– Вот именно. Мне пора возвращаться в «Новую лигу». Я начал разбираться в керлинге. Крутая игра!
Марат решил не упоминать о сбежавших Гомельском и Баюкине. Сначала надо решить проблему с видеозаписью. Благополучие Лены не должно пострадать из-за топорных действий полиции.
Валеев выразительно посмотрел на Кильпа и вновь обратился к Майорову:
– Я успел задать задержанному пару вопросов. Оказывается, он знает адвоката Гомельского под именем Дениса Брикмана. Что бы это значило? Предупреди Елену Павловну.
Елена Петелина вышла из Следственного комитета и села в машину. Женщину терзали тяжелые мысли.
Кильп-Костромин задержан. Он подождет до завтра. А сегодня Гомельский требует от нее ответа. Как поступить? Поддаться на шантаж и отдать улики? А что еще она может сделать, чтобы оградить свою тринадцатилетнюю дочь от шокирующей записи? Или настало время просветить девочку по поводу того, что интимная жизнь имеет разные формы и для взрослых нет ничего запретного и стыдного. Оба решения приводили Елену в трепет.
Зазвонил мобильный. Девочка словно чувствовала, что мать думает о ней.
– Мама, мы выиграли! – радостно сообщила Настя. – Я не смогла играть плохо.
– Ты поступила правильно.
– Трубку хочет взять…
– Привет! – услышала Елена голос Марата. – Настя играла классно. И вообще, я узнаю в ней тебя. Вспомнил, как смотрел на тебя на уроках физкультуры. Ты начала округляться и когда бежала…
– Валеев, не засматривайся на несовершеннолетних!
– Я думал о тебе, Лена. Мне приехать?
Елена смутилась. Как ни крути, но Марат ей изменил. Конечно, проститутка не любовница, но все равно ужасно обидно, что ее любимый мужчина бросился в объятия другой женщины. Он же спал с ней, прижимался к ее голому телу, она его ласкала…
– Нет. Не надо. Пока, – выдавила из себя Елена и нажала отбой.
В то же мгновение она испугалась. Как Марат воспринял ее «пока»? Пока – это не сейчас, но вскоре? Или пока – это прощай? Она имела в виду первое, но не перезванивать же ему и не объясняться.
Телефон зазвонил снова. Если это Марат, она не ответит! Он должен почувствовать хотя бы частичку той боли, которую причинил ей.
Однако звонил Гомельский:
– Привет! Сегодня время истекает. Ты помнишь?
– Понимаешь, Денис, все так сложно. Но я стараюсь.
– Петелина назвала меня по имени! Это хороший знак. Ты готова выполнить мое требование?
– Я приняла решение. – Елена действительно почувствовала, что готова рискнуть. – Ты получишь улику. Пуля уже у меня. Гильза, считай, тоже.
– Так что же ты медлишь?
– Я должна все сделать так, чтобы комар носа не подточил. Иначе, если правда всплывет, будет только хуже.
– Не прибедняйся, Лена, ты можешь все.
– Конечно, могу. Но для этого нужно еще немного времени. Ты получишь то, что хочешь, Денис.
– Не сомневаюсь. Но мои желания могут возрасти. Ты догадываешься, о чем я?
– Денис, не принуждай женщину. Возможно, она сама захочет…
– Ладно, уступлю тебе еще один день. Надо отдохнуть, я неважно себя чувствую.
– Тогда до завтра.
– Жду.
«Уф! Еще сутки выторговала. И успокоила всех своих мужиков, – с облегчением подумала Елена. – Нет, остался еще Сергей. У него тоже проблема».
Петелина набрала номер бывшего мужа.
– Ты что-нибудь смогла для меня сделать? – сразу откликнулся Сергей.
– Я над этим работаю. – Елену кольнула обида. Почему все вопросы должна решать она? – А ты хоть что-нибудь разузнал?
– Я старался. Переговорил со всеми, с кем мог, в этом чертовом комплексе «Южный». Единственное, что я выяснил: за арендой подставного склада может стоять некий господин с тростью.
– С белой?
– Ты его знаешь? – оживился Сергей.
– Завтра познакомлюсь.
– Ленок, если ты меня спасешь, я буду перед тобой в вечном долгу.
– Я запомню эти слова, Петелин.
На утренний допрос Тармо Кильп, сопровождаемый конвойным, шел с гордо поднятой головой. Он жалел лишь об отсутствии любимой трости. Изящное устройство с хитрой начинкой требовалось Кильпу не для самообороны, а как атрибут властного человека. Он привык манипулировать низменными чувствами мелких людишек. Зависть и алчность – вот те душевные изъяны, на которых взращивал свой успех опытный мошенник.
Людмила Владимировна Астаховская столкнулась с Кильпом на лестнице. Она спускалась в архив, а задержанного вели в кабинет Петелиной. Опытный женский взгляд оценил осанку мужчины, который был ее ровесником, его завораживающие старомодные усики и добротный костюм известной итальянской марки. Астаховская даже обернулась вслед необычному арестанту. «Достойный противник, – подумала бывший следователь. – Поединок с ним требует подготовки и интеллекта и в корне отличается от разговора “по понятиям” с бритоголовыми “качками”».
Какая-то мелкая деталь резанула взгляд Астаховской. Она попыталась рассмотреть причину своего беспокойства, но задержанный свернул на следующий лестничный пролет.
