— Какая же ты глупышка, моя милая, — сказала ей леди Эдит по их возвращении из «Верхней Ассамблеи». — Но, впрочем, если ты так боишься, я сама поговорю с ним.
— Нет, миледи, благодарю вас. Ему, верно, хочется лично убедиться, что я из себя представляю, и я не могу обвинять его за это. Встречусь с ним, как условлено.
И вот, когда на следующее утро ровно в назначенный час граф зашел за Элисон, девушка уже поджидала его в библиотеке, правда, полумертвая от дурных предчувствий. Когда лакей доложил о его приходе, она едва нашла в себе силы встать навстречу и улыбнуться в тщетной надежде, что улыбка выйдет уверенной и непринужденной.
— Сегодня вы просто очаровательны, мисс Фокс, — сказал граф. Но поскольку с утра Элисон четыре раза лихорадочно переодевалась и под конец все же вышла из спальни в унылом коричневом безобразии, оставшемся у нее со времен деревенской жизни, вряд ли ту фразу можно было считать комплиментом. Украдкой покосившись на Марча, Элисон ограничилась холодным «благодарю вас» и позволила проводить себя до двери.
Путь от Ройял-крессент к Сидней-гарденс, и сам по себе длинный, показался Элисон поистине бесконечным, но лорд Марчфорд без труда находил темы для непринужденной болтовни. К тому времени как они добрались до Сидней-гарденс, Элисон уже знала о политике Англии в Испании, вероятности развода принца-регента с его уродливой женой и тому подобных важных материях куда больше, нежели ей хотелось бы. Тем не менее за воротами сада граф с обескураживающей быстротой увлек свою спутницу к скамье, которая стояла, с одной стороны, достаточно далеко от прочих, а с другой, не то чтобы уж совсем в неприличном уединении, хотя, сказать правду, в этот ранний час на тенистых аллеях еще не показалось ни единого посетителя.
— Ну вот, мисс Фокс, — весело начал граф, — я не такой человек, чтобы тратить время на излишние предисловия, так что позвольте перейти прямо к делу. Вы провели с моей тетушкой около двух лет, не так ли? И за это время, — продолжал он, не дожидаясь ответа, — успели преловко втереться к ней в доверие и завоевать ее благосклонность.
С трудом подавив первое побуждение резко подняться и покинуть сад, Элисон вместо этого сжала руки на коленях и прямо посмотрела графу в глаза.
— Ваш тон и ваши слова кажутся мне возмутительными, милорд. Действительно, леди Эдит относится ко мне с любовью, но и я искренне плачу ей тем же. Что же касается того, что я «втерлась к ней в доверие» — да, я с самого начала старалась во всем угождать ей, ведь затем меня и наняли, но очень скоро я увидела, до чего добра и сердечна ваша тетушка. И теперь я очень высоко ценю достоинства леди Эдит и польщена той добротой, которую она ко мне проявляет. Хотя, — колко добавила Элисон, — это совершенно не ваше дело.
— Вот тут-то вы и ошибаетесь, мисс Фокс, — любезно отозвался Марч, но Элисон ощутила за его словами скрытую угрозу. — Ваши отношения с моей тетей — очень даже мое дело, и хотя, боюсь, вам это придется весьма не по вкусу, я здесь именно затем, чтобы положить им конец.
— Боюсь, — сдавленно вымолвила Элисон, — что не в вашей власти разорвать искреннюю дружбу.
Марчу показалось, будто в небесно-голубых глазах девушки внезапно полыхнула молния, и он невольно улыбнулся.
— Разумеется, — согласился граф, — но ведь ключевое слово тут «искреннюю» не так ли? Я же отнюдь не уверен, что леди Эдит представляет в ваших глазах нечто большее, нежели воплощение ваших грез о легкой наживе.
Теперь Элисон ужасно хотелось уже не просто встать и уйти, а еще и влепить графу пощечину по его надменной физиономии. Но она снова заставила себя сдержаться. Девушка давно уже обнаружила в себе необычайную чувствительность к эмоциям других людей, даже если те старались скрыть эти эмоции. Должно быть, подобная способность внесла немалый вклад в успехи Элисон за карточным столом. И вот теперь, глядя на графа, она внезапно поняла, что за циничной усмешкой, которой сопровождались все его речи, кроется самая искренняя забота о благополучии любимой тетушки. Он от всего сердца желал вырвать леди Эдит из цепких лап расчетливой авантюристки, какой была в его глазах ее компаньонка, печально подумала Элисон. Едва ли можно было винить его за это желание. Элисон вздохнула.
— Милорд, — начала она снова, — я совершенно не та, кем вы меня считаете.
Бровь Марча иронично взлетела вверх, но Элисон проигнорировала это и продолжала:
— Я вовсе не жажду ограбить леди Эдит. Да, она была очень щедра ко мне и собиралась простереть свои благодеяния и дальше. Вы должны знать, — тут Элисон замялась, — что когда она впервые высказала намерение включить меня в свое завещание, я довольно долго пыталась переубедить ее.
— Это-то как раз меня и не удивляет, — пробормотал граф. — Все удачливые проходимцы пуще всего стараются убедить свои доверчивые жертвы в своем полнейшем бескорыстии.
— Вы совершенно правы, милорд. — Элисон с такой силой стиснула кулачки, что испугалась, как бы не порвать ногтями тонкую ткань перчаток. — Но ведь и те, кто на самом деле бескорыстен, ведут себя точно так же, и, сдается мне, очень трудно при первом знакомстве отличить одних от других.
Марч снова не сумел подавить улыбку. А мисс Фокс вовсе не глупа, с невольным одобрением признал он.
— А вы не пытались просто-напросто сказать моей тете, что не примете ее дар? — Тем же любезным тоном осведомился он.
— Нет. Собственно говоря, я собираюсь принять его. — Увидев, как брови Марча удивленно сдвинулись, Элисон испытала некоторое удовлетворение. В голосе ее звучала лишь спокойная рассудительность:
— Каждый раз, как я выказывала свое огорчение по поводу столь щедрого благодеяния, леди Эдит тут же огорчалась сама, и мне очень скоро стало ясно, что ее подарок доставит огромное удовольствие в первую очередь ей же самой. Должно быть, вы никогда не испытывали радости осчастливить того, кого любишь, — заключила Элисон, бросив на Марча невинный взгляд.
Граф вспыхнул, но в первое мгновение ничего не ответил, а когда заговорил вновь, то уже не пытался скрыть свой гнев.
— Уж не хотите ли вы сказать, будто моя тетя вас любит?
— Да, — вызывающе ответила девушка. — И хотя я не решаюсь сказать вам, потому что вы мне не поверите, она стала мне родной, и я тоже очень люблю ее.
— Ну уж это ваше торжественное заверение и вовсе неправдоподобно, мисс Фокс, — отрезал его светлость.
Элисон внезапно охватило раздражение. Ну как ей убедить этого человека в том, что она ценит в леди Эдит не ее богатство, а ее саму?!
— Лорд Марчфорд, — негромко сказала девушка, — мне кажется, я не могу сказать ничего, что поколебало бы вашу уверенность в том, будто я бессердечное чудовище. Поэтому мне остается только покинуть вас, уведомив напоследок, что я сердечно благодарна леди Эдит за ее щедрый дар, равно как и за полторы тысячи фунтов, которые она собирается подарить мне в конце года.
— Что?! — взревел граф, окончательно рассвирепев.
— Да, поскольку ей известно мое желание открыть школу для юных девушек. Она сказала, что к тому времени я могу оставить свое место у нее, но с этим я, разумеется, не согласилась. Господи, да как вы только не понимаете? — воскликнула Элисон, теряя терпение. — Ей этого хочется. Это доставляет ей огромное удовольствие, и она уверяет меня, что сумма эта для нее ничего не значащая. Для меня же это манна небесная, и я собираюсь принять ее щедрый дар столь же искренне, сколь леди Эдит его преподносит. Милорд, — продолжила Элисон с отчаянием, — моя мать умерла, когда я была совсем крошкой. Меня растил отец — замечательный человек, но он не мог заменить мне мать. А в леди Эдит я нашла вдруг тепло, сочувствие и нежность, каких и не ожидала. Пожалуйста, поверьте, что и родная дочь не могла бы любить ее больше, чем я. Я могу отблагодарить ее за щедрость лишь искренней привязанностью и неизменной дружбой на протяжении всех лет, что будут ей еще отпущены в этом мире. И будьте уверены, милорд, что я столь же искренне, как и все, кто любит леди Эдит, уповаю на то, что день, когда я получу завещанную ею сумму, наступит лишь через много-много лет.
— А вы, моя милая, избрали отличный способ выказать свою дружбу, — прорычал граф. — Ах, вы любите ее, как дочь? Позвольте сказать вам, что слово «любовь» в ваших устах просто неуместно, ведь дочери не имеют обыкновения с такой ловкостью и проворством потрошить материнские кошельки. — Испустив глубокий вздох, Марч продолжал чуть спокойнее: — Мисс Фокс, я не намерен продолжать эту дискуссию. Я человек чрезвычайно практичный и потому готов предложить вам тысячу фунтов за то, чтобы вы оставили место при моей тетушке как можно скорее. Вы, без сомнения, возразите, что это неизмеримо меньше, чем вы получите по ее завещанию, но предупреждаю: если вы отклоните мое предложение, я приложу все усилия, чтобы тетя наконец-то увидела вас в истинном свете. И не надо, — закончил он со зловещей улыбкой, — недооценивать меня, мисс Фокс. Я могу быть опасным противником и в состоянии сокрушить все ваши великие замыслы, да и вас саму, коли уж на то пошло.
Хотя Элисон была готова к подобному объявлению войны, она почувствовала себя так, будто граф Марчфорд вылил ей за шиворот ушат ледяной воды. От унижения и гнева она вздрогнула и лишь несколько мгновений спустя нашла в себе силы ответить:
— Милорд, посулите мне хоть вдвое большую сумму, чем обещала мне леди Эдит, и пусть даже леди Эдит неожиданно передумает насчет завещания и подарка, я все равно не покину ее. Я останусь с ней столько, сколько она пожелает.
Элисон твердо поглядела ему в глаза и, когда он ничего не ответил, она поднялась и, сделав прощальный реверанс, заторопилась прочь.
Марч ошеломленно глядел ей вслед. Разговор прошел вовсе не так, как он предполагал. Дерзкая девчонка отвергла его щедрое предложение и как распоследняя дурочка ушла, прежде чем он успел повысить цену.
Но что хуже всего, с содроганием подумал Марч, так это то, что на какой-то короткий миг он поверил в ее искренность. Он ведь знал, что это невозможно. Он повидал мир, его на мякине не проведешь. Он-то знает, что юные особы без гроша в кармане не проникаются нежной любовью к богатым престарелым дамам просто так, от нежного сердца. Любит ее, как дочь, скажите на милость! Да за кого она его принимает? Марч тяжело вздохнул. Ну да, нашла дурака, готового попасться на пару ангельских голубых глазок. Встав со скамьи, он широкими шагами направился к Ройял-крессент.