– Моя дорогая, – сказала она. – Вы прелестны в этом платье.
– А я восхищаюсь вашим, – искренне ответила Пейдж.
Рут Форрест в черном бархате, с ниткой жемчуга на шее была неотразима. Миссис Форрест отдала ее жакетик служанке и улыбнулась Пейдж.
– Как вам удалось так очаровать Майлза в Сан-Франциско? В последний раз он был там всего дня три. Быстро же вы работаете.
Женщины не спеша поднимались по лестнице в огромную столовую, где их ждали остальные гости.
– Он наткнулся на меня случайно, – со смехом ответила Пейдж. – Я остановилась, и…
– Именно тогда я и купил тебе тот китайский шелк, – вмешался Майлз, протягивая Пейдж руку для приветствия. – Чудесная ткань. Алая с зеленью и золотыми прожилками…
– Я не знаю, сколько там метров, но хватит, чтобы нашить платьев на всю оставшуюся жизнь, – сказала его жена. Она засмеялась, переведя взгляд с мужа на Пейдж. – Я всегда становлюсь подозрительной, когда муж делает мне такие дорогие подарки. Наверное, у него нечиста совесть, думаю я.
Майлз Форрест вел себя как любезный хозяин дома, и его приветствие было не более, чем дружеским, но Пейдж, зная, что его жена за ними наблюдает, чувствовала себя не в своей тарелке.
– Вот, значит, какая вы, любимая девушка Ванса, – добродушно сказал он. – Я наблюдал за Вансом. Он не может оторвать от вас глаз. А у нас сегодня еще один ваш старый друг – Норман Грэхем. Помните его? – В его приятном голосе появилась ирония.
– Да, конечно. Я с ним вчера виделась. Но он не мой старый друг. Я дружу с его невестой. Я встречала его всего несколько раз до того, как его перевели в нью-йоркское отделение.
– Он у меня в отделе, – сказал Майлз. – Все мои сегодняшние гости, кроме Ванса, работают у меня. Я забочусь о своих ребятах, мисс Уилберн.
Пейдж почувствовала, что тон его голоса заставляет ее краснеть.
– Норман мне говорил об этом. Он поклоняется вам так же, как Ванс. Они оба не могут на вас нахвалиться.
Майлз засмеялся.
– Пойдемте, я вас познакомлю с другими гостями. – Он увлек ее за собой.
Пейдж почти сразу поняла, что все гости, за исключением самого Майлза, были ниже Ванса по рангу. Она удивилась, что Форресты составили такой список гостей, и предположила, что Майлз Форрест хотел таким способом дать ей понять, что не даст в обиду своих людей. Она не знала, посмеяться ей или рассердиться, но чувствовала, некоторую усталость оттого, что все считают ее злым гением Нормана Грэхема.
Норман, очевидно, изменил к ней свое отношение после того, как они расстались. Он смотрел на нее холодно и сердито.
– Хороший парень, – сказал Майлз про Нормана. – Но беда его в том, что он немного экстравагантен.
– На себя посмотри! – со смехом воскликнула его жена.
Гости разделились на группки, состав которых постоянно менялся. В какой-то момент до Пейдж донесся жесткий голос Форреста:
– Слушайте, Купер, Мне кажется, я имею право знать, что творится в моем отделе. Я узнал, что происходит, по счастливой случайности.
– Прошу вас, – заныла миссис Форрест. – Не будем сегодня говорить о делах. Ты же обещал.
Всеобщий смех возвестил о том, что эта же проблема имеется у всех гостей.
Гостей посадили ужинать за стол в форме полумесяца, чтобы все могли любоваться чудесным видом. Блюда были приготовлены на высшем уровне, а слуги работали быстро и бесшумно.
Как невеста Ванса и собеседница человека, который занимал самый высокий пост – бизнес все больше напоминает армию, подумала Пейдж, – она села справа от Майлза. Слева от него сидела мать одного из инженеров по электронике, который еще не был женат. Увидев его мать, Пейдж засомневалась, что бедняге когда-нибудь удастся сбежать от нее и жениться. У этой женщины было определенное мнение по всем вопросам, и она высказывала его по поводу и без повода. Любые возражения отметались, словно их и не было.
Пока Майлз ждал удобного момента, чтобы обратиться к Пейдж, мать инженера – ее звали миссис Мэттьюс, но Пейдж про себя окрестила ее Эта Ужасная Женщина – полностью завладела хозяином дома, и Пейдж повернулась к своему другому соседу, молодому инженеру, который оживился, когда она с ним заговорила. До этого он был явно подавлен окружавшей его роскошью и чувствовал себя неловко. Когда Пейдж улыбнулась ему и стала болтать о пустяках, он постепенно начал расслабляться.
Из всех присутствующих на ужине они одни, казалось, чувствовали себя прекрасно, смеялись, шутили и говорили обо всем, что приходило в голову. Им было так весело, что Пейдж была поражена, когда случайно подняла глаза и увидела, что и Ванс, и хозяйка дома не отводят от нее пристальных взглядов. Затем Ванс, который сидел справа от Рут Форрест, повернулся к ней и возобновил беседу. Но почему-то радость Пейдж угасла, и ее болтовня с молодым человеком утратила свою непосредственность.