Петелина встретила Кильпа с холодным пренебрежением. В общении с хитрым мошенником следователь решила предстать в образе бездушной формалистки, которая с легкостью перемалывает чужие судьбы.
Записав анкетные данные со слов задержанного, Елена придвинула к нему упаковку с контактными линзами.
– Берите, это ваши. Мы взяли их у вас в квартире. Светло-зеленый цвет глаз подходит для нового образа. Хотя карие глаза мне нравятся больше, Александр Дмитриевич.
– Не понимаю вас. Мое имя…
– А мне наплевать, Костромин, как ты сейчас себя называешь. У меня имеется экспертное заключение по сравнению фотографий. – Петелина медленно перелистала несколько страниц со старыми и новыми снимками, похожие на научный отчет. – Здесь доказано, что передо мной сидит известный питерский мошенник Сашка Кострома. Так что сейчас ты отправишься в СИЗО под своей настоящей фамилией.
Елена захлопнула папку с протоколом допроса и нажала кнопку звонка. В кабинет вошел конвоир.
– Увести! – небрежно качнула ладонью следователь.
– Как? Допрос окончен?
– Ступай, Костромин. Меня ждет журналистка, которая напомнит читателям о твоем славном прошлом. – Петелина крикнула в открытую дверь: – Мария Луганцева, заходите!
В кабинет ворвалась Маша с фотоаппаратом наперевес. И тут же защелкала камерой.
– Это тот самый Кострома, кинувший всесильного Боярина! – с восторгом щебетала девушка, порхая вокруг Кильпа, пытавшегося заслониться руками с растопыренными пальцами. – Я напишу шикарную статью!
– Так нельзя! Это неправильно, – сипел Кильп.
– Здесь я устанавливаю правила, – отрезала Елена. – Следующий раз встретимся через неделю. Если… с тобой ничего не случится.
– Хватит! Уберите журналистку! – взмолился задержанный.
Петелина забрала у Маши фотокамеру и велела журналистке вместе с конвоиром покинуть кабинет. Следователь села напротив Кильпа-Костромина. Ее глаза были похожи на кончики рапиры.
– Я слушаю, – сделала выпад Петелина.
– Вы поймите, Бояринцев – он же и сейчас сила. Если он узнает, мне крышка…
– Ну и что?
– Как что? Я не доживу до суда!
– У меня будет меньше работы.
– Что вы себе позволяете?! От вас зависит судьба человека. Нельзя быть такой бездушной!
– Ваши предложения? – Елена снова обратилась к задержанному на «вы».
Кильп ухватился за проблеск надежды, как утопающий за соломинку.
– Я должен остаться Кильпом. Костромы нет, он исчез, не надо ворошить прошлое. Поймите, цена картины всегда условна. В голландском музее висело полотно некоего художника семнадцатого века. Его оценивали в сорок тысяч евро. Но вот эксперты признали, что картина принадлежит кисти Рембрандта. И стоимость ее сразу взлетела до пяти миллионов. А что изменилось? Картина стала лучше, ярче, больше? Ни-че-го подобного!
– Ваше желание мне понятно. А что взамен?
– Я согласен ответить за недавние нарушения закона.
– Например, за кражу двух фур с фармпрепаратами в Волгограде? – закинула пробный шар Петелина.
У нее не было доказательств того, что Костромин причастен к разорению ее бывшего мужа. Совпадение некоторых фактов давало повод лишь для подозрения.
– Допустим.
– Я хочу услышать четкий ответ!
– Да, – выдохнул Кильп.
– Вы можете вернуть их перевозчику?
– Товар пока что цел.
– Что надо сделать, чтобы справедливость была восстановлена?
– Один мой звонок, и все коробки до последней будут у него.
Елена колебалась недолго. Она достала из пакета с вещдоками телефон задержанного, включила его и протянула Костромину.
– Звоните.
– Это я! – выпалил Кильп в трубку. – У меня крупные неприятности. Две фуры с фармацией верни сегодня же. Ишака оставь в покое. И не задавай ненужных вопросов! Все! Это не обсуждается.
Кильп вернул телефон следователю и заискивающе улыбнулся:
– Недоразумение будет улажено.
– Ишак – это перевозчик? – уточнила Петелина.
– А как еще назвать лоха на колесах?
– В чем еще будете каяться, Костромин?
– Я Тармо Кильп!
– Пока что я в этом сомневаюсь.
– Ну, хорошо. Я организовал кое-какие операции с квартирами для военнослужащих.
– Расскажите подробнее.
Людмиле Астаховской не давал покоя вопрос: что ей не понравилось во внешнем виде интеллигентного арестанта? И вдруг она поняла – ткань пиджака на спине с левой стороны немного топорщилась. Но подобный брак недопустим на костюмах от итальянских дизайнеров! Такое возможно, если кто-то неправильно подшил подкладку. Если вмешался случайный человек, не умеющий как следует держать иголку в руках…
Прикинув возможные причины, по которым был переделан костюм, Астаховская поспешила к Петелиной.
Она вошла в кабинет следователя с беспечной улыбкой глупой немолодой женщины.
– Леночка, хотела обсудить с тобой наш поход по магазинам. Помнишь, мы договаривались? – Подойдя к столу, Людмила Владимировна споткнулась и обхватила руками сидевшего рядом Кильпа, чтобы удержаться на ногах. – Ой, какая я неловкая!