь искал оправдание отвратительному поступку гарцеля, но всё же верил, что если бы не проклятие, она бы вела себя иначе. Хотя нет, это ерунда. Другие девушки тоже с лёгкостью лгали и предавали, поэтому дело вовсе не в проклятии.
И ещё одна мысль пришла Кеммеру в голову совсем недавно — если проклятие удастся снять, он сможет с лёгкостью жениться на Адели. Кому-то такое решение могло показаться странным, но чем больше он его обдумывал, тем привлекательнее оно становилось.
Во-первых, это снимет с него чувство вины за произошедшее. Обесчестил девушку — женись, даже если девушка тебе не по нраву. Нужно было думать о её характере до того, как с ней спать. Кеммер всегда рассуждал именно так и для себя исключений делать не собирался.
Во-вторых, это позволит запереть Адель где-нибудь в драконовых дебрях и запретить ей даже появляться возле Разлома, где с каждым днём становится всё опаснее.
В-третьих, Адель не станет разрушать карьеру собственного мужа.
В-четвёртых, дед давно наседает по поводу женитьбы. Как он взбесится, если его женой станет одна из Болларов! А побесить деда — всегда приятно.
Кеммер так и не забыл ни запрета учиться лётному делу, ни тех резких слов, которых наслушался из-за стремления связать жизнь с авиацией, а не с пехотой, как настаивал дед.
Десятки поколений боевых магов, возможно, действительно такого шага не одобрили бы, но Кеммер всегда хорошо знал чего хочет, и настоял на своём, даже когда дед и отец пригрозили отречением и лишили содержания.
Несколько лет спустя отец погиб, и они так и не успели примириться.