Клэр никогда не сталкивалась с подобными преступлениями, но много читала о них. Вот и Алан прав: такие люди никогда не совершают насилие только один раз. Напротив, они делают это снова и снова, и промежуток между преступлениями становится все короче. Если крофордский насильник совершил первое преступление, могут пройти недели или даже месяцы до рецидива. А если не первое…
Клэр почувствовала, что замерзла. Камень, на котором она сидела, несмотря на мох, пронизывал холодом даже через джинсы. Надо бы встать, подумала она рассеянно, ничего не стоит застудиться… Но не двинулась с места.
Алан сидел рядом с ней, их плечи соприкасались, и Клэр ни за что не хотела разрушить этот контакт — пусть случайный и мимолетный. Казалось, будто какая-то наглухо закрытая часть ее души отворилась, напоминая о чем-то давным-давно забытом. Сколько же времени прошло с тех пор, когда мужчина обнимал ее?! И вот теперь она испытывала щемящую до слез радость от простого прикосновения… Ей вдруг мучительно захотелось спрятаться от всех невзгод в надежных и сильных мужских объятиях.
Прежде чем Клэр смогла справиться со своим желанием, Алан будто прочел ее мысли. Он сел вполоборота, смотря на нее в упор, словно ожидая, когда она тоже повернется, чтобы взглянуть на него. И, когда дождался, обнял Клэр за плечи и притянул к себе.
У нее перехватило дыхание, когда она откинула голову, чтобы взглянуть в удивительно голубые глаза Алана. Казалось, весь мир перестал существовать, остался только этот мужчина рядом с ней…
Сейчас он меня поцелует! — мелькнула у Клэр паническая мысль. Мелькнула — и сразу исчезла, растворившись в теплом чувстве, наполнившем все ее существо. Эта мысль была вызвана воспоминанием о прошлых унижениях, но Алана она не боялась. Он казался ей каким-то особенным, не похожим ни на кого… И когда он наклонился к ней, Клэр доверчиво закрыла глаза. Это только поцелуй, говорила она себе. Какую опасность он может таить в себе?!
Это была ее последняя связная мысль. Губы Алана коснулись Клэр с теплотой и нежностью, ничего не требуя и обещая так много… Легкие поцелуи вспыхивали на ее устах, растапливая вечную мерзлоту в душе.
Промозглые сумерки отошли прочь, холод был забыт. Никого и ничего вокруг не существовало, кроме Алана и неодолимой жажды, нарастающей глубоко внутри. Мягкие быстрые прикосновения заставляли губы Клэр дрожать, трепет разливался по всему телу, пробуждая забытые желания…
Какую опасность может таить в себе простой поцелуй? Теперь она знала какую. Если бы этот милый техасец захотел взять ее сейчас, прямо на этом холодном камне, она позволила бы ему это. Но… предчувствие опасности ударило Клэр, словно электрическим разрядом. Желания сразу куда-то исчезли. В то же мгновение она напряглась и отстранилась от Алана.
Он сразу почувствовал произошедшую в ее настроении перемену и тут же отпустил. Клэр казалось, что он начнет спрашивать, что случилось, но Алан лишь чмокнул ее в лоб и встал с валуна.
Будто ничего и не было, он улыбнулся и протянул ей руку.
— Нам лучше поторопиться, иначе нас застанет ночь до того, как мы что-то проверим.
Ноги у Клэр были как ватные, когда она шла вслед за Аланом по берегу к тополиной роще. По небу быстро неслись тучи, опускаясь так низко, что, казалось, их можно коснуться рукой. Если опять не пойдет снег, наверняка польет дождь.
Гораздо проще было думать о погоде, о деле, чем о том, что произошло на валуне, поэтому Клэр размышляла о поздней весне, о скользком береге и о больной психике негодяя, изнасиловавшего ребенка холодной темной ночью…
Отвлечься от сугубо личного никак не удавалось. Мысли Клэр постоянно возвращались к поцелуям Алана, она не знала, как реагировать на неожиданную вспышку страсти. Ей казалось, что внутри у нее все каким-то неведомым образом сдвинулось с места и теперь, формируясь заново, принимало новые неизвестные формы…
Ясно было одно: сейчас она не в состоянии справиться со своими взбудораженными чувствами. Придется подождать, ничего ей не решить, пока она не останется в безопасном одиночестве…
Казалось совершенно невероятным, что они обнаружат какие-то новые улики в роще, где была найдена Лотти Дедрик. Даже в медленно угасающем свете дня было видно, что полиция буквально прочесала местность.
— Похоже, нам тут делать нечего, — заявил Алан.
Желтые пластиковые ленты, натянутые от дерева к дереву, все еще ограждали место преступления. Алан не решился пересечь эту линию, а просто обошел место, разглядывая его под разными углами и с разных сторон. Голые ветви деревьев почти закрывали небо, а толстые стволы тополей — перспективу.
— Адское место, вполне подходящее для изнасилования ребенка, — зло выдавил Алан. — Уверен, этот тип не хотел, чтобы Лотти нашли. Пойдем теперь на дорогу.
Обратный путь уже не показался Клэр путаным и трудным. Здесь