Рядом с ней Майлз Форрест изо всех сил пытался уделить ей внимание как почетной гостье, но у Этой Ужасной Женщины были на него другие планы. Она приложила все усилия к тому, чтобы Майлз не мог от нее отвернуться, не показавшись при этом нелюбезным. В какой-то момент он посмотрел на Пейдж и начал:
– Мисс Уилберн, вы не думаете, что – но его перебил несмолкающий трубный голос женщины: – Сколько еще эта штука будет продолжаться, мистер Форрест?
– Какая штука?
– Не ведите себя, как ребенок, – одернула его она, и ее сын взглянул на нее с немой мольбой, которую она проигнорировала.
– Ну, эта операция «Центр», из-за которой все ваши люди скоро заработаются до смерти.
– Я не могу вам ничего сказать, – ответил Майлз.
– Чепуха. Конечно, можете. Мой сын говорит, что у вас везде свои люди. Мне просто хотелось бы знать, долго еще он будет работать двадцать четыре часа в сутки…
– Мама! – взмолился молодой человек.
– Я не хочу сказать, что мой сын не любит работать. Он… очень предан делу.
– Мама, – повторил он с пунцовым лицом.
Пейдж избегала смотреть в смеющиеся глаза своего соседа.
– Я требую, чтобы мне сказали, – заявила Эта Ужасная Женщина, повысив голос так, чтобы все услышали, – стоит ли это всех усилий. То есть, поможет ли вся эта работа, все деньги и вся информация нашей стране или нашим врагам?
Все ахнули. Потом гости с осуждением посмотрели на молодого инженера.
– По моей настоятельной просьбе мой сын всем со мной делится, – твердо продолжала миссис Мэттьюс – Я знаю, и полагаю, что вы все тоже знаете, что произошла утечка информации. В компании есть предатель. И он, вполне возможно, сейчас сидит за этим столом.
Ванс решительно вмешался:
– Даже если подтвердятся ваши худшие опасения, своими рассуждениями сейчас вы наносите неисправимый вред.
Миссис Мэттьюс, которую, очевидно, никто никогда раньше не критиковал, лишилась дара речи. От этого всем стало легче.
И наконец-то Майлз мог спокойно поговорить с Пейдж. К тому времени уже подали салаты. Пейдж откусила горячий ломтик сыра и блаженно вздохнула.
– Какая прелесть! Я не помню, когда я в последний раз ела такие вкусные вещи. Наверное, я очень потолстею, но это того стоит.
– Мне нравится, когда девушка получает удовольствие от пищи, – заметил Майлз. – У вас такой невозмутимый вид.
Пейдж рассмеялась.
– Не верьте моему виду. На самом деле меня очень обеспокоили все эти разговоры о предателях среди нас, как будто ими могут оказаться люди, которых мы знаем, с которыми дружим и вместе преломляем хлеб.
Майлза это позабавило.
– Почему? Вы считаете, что у них должно быть две головы, зеленая борода или марсианская внешность? Вероятно, они такие же обычные люди, как и мы с вами.
– Только не обычные, – возразила Пейдж. – Обычный человек не предаст свою страну. Я не хочу сказать, что у нас нет своих недостатков. Конечно, есть. Но мы знаем о них, даже пишем о них в газетах и пытаемся с ними бороться. Людям свойственно обращать внимание только на плохое; они никогда не соизмеряют плохое с хорошим. Но объективной картины не получится, если в нее не включить все. Вы не согласны со мной, мистер Форрест?
Он улыбнулся ей.
– Ваши рассуждения очаровательны.
– Для меня все это очень важно. Мне кажется чудовищным злодеянием что-то разрушать ради личной наживы или власти, и я считаю, что обычный человек не может совершить чудовищное злодеяние.
– Короче, его может совершить только чудовище. – Майлз Форрест, который понял, что разговор становится слишком серьезным, засмеялся, пытаясь разрядить атмосферу за столом.
Пейдж засмеялась в ответ, пока горничная убирала ее тарелку и приносила стеклянные блюдечки для десерта. Подняв глаза, Пейдж увидела, что Ванс опять смотрит на нее. Из-за этого слегка враждебного внимания ее интерес к разговору снова пропал. Даже шоколадный мусс не смог поднять ей настроение.
Вечер, который, видимо, был организован в последний момент, не задался. Для начала, у Форрестов собралась публика разного возраста, от молоденькой невесты Ванса Купера до матери бедного Уилла Мэттьюса. Танцевать было невозможно. Почти никто из гостей не играл в бридж.
Рут Форрест, как могла, выпутывалась из создавшейся ситуации, пытаясь держать инженеров отдельно от остальных и тактично уводя разговор в сторону от тем, касающихся их работы; но создать однородные группы гостей оказалось практически невозможно.
Она поддержала предложение осмотреть террасу, которую еще никто из гостей не видел. В спальне внизу Пейдж позволила горничной накинуть себе на голые плечи жакетку. Она увидела в зеркале лицо девушки, и ей показалось, что она уже где-то встречала ее. Потом она с удивлением поняла, что это было в туалете гостиницы, куда они с Вансом ходили танцевать. В тот вечер девушка, правда, была в вечернем платье, а не в фартучке и наколке. Незнакомка поймала в зеркале ее взгляд и, слегка кивнув ей, улыбнулась. После этого она подошла к другой женщине, чтобы помочь ей одеться.
Гости, по двое и по трое, гуляли по огромной террасе, любовались панорамой Нью-Йорка, рассматривали растения, которые были уже закрыты стеклянными колпаками, и фонтанчик, из которого летом брызнет вода.