прислугу, чтобы сохранить случившееся в тайне.
— Судя по всему, ей это удалось.
— Да. Вот только мальчики уже знали. Они кричали на неё и оскорбляли. Она рыдала, как сумасшедшая… Поначалу я даже ничего не понял! Знаете, я словно вернулся в совершенно другой дом. Когда первенец всё мне рассказал, я вызвал Эллену на разговор. Она плакала и твердила, что совершила ошибку. Что сама не знает, как простое чаепитие привело к измене, ведь Фоль никогда не нравился ей как мужчина. Умоляла простить и поверить, но я… Не смог.
— А магическую клятву полуденница принести не могла…
— Именно так, — кивнул лардон Эмлаж. — Я решил, что она просто изменила мне и пытается свалить вину на Фоля… Хотя чай я всё же проверил. Это оказался самый обычный чай.
— А конфеты?
— А конфет, кажется, не осталось… да я и не подумал о них. Никогда не слышал, чтобы зелье клали в конфеты.
— Не само зелье, а некоторые его ингредиенты, — поправил командор. — Так что произошло дальше?
— Я отвёз Эллену в деревню, в пустующий дом родителей второй жены, и оставил там. Сказал, что не могу больше на неё смотреть. Это было… очень сложное решение, но мальчики угрожали сбежать из дома, если она останется. Они очень сильно злились на неё. Семья тоже не приняла её обратно, злилась. И я злился. Считал, что она в полной мере заслужила подобный остракизм. Она писала мне письма, но я на них не отвечал. А потом она покончила с собой. Оставила записку, в которой обвинила Фоля в том, что он опоил её приворотным, а меня — что не поверил ей и оставил одну.
Карв Эмлаж потёр лоб, сжал губы в тонкую нить, а потом отвернулся к стене. Командор тоже отвернулся, чтобы не видеть, как тот утирает слёзы.
— У вас сохранилась эта записка? Вы позволите сделать копию? — спустя какое-то время спросил он.
— Да, конечно, — сипло ответил хозяин дома и удалился.
Отсутствовал он долго, и Кеммер терпеливо ждал, понимая, что Эмлажу требуется время привести нервы в порядок. За окном наступил новый день, и в небольшой гостиной стало светло, отчего она показалась неуютной. Или так ощущалось из-за невыносимо тяжёлых мыслей, не покидавших командора?
Наконец лардон Эмлаж спустился и передал Кеммеру свёрнутый листок.
— Я переписал сам. Оригинал останется у меня. Если потребуется, я его предъявлю…
— Только очень прошу, ничего не предпринимайте. Это может помешать расследованию.
— А после того, как вы его завершите?
— Я дам вам знать. Слово чести. И ещё помните, что вы нужны своим детям. И что все совершают ошибки. Не знаю, послужит ли это вам утешением, но я сам… оказался практически на вашем месте и повёл себя так же.
— У вас… у вас ещё есть возможность всё исправить? — надтреснутым голосом спросил лардон Эмлаж.
— Не уверен.
— Идите и попытайтесь. Я даю слово, что ничего не предприму против Фоля до момента, когда вы сообщите о результатах своего расследования.
— Спасибо.
Кеммер вышел в свежее весеннее утро, но чувствовал себя так, будто нырнул в чан с драконовым дерьмом.
И где же прячется эта гнусная мразь Фоль?
Первое майрэля. После обеда
Адель
После нашего последнего разговора я знала, что Кеммер вернётся, когда выяснит всю правду. Не сомневалась: он не станет отмалчиваться или трусливо избегать меня. Морально готовилась к встрече с ним и всё равно оказалась не готова.
Командор приехал ещё засветло, неприлично рано. Знакомый экипаж остановился у ворот и стоял там, безмолвный и выжидающий, пока его заметят. Вероятно, Кеммер тоже проснулся среди дня и не смог уснуть. Как не смогла я.
Прикрыла окно. В абсолютной тишине ещё спящего дома любые звуки казались преступно громкими.
Таясь, оделась и накинула на плечи шаль. Не потому, что на улице было холодно, просто внутри всё стыло от тревоги и неопределённости. Чем больше я думала о сложившейся ситуации, тем сильнее убеждалась в том, что Кеммеру не стоит рассказывать о беременности. Будучи благородным и до невыносимости твердолобым, он непременно настоит на том, чтобы на мне жениться, и погибнет.
А я не желала Кеммеру смерти. Хотя недоверие и несправедливые обвинения глубоко ранили, всё же можно было понять, почему он сделал именно такие выводы. Я по-прежнему обижалась, тем не менее отдавала себе отчёт в том, что главный виновник случившегося — капрал.
Как я могла совершить такую ошибку? Почему позволила себе остаться с Фолем наедине? Ни шок от нападения тварей, ни боль от смерти Мервела, ни обида из-за увольнения, ни усталость — не оправдание тому, что я подпустила к себе мужчину, которому не стоило доверять. Ощущала же в нём червоточинку! Манящий сладковатый аромат, на проверку оказавшийся гнилым душком.
И что теперь?
Я вышла из дома незамеченной и пошла к экипажу. Когда приблизилась к нему почти вплотную, дверца распахнулась, приглашая внутрь.
В первое мгновение показалось, что Кеммер болен, настолько плохо он выглядел. Я взволнованно коснулась его небритой щеки, но диагностическое заклинание показало лишь то, что он давно не ел и не спал.
— Адель, я… — тихо проговорил он и замолчал.
Ещё три дня назад я бы подсказала ему пару ласковых, но сегодня мне было жаль нас обоих. Кеммер поддался соблазну и влетел в чужую паутину, а я потеряла голову от зелья, и теперь требовалось платить по этому счёту чьей-то жизнью.
Какое-то время в экипаже стояла вязкая, утомительная тишина. Она разливалась по салону густым, горьким киселём, в котором стало невозможно дышать. Командор смотрел на меня так, что на глаза наворачивались слёзы.
— Адель, прости. Я… я очень виноват перед тобой.
Мы сидели друг напротив друга, разделяемые пространством салона экипажа, тайной беременностью и огромной обидой, и это пространство казалось непреодолимым.
— Адель, не знаю, что сказать. Не думаю, что сам простил бы подобные обвинения, поэтому любые извинения… звучат слишком жалко. И при этом мне кажется важным, чтобы ты знала, как сильно я раскаиваюсь в своих поступках. Тем утром я думал в первую очередь о себе и сделал эгоистичные выводы, которые причинили тебе боль. И теперь я не знаю, как это исправить.
Он снова замолчал, глядя на меня с мучительной тоской. Я тоже молчала, потому что и сама не знала, как это исправить. Не все ошибки исправимы.
— Оказалось, что Фоль проделывал подобные штуки не раз. Вероятно, он не приемлет отказов, сначала ухаживает традиционными способами и пускает в ход обаяние, а если этого недостаточно, то применяет зелья, шантаж или что-то ещё. Предположу также, что он выбирает уязвимых женщин, а затем использует их слабости, чтобы заставить молчать. До сих пор не могу принять, что такой подонок служит в моей части уже три года, а я даже не подозревал.
Кеммер снова замолчал, тяжело дыша, и я спросила с куда большей долей язвительности, чем намеревалась:
— В женскую подлость легче верится, чем в мужскую?
— Я просто знал Фоля дольше, чем тебя.
— Вас. Мы же снова перешли на вы, — колко напомнила я.
— Адель, понимаю твою враждебность. И я её заслужил, поэтому не буду даже пытаться оправдываться. Меня самого в аналогичной ситуации вряд ли интересовали бы оправдания...
— Неужели? А меня вот очень интересуют! — скрестила я руки на груди. — Раз вы приехали объясняться, то извольте рассказать, почему вы сочли меня настолько подлой. И я хочу услышать правду, командор Блайнер.
— Правду? Хорошо. Правда в том, что ты понравилась мне в ту секунду, как вошла в мой кабинет. Ты — одна из самых красивых девушек, которых я встречал. До момента, как ты заговорила, я надеялся, что у тебя будет противный голос. Знаешь, такой писклявый, от которого слегка передёргивает, даже если слышишь его издалека. У жён с таким голосом мужья ещё всегда выглядят так, будто забыли самоуважение дома. Но голос у тебя оказался до безобразия мелодичный. А ещё ты очень приятно пахла и оказалась до невозможности настойчивой, что одновременно и бесило, и вызывало если не восхищение, то подспудное уважение. Ты прекрасно держалась, острословила так, что я иногда терялся с ответом, и постоянно этим злила. С момента твоего появления в части я думал о тебе… гораздо больше времени, чем хотел, скажем так.
— Зачем ты это говоришь? — сипло спросила я.
— Ты хотела правду? Теперь слушай. Так вот, видя твою красоту, я понимал, что её заметят все и что вскоре начнутся либо домогательства, от которых пострадаешь ты, либо постельные приключения с твоим участием, от которых пострадает часть. Я как мог старался сначала избавиться от тебя, а когда не получилось — держать ситуацию под контролем. А дальше… не знаю, в какой именно момент это произошло, но ты стала для меня особенной девушкой. Такой, к которой хочется прийти после изматывающей рабочей ночи. Такой, с которой хочется поделиться проблемой и чьего мнения хочется спросить. Такой, рядом с которой становится хорошо. Я изо всех сил пытался думать о тебе, как о друге, но ты слишком красива, чтобы с тобой дружить, Адель.
Не отрывая от меня глаз, Кеммер приподнялся со своего места и слитным, текучим движением переместился на моё сидение. Когда он оказался так близко, его голос зазвучал совсем тихо:
— После прорыва я хотел обезопасить тебя. Рассудил, что для начала с тебя нужно снять проклятие, иначе даже призрачного шанса на будущее у нас нет. А ещё тебя нельзя было оставлять под моим командованием.
— Почему?
— Потому что я только и делал, что старался не переступить черту, находясь рядом с тобой. Мне постоянно хотелось тебя обнять, поцеловать, прижать к себе. Но это было неприемлемо, потому что скомпрометировало бы тебя и поставило бы под удар мою карьеру. Роман с подчинённой — самая большая глупость, которую только может совершить командир части.
— Почему ты не сказал мне этого так, как говоришь сейчас? Почему не объяснил?.. — всхлипнула я, чувствуя, как по щекам хлынули непрошенные слёзы.
— Не до конца осознавал. Хотел сначала попробовать снять с тебя проклятие, и уже потом просить о взаимности. Не знаю, мне казалось, что я должен был сначала сделать что-то значимое, а уже потом… ухаживать за тобой так, как ты этого достойна.