— Так и это ничего бы не поменяло… Ребёнок живой…
— У меня один раз в жизни поменяло, — нервно ответил он. — Вот я и перестраховываюсь. Ну, тихо, тихо. Пожалуйста, не плачь. Малыш не виноват, — и он нежно погладил её живот. — Как же долго ждать, пока он толкаться начнёт, — заулыбался он.
А вслед за ним и Арина улыбнулась, и вытерла слёзы.
— Я хотела сегодня всё рассказать.
— Это чистая правда. Подтверждаю, — сказала я. — Прошу вас всех за стол. Будем завтракать.
— Вот и хорошо. Я очень рад. Арина, ну так что, мне искать место свободное в Загсе?
— Может, ты всё-таки заберёшь Арину и сделаешь девушке нормальное предложение? — мне было неудобно, что такие интимные вещи происходят у меня на глазах.
— А ты не сбежишь? — Алексею, видно, и самому побыстрее хотелось схватить Арину в охапку и уехать домой.
— Не сбегу. Обещаю.
— Да, нам надо собираться. Тебе сегодня нелегко будет, Анжелика. Я Клима знаю. Ой, девочки-девочки, как с вами тяжело, — покачал головой Алексей.
— А с вами легко, значит? — не удержалась я. — Так живите в одиночестве. В чём проблема? Вокруг вон полно тех, кто сам на шею вешается. Море желающих на одну ночь. Зачем столько проблем? Ответственность, обязательства, ненужные никому волнения…
— Всё, я молчу. Впрочем, частично согласен с тобой. Но людям надо верить. Я понимаю, это сложно. Очень сложно. Я уже думал, что никогда никому не поверю. Но встречаются на пути такие люди, что начинаешь надеяться на лучшее. И сам передаёшь эстафету добра следующему. Тому, кто ещё не верит.
— Надо верить… Говорить легко. И думать так легко. А на деле… Получается, что получается.
— Не грусти. Разберётесь. Так что, не подведёшь меня? Меня пугает состояние Клима.
— Не подведу, — вздохнула я.
Я провела гостей. Выгуляла собаку два раза. Приняла душ. Доделала вчерашний отчёт по работе. Посмотрела телевизор, вздремнула… А он так и не приехал.
Алексей сказал, что Клим поменял билеты и должен появиться дома пораньше — в районе одиннадцати утра. Но уже прошло и двенадцать, и тринадцать часов…
Я стала волноваться. Залезла в интернет. На сайте авиакомпании прочитала, что прилёт задерживается из-за непогоды. Приготовила обед, хотя и не собиралась этого делать. И прилегла, потому что не знала, куда себя деть.
Я и жалела его, наверняка, он очень устал. Перелёт сложный. Работа сложная, далеко на севере. Могу представить, что он там себе надумал, когда я не поднимала трубку. И злилась… Всё ещё сильно злилась.
Во-первых, он опаздывал. Знаю, что не его вина, но это очень злит. Во-вторых, разрешить своей бывшей… Совсем недавней бывшей…
То ли я сильно задумалась, то ли уснула, поэтому, когда раздался звонок, разблокировала и ответила на автомате, толком не понимая, сейчас день или вечер, и кто звонит на мой телефон.
— Да, — ответила я хриплым голосом.
— Я советую тебе лечь на живот и оголить своё мягкое место. Хоть и не ношу, но ремень купил, — и отключился.
Глава 36
Сегодня, отдохнув и переосмыслив произошедшее вчера, я по-другому посмотрела на ситуацию с его бывшей. Да я сама себе почти на ровном месте создала проблему. И, судя по всему, разговор предстоит между нами непростой.
А могли бы хорошо субботний вечер провести. Ремень какой-то ещё… Он шутит так? По голосу и не скажешь. Нет, ну, в самом деле, не станет же он меня воспитывать таким образом? А если станет…
Про если я додумать не успела, потому что услышала, как поворачивается ключ в замке. Вот оно как. Клим всегда, возвращаясь домой, звонил в дверь. Любил, чтобы я открыла. Встретила, поцеловала. Ему нравилось видеть, как я по нему соскучилась. Говорил, что так ощущает, что приходит домой.
Не знаю почему, но я мгновенно скрылась в ванной. Включила душ и стала быстро раздеваться, чтобы успеть стать под воду. Дверь не стала защёлкивать — я так никогда не делаю, когда мы дома. Зачем его злить лишний раз. Но открыть кабинку я не успела…
— Куда собралась? — он сильно схватил меня за плечо и потащил в сторону двери.
— Подожди, дай халат накину, — я стояла перед ним полностью обнажённой и испуганно моргала.
— А зачем? — он посмотрел мне в глаза и хитро прищурился. — Я же тебя предупредил, чтобы ты была готова.
— Ты не сделаешь это… — по правде сказать, я сильно растерялась.
Он не посмеет. Он не должен так поступить со мной… Это будет конец всему…
— Что это? Ты ремень имеешь в виду? С чего взяла, что не сделаю? Думаешь, что рука не поднимется у меня? — таким злым я его ещё никогда не видела. — Ты представляешь, как я себя чувствовал, когда ты не брала трубку? Да я уже надумал всё, что только можно. Представил, что за помощью придётся в спецслужбы обращаться. С тебя станется — исчезнешь и с концами, думай, что хочешь, — он не переставал меня трясти, что было сил. — Как тебе можно что-то по-другому донести, кроме ремня, что так делать нельзя. Что запрещается так поступать с людьми. Что надо человеку хоть слово дать сказать, а потом уже рубить с плеча. А вот ремень запомнишь! И надолго!
Я вырвала свою руку. А он гневно сорвал с крючка мой халат. Впрочем, и сам крючок тоже сорвал. В ванной, несмотря на шум от душа, раздался пронзительный звон металла по кафельному полу, от которого я зажмурила глаза и прислонилась к стене.
Больше всего я боялась, что он сделает что-нибудь такое, что я не смогу этого простить. Не смогу продолжать отношения. И мне захотелось его остановить. Остановить, чтобы спасти нашу любовь. Но не знала, что делать.
Я услышала шорох и поняла, что Клим выключил воду. Открыла глаза и сразу наткнулась на него… На его безумный взгляд. Да, именно безумный. Всё, я довела мужика. Как же теперь его утихомирить-то?!
Он всё ещё держал мой халат в одной руке и смотрел так, словно решал, что ещё можно добавить к своей казни. И вдруг резко бросил его в меня так, что пояс больно ударил по моей щеке.
— За мной, — странно, но я успела схватить халат руками и мигом набросить его на себя за считанные секунды.
Что он задумал? Он повернулся:
— Ну! Долго ждать?
Я пошла за ним следом. И уже даже собиралась высказать ему всё как следует. Прикрыв свою наготу, мысли стали собираться в кучу. Судорожно в голове подбирала слова, чтобы привести свои доводы. Показать ему, что мне тоже было очень обидно и больно.
— Сядь, — сказал он уже более спокойным тоном, что окончательно сбило мои мысли и заставило остановиться меня на месте.
Он второй раз развернулся ко мне.
— Сядь, я сказал. Ты можешь хоть раз сделать то, что я прошу?! — теперь голос его снова набирал новую высоту, а в глазах, я не могла в этом ошибиться, впервые увидела ненависть.
Даже после того, как я удалила письмо, в его глазах не было ненависти. Было сожаление, жалость, боль… Но ненависти точно не было. Неужели, он так быстро возненавидел меня.
— Ты что, совсем не слышишь, что я говорю тебе? Быстро села и слушай меня внимательно, — он крикнул на меня, но на этот раз потащил за рукав халата, словно боялся дотронуться до меня и усадил на диван.
— Не смей так со мной обращаться! — на моих глазах навернулись слёзы обиды.
— Да что ты говоришь? А как с тобой обращаться? А ты как со мной обращаешься? Ты подумала, каково это находиться от тебя на расстоянии в почти две тысячи километров и не знать, где ты и что с тобой? А? Каково это быть в воздухе и думать, что больше не увижу тебя? Ты слышишь, что я спрашиваю? Отвечай!
— Слышу, — я еле шевелила губами.
— Я не слышу? Что ты мямлишь себе под нос? Ты знаешь, какие мысли лезут в голову, когда ты не спал двое суток, а сна ни в одном глазу? Молчишь… Когда я позвонил, ты была при Еве смелее. Довольно громко я слышал твои необоснованные претензии. Так повтори мне их сейчас, глядя в глаза. Скажи сейчас. Что молчишь? Я давал тебе повод думать, что могу изменять тебе? Ты знаешь, что я чувствовал, когда ты сбрасывала мои звонки? Да я был абсолютно уверен, что ты собираешь чемоданы и уже прикидываешь, в какую страну укатить.
Он даже представить себе не может, как он был прав. Но это было вчера. Сегодня я здесь. Хочу с ним поговорить. Пусть даже и прощение мне придётся попросить. Но он просто… Он ничего не слышит. Он рвёт и мечет. Он не знает, что со мной сделать. Не знает, как сделать, чтобы и мне стало также больно.
Клим внезапно подскочил ко мне и заставил встать, схватив меня за лацканы халата.
— Слышишь? Ты слышишь меня? Только посмей хоть раз ещё не взять телефон, когда я тебе буду звонить, — мне казалось, что он уже с трудом сдерживается, чтобы меня не ударить.
— Пусти меня. Пусти, я сказала, — я вырывалась, что было сил, но сильные руки не давали и шагу сделать мне.
— Скажи, как может мужик работать в такой обстановке? Когда нет тыла за спиной. Ты же знала, что командировка будет непростой. Мы же договаривались о том, что будем поддерживать друг друга, чтобы не случилось. Ну как так?
Наконец, мне удалось вырваться, и я метнулась к двери, едва не упав, но он практически несколькими шагами достиг меня у двери и резким движением развернул к себе.
Я снова замотала руками, слёзы уже градом катились по щекам. А он пытался опустить мои руки вниз, чтобы зафиксировать, но у него ничего не выходило. И в какой-то момент халат, не выдержав нашей борьбы, свалился к моим ногам.
Клим странно посмотрел на меня и согнулся, чтобы поднять его. Он взял в руки халат и стал выпрямлять, видимо, чтобы помочь его надеть. А я не стала дожидаться этого и рванула мимо Клима. Но не успела…
Его руки сжали меня с такой силой, что мне стало тяжело дышать. Своим голым телом я почувствовала, что его толстый свитер грубой вязки полностью промок. Я подняла глаза и увидела, что лоб его также покрылся испариной.
В этот момент в душе у меня пронеслось секундное сочувствие. А ему этого хватило, что словить момент и прижаться к моим губам. Но я тут же вспомнила, как он себя вёл, и стала отпихивать его от себя.