— До возвращения в часть поваров я официально дозволяю вам руководить процессом готовки. Можете даже меню выбирать. Если кто-то выразит недовольство таким раскладом, пусть пишет рапорт, я его рассмотрю в положенный уставом срок.
Старый Валентайн был настолько доставучим, что у него и покойники на ноги поднимались, а у командора и без того не самый огромный запас терпения практически истощился, так что он без особых угрызений совести отдал жрецу на растерзание курсантов. В конце концов, не сожрёт же он их — зубы-то у старика уже не те.
— Так я тогда пойду прослежу… супчика молочного чтоб наварили оболтусы колчерукие. А на рассветник — клёцок мягоньких в сливочном соусе с перетёртыми грибочками… — мечтательно протянул жрец. — Но вы не подумайте, я исключительно за благо части радею! Как говорится, чем толще рожа у пилота, тем больше тяга маголёта.
Командор поощрительно кивнул и вежливо выставил жреца за дверь, пока тот не начал жаловаться на что-нибудь другое. Например, на сквозняки.
Кеммеру предстоял обещающий быть крайне неприятным разговор, и растрачивать нервы на клёцки он не собирался.
Несколько минут спустя в дверном проёме появился капрал Фоль.
— Командор Блайнер, вы меня вызывали? — чуть насмешливо спросил он.
— Вызывал. Проходите и закройте дверь. В ваших интересах, чтобы этот разговор не достиг ничьих ушей.
Наблюдая за реакцией Фоля, он в очередной раз убедился, что тот виновен. Ни тени волнения на лице, только ухмылка стала нахальнее. Любой нормальный капрал занервничал бы, если бы его внезапно вызвал к себе недовольный начальник части.
— Слушаю вас, командор Блайнер.
Кеммер спокойно достал из кармана список ингредиентов третьей части приворотного и зачитал вслух.
— Знакомый состав? — нарочито равнодушно спросил командор.
— Судя по наличию карантеза, это какое-то приворотное, — столь же равнодушно отозвался капрал.
— Да. Заказ этого средства сделан вашим отцом три года назад. Исполнитель признал этот факт. Покупка карантеза — это преступление. Но ещё более тяжкое преступление — его применение. А у меня на руках два доказанных случая применения вами приворотного, капрал Фоль. Помимо попытки опоить гарцеля Боллар, вы успешно накачали зельем госпожу Эмлаж, что закончилось её самоубийством.
— Сплетни и спекуляции, — невозмутимо ответил Фоль. — Ведь если бы имелись доказательства, я бы уже находился в тюрьме, а не в вашем кабинете.
— У меня есть предсмертная записка.
— Написанная изменившей мужу женщиной в попытке оправдать себя, — хмыкнул капрал Фоль. — И эта записка была написана не вчера. Тем не менее я всё ещё не в тюрьме, а в вашем кабинете.
Ни стыда, ни раскаяния, ни даже тревоги в глазах — перед Кеммером стоял настоящий психопат, привыкший к безнаказанности и вседозволенности. Желание уничтожить его прямо сейчас завладело командором настолько, что он едва всё не испортил, бросившись в драку. От одной мысли, что его нежную, любимую Адель мог изнасиловать этот урод, потемнело в глазах.
Но выдержка командору не изменила. Он до хруста сжал кулаки и ледяным голосом проговорил:
— Быть может, у меня на руках не так много фактов, но я готов их обнародовать. Это нанесёт непоправимый урон и вашей личной репутации, и репутации вашей семьи. Обвинения будут исходить от Болларов, Блайнеров и Эмлажей, что сделает их более весомыми в глазах общества. Однако я готов промолчать, если вы возьмёте на себя ответственность за содеянное.
— Ответственность? За что именно? — с деланным интересом спросил капрал.
— За свои поступки.
— И каким же образом?
— Если вы согласитесь жениться на пострадавшей от ваших действий нобларине Боллар и тем поможете снять с неё проклятие, то сведения о вашем недостойном поведении останутся в тайне. Моё слово.
Фоль рассмеялся.
— Не понимаю, о чём вы. Каким образом пострадала нобларина Боллар, если я и пальцем до неё не дотронулся? Неужели вы думаете, что можете заставить меня жениться шантажом? Абсурдно, — хмыкнул капрал. — Можете обнародовать ваши безосновательные обвинения. Эмлажи не входят в Синклит, Блайнеры и Боллары только и делают, что треплют своё имя в бесконечных скандалах, а репутация Фолей безупречна. У вас нет никаких доказательств, командор, кроме жалких бабьих сплетен. Как вы думаете, чем закончится дело, если я всем расскажу, как гарцель сама строила мне глазки, провокационно касалась и массировала, а потом приглашала к себе в кабинет? Я скажу, что она пыталась меня соблазнить, чтобы я на ней женился и пострадал от проклятия. Дерзайте, обнародуйте эту историю, и посмотрим, чем это закончится для вас и вашей драгоценной Боллар.
В последних словах Фоля прозвенела угроза, и на секунду в кабинете стало тихо.
Обоим схлестнувшимся взглядами мужчинам было понятно: живым из этого противостояния выйдет только один.
— Что ж, вы сделали свой выбор. Можете быть свободны. Ожидайте новостей, — процедил Кеммер.
Пространство вокруг него заискрилось, крошечные молнии жалили стол, на который командор опирался руками, и кресло, стоявшее позади него.
Капрал Фоль глумливо скривил полные губы и вышел из кабинета. Он действительно был уверен в своей неуязвимости, ведь подобные угрозы получал не впервые. Однако пока ещё никто не решился воплотить их в жизнь: мало кому хотелось вывесить грязное бельё семьи на всеобщее обозрение. Обычно в подобных случаях Легранд просто брал у отца компромат на зарвавшегося аристократа, посмевшего ему мешать, и шантажом добивался молчания.
Но в этот раз ему не повезло. На Кеммера Блайнера у Фолей не было ничего. Капрал решил действовать иначе. Если источник проблем нельзя заткнуть, его можно уничтожить!
Сам же источник проблем капрала Фоля тяжело опустился в кресло и неверяще уставился на висящую на стене карту Разлома и окружающих фортификаций.
Вот драконово дерьмо!
Командор считал, что Фоль побоится марать честь рода, и даже не предполагал, что благородный аристократ может ответить именно так. Казалось бы, репутация семьи должна быть превыше всего, но он прекрасно видел в глазах капрала, что того волнует лишь его личное благополучие, а следовательно — возможность безнаказанно удовлетворять извращённые потребности.
Что ж, план придётся слегка подкорректировать.
Но это не пугало Кеммера. Беспокоила исключительно безопасность Адель. Он порадовался тому, что успел надёжно спрятать невесту. Именно так он мысленно её называл, хотя согласие Бреура Боллара на брак пока не получил.
Кстати, самое время отправиться к нему.
Подъезжая к месту службы Бреура, командор мысленно пробежался по самым важным тезисам разговора. Он предполагал, что Боллар ему откажет, но всё же надеялся на хороший исход. Это сильно упростило бы им с Аделью жизнь. Иначе же придётся…
Из-за поворота неожиданно выехал другой экипаж, и пришлось резко тормозить, а затем — искать место для стоянки.
Здание госпиталя подслеповато щурилось на мир узкими горизонтальными окнами, забранными решётками. Кеммер отметил толщину стен, когда переступил порог. В таком месте Адель действительно была бы в безопасности, однако теперь рядом с братом ей находиться нельзя.
Бреур не станет миндальничать с оступившейся сестрой. Не станет закрывать глаза на внебрачную беременность. Не станет помогать. Командор его даже по-своему понимал: имея семерых сестёр, нужно быть строгим, иначе их не уберечь. Долг Боллара — защитить имя и честь рода, а обеспечить безопасность Адели — отныне долг самого Кеммера, и он принял его с неожиданной лёгкостью.
Кабинет гарцеля находился на первом этаже, однако он оказался пуст.
Командор подпёр плечом стену и решил подождать возвращения Боллара. Ждать пришлось долго, но задержка даже радовала. Появилось время собраться с мыслями и взять эмоции под контроль. Кеммер не то чтобы ненавидел брата Адели, скорее просто не уважал и не хотел иметь с ним никаких дел. Никогда бы не пришёл к нему даже в случае крайней нужды, но ради Адель… Ради Адель можно было вытерпеть и не такое.
Когда Бреур наконец появился в конце коридора, командор был готов к разговору и спокоен.
Удивление во взгляде Боллара мгновенно сменилось враждебной настороженностью. Он замедлил шаг и приближался к Блайнеру с опаской, словно ждал атаки. Командор заговорил первым:
— Ноблард Боллар, прошу прощения за беспокойство. Мне необходимо с вами переговорить. Это касается вашей сестры Аделины. Уверяю, что не имею никаких недобрых намерений.
Скептицизм так и читался на лице гарцеля, он даже не попытался его скрыть.
— Что ж, проходите, командор Блайнер. Предлагать вам расположиться поудобнее я не буду, времени на любезности у меня, к сожалению, нет, — нарочито небрежно сказал Боллар, подчёркивая, что нежеланному гостю не стоит рассчитывать даже на элементарную вежливость.
Что ж, вполне справедливо. Кеммер и сам принял Адель именно так, и теперь испытал смутное удовлетворение, словно вещи сами собой вдруг пришли в равновесие.
Бреур не мог похвастаться внушительным ростом или могучим телосложением, хотя и хлюпиком не был. Будучи на полголовы ниже Кеммера, он держался гордо и уверенно, и у командора не получалось смотреть на него свысока. В светловолосом, коротко постриженном целителе чувствовался стержень и отчаянная, выпестованная нескончаемыми сложностями сила. Не твёрдость стального меча, скорее живучесть ясеня, который не смогла сломать ни одна буря, и он упорно растёт в каменистой почве, раздвигая корнями валуны.
Кеммер с трудом мог представить, каково в столь юном возрасте остаться единственным мужчиной в роду с семью красавицами-сёстрами, ни одну из которых нельзя выдать замуж. Каково находиться в вечно оборонительной позиции, отражать нападки света и удары судьбы один за другим. Каково не иметь никакой поддержки семьи, одну лишь ответственность за чужие ошибки.
В груди шевельнулось сострадание, и Кеммер начал разговор не так, как планировал: