На телефоне оказалась Маргарита. Нашла время! Она щебечет, что с ней все нормально. Веронику увезли в больницу.
— У тебя все в порядке? — спрашивает она. — Надеюсь, ты мне все-таки объяснишь, что происходит?
— Надейся. Надежда умирает последней.
— Кретин, — резюмирует она, швыряя трубку.
Я наклоняюсь к белобрысому, так как очень хочу заняться исследованием его карманов. Денег — две с небольшим тысячи долларов и несколько сотен деревянных. Богатый выбор отмычек и П-4, иначе именуемый «Вальтером», образца 1976 года, красноречиво свидетельствуют о социальном статусе этого субчика. Но и это еще не все. Из внутреннего кармана его куртки я извлекаю паспорт на имя Калачова Ильи Петровича, семьдесят второго года рождения, имеется даже штамп о прописке: неведомый мне переулок академика Борисова, 17. Это уже удача. Ежели что, я знаю, где найти этого Илью Петровича.
Отмычки, паспорт и рубли я возвращаю на место. Доллары оставляю себе, в порядке моральной компенсации за нападение на меня и моего товарища, но больше потому, что вопреки желанию Царегорцева, я все-таки умудрился завязнуть в деле, а, учитывая сложившиеся обстоятельства, его расследование может продлиться неизвестно сколько и потребовать средств, в то время, как я совершенно на мели. Еще проблема. Что делать с «Вальтером»? Если вспомнить, что пару часов назад этот пидор мог запросто взорвать половину многоэтажного жилого дома, только для того, чтобы устранить свидетеля, он способен на что угодно. Мне очень не хочется, чтобы он кого-нибудь прихлопнул. Придется немного над ней поработать.
Спустя пять минут я засовываю немецкую волыну Калачеву за пояс, бросаю на него прощальный взгляд и осторожно, стараясь не производить шума, выхожу на площадку.
Глава 5
Мысли роятся у меня в голове, как у Винни-Пуха. Этот тип — единственная ниточка, которая может привести к разгадке. Он всего лишь исполнитель, это ясно как божий день. Но через него можно выйти и на более крупную рыбу.
Неплохо было бы посмотреть, куда он пойдет, когда очухается. Не думаю, что он долго будет валяться — мужик здоровый. Правда, ему понадобиться какое-то время, чтобы переварить ситуацию, но думаю, что как только он обнаружит в комнате труп, он выскочит из этой квартиры как ошпаренный. На чем он сюда добрался? Есть ли у него тачка? Вот что необходимо выяснить для начала.
Выхожу на улицу. На дворе пусто, как бывает в обычный будний день. Беглый осмотр окрестностей позволяет установить, что никаких других транспортных средств, кроме старого, вросшего в землю запорожца с разбитой фарой, спущенными колесами и отсутствующим задним стеклом, поблизости не имеется.
Значиться так… Своих колес у него нет. Значит, он будет ловить такси. С той харей, которую он имеет теперь, вряд ли ему захочется прокатиться в общественном транспорте.
В середине дворика вижу небольшую детскую беседку и иду туда. Отличное место для наблюдения! Отсюда мне хорошо виден дом напротив, а меня из дома — нет, если заранее не знаешь, что в беседке кто-то есть.
Скоро я вижу его выходящим из дома. Он закрывает лицо платком и раскачивается при каждом шаге, как трухлявое дерево под сильным порывом осеннего ветра.
Все как я и предполагал. Выйдя на проезжую улицу, он сходу ловит такси, идущее в сторону центра. Мне нужно сделать тоже самое. И сделать быстро. Но как назло, не только такси, но и любых других транспортных средств больше не наблюдается. Улица словно вымирает. Беспомощно верчу головой и в метрах пятидесяти замечаю припаркованный возле тротуара автомобиль с черными шашечками на крыше. Подхожу, а вернее подбегаю к нему. Это старенькие «Жигули»-копейка, но хозяина нигде не видно. Секунд десять беспомощно стою возле машины, в то время как единственная ниточка к разгадке удаляется от меня все дальше и дальше. Я в панике.
Не знаю, сколько бы я еще так стоял, если бы мой внутренний голос не подсказал решение, заключающееся в том, что если гора не идет к Магомету, то пусть она идет куда подальше. Это я о хозяине тачки. Не хочет меня везти — не надо. Я повезу себя сам. Вскрыть машину оказывается раз плюнуть. Никакой противоугонной системы, что, впрочем, и неудивительно, ибо хозяин с полным на то основанием полагал, что никто без крайней необходимости, находясь в здравом уме и трезвой памяти, не станет покушаться на его рухлядь. Одного он только не учел, что однажды все-таки найдется человек у кого будет такая необходимость, да и со здравым умом у этого человека окажутся проблемы, раз он позволил себе по уши погрязнуть в чужих, не касающихся его проблемах.
Не знаю, что на меня больше подействовало, тот факт, что преступники всегда опережают меня на целый шаг или вид истерзанной Вероники и смерть Ольги, но я чувствую, что начинаю потихоньку заводиться. Еще немного и я пойду вразнос. Когда со мной это случается, я сам себя боюсь, потому что не могу остановиться, пока не дойду до конца. В таком состоянии очень легко наломать дров. Именно так и случилось тогда, когда я потерял работу. Я это знаю, но ничего не могу с собой поделать.
Двигатель, как и я, тоже заводиться с пол оборота. Включаю скорость и резко рву с места. Отсюда идет в город длинное шоссе и, если машина с Калачевым не свернет где-нибудь с пол пути, у меня еще есть возможность ее догнать, благо двигатель работает хорошо, ровно. Полагаю, что его совсем недавно меняли или же делали капремонт.
Движок — это, очевидно, единственная новая вещь в автомобиле. Как молодое сердце, пересаженное старику, он так и хочет выскочить из своей старой оболочки и зажить собственной жизнью. Состояние всех остальных агрегатов — плачевное. Ходовая скрипит, стучит, потрескивает и создает впечатление, что вот-вот рассыплется. Салон автомобиля выглядит так, как если бы в нем ночевало стадо свиней. Для меня теперь на всю жизнь останется непостижимой тайной, каким образом хозяин автомобиля умудрялся отыскивать себе клиентов.
Мне везет: на третьем светофоре я настигаю такси с Калачевым и пристраиваюсь ему в хвост.
Если вы меня спросите, зачем я устроил эти ралли вместо того, чтобы привязать его к батарее и попытаться вытащить из него все, что ему известно, то я отвечу, что эта мысль тоже приходила мне в голову. Однако, прикинув, как следует, я решил этого не делать. Потому что: а) место не очень подходящее, б) Калачев, судя по виду, вполне крепкий орешек и вызвать его на откровенность не такое и простое дело. В качестве же Герасима из Тургеневского «Муму», он мне не нужен. И, наконец: в) он знает гораздо меньше, чем его хозяева. А вот если он приведет меня к ним, это будет гораздо лучше и откроет в этом деле новые перспективы.
Езда оказывается недолгой. Примерно еще через квартал его такси останавливается. Я проезжаю дальше и паркуюсь впереди стоящей тут же грузовой машины, которая скрывает меня из виду. Выйдя наружу, осторожно выглядываю из-за грузовика, чтобы засечь, куда дальше двинет мой клиент. Вопреки ожиданию, он никуда двигать не собирается. Отпустив шофера, он продолжает стоять на том же самом месте, потом вдруг резко поднимает руку и останавливает еще один мотор. Значит, из предосторожности решил сменить карету! Ну ладно, поехали дальше. Я сажусь в свою колымагу, ожидая, когда он снова пронесется мимо меня.
В это самое время кто-то дергает двери пассажира. Открываю чисто машинально, и молодой голос спрашивает.
— Шеф, свободен?
Я не отвечаю, так как все время слежу за проезжей частью. Спрашивающий принимает мое молчание за согласие. Пассажиров оказывается двое — оба молодые парни. Один усаживается рядом на переднем сидении. Другой сзади. Они говорят, куда им надо, но я их даже не слушаю. Вытуривать их на улицу у меня уже нет времени: машина с Калачевым проезжает мимо. Трогаюсь следом. Боясь возбудить подозрения Калачева, занимаю крайнюю левую полосу, прибавляю газу и на скорости ухожу далеко вперед. У следующего большого перекрестка снова останавливаюсь, чтобы подождать. Мои желания совпадают с желаниями пассажиров.
— Здесь останови, командир.
Я еще не успел затянуть ручку тормоза, как впередисидящий тыкает мне в нос какой-то коричневой ксивой.
— Служба по защите прав потребителей. Инспектор Рябоконь.
Его же напарник оказывается налоговиком. Ревизором-инспектором! Не много ни мало!
— Это была контрольная поездка. Вы нарушили правила обслуживания пассажиров, — говорит защитник потребительских прав и начинает перечислять мои грехи, как поп на исповеди. — Перед тем как трогаться вы не включили счетчик. Вы поехали не по тому маршруту наверняка с тем, чтобы удлинить поездку и увеличить плату. Кроме всего прочего, вы еще превысили скорость максимально допустимую в городе и подвергли ненужному риску жизнь пассажиров. И вообще, насколько я могу судить, техническое состоянии вашего транспортного средства оставляет желать лучшего.
Слушая, я одновременно наблюдаю в зеркало заднего вида, не вынырнет ли из потока автомобилей такси с Калачевым.
— Предъявите документы на право оказания услуг по перевозке пассажиров, — требует налоговик.
— Лицензия на право перевозки? — улыбаюсь я, и наклоняюсь к бардачку. — Какие проблемы! Вот, пожалуйста!
Однако, вместо того, чтобы искать документы, я открываю переднюю пассажирскую дверку и точным прямым ударом в ухо вышибаю сидящего спереди из салона на улицу. Я же вам говорил, что когда я в таком состоянии мне лучше не мешать! Не ожидавший такого поворота, инспектор Рябоконь, все еще держащий раскрытое удостоверение в одной руке, а в другой коричневую кожаную папку, оказывается сидящим на тротуаре, покрытый грязным свалявшимся снегом.
— Сам выйдешь или тоже помочь? — обращаюсь я к его спутнику.
Спутник желает выйти сам.
— Имейте ввиду, — негодующе выкрикивает он, вываливаясь из машины, — мы запишем ваш номер и сообщим куда следует. Вы будете отвечать.
— Записывайте, — охотно соглашаюсь я.
Я засекаю нужное мне такси и снова трогаюсь, на этот раз уже сзади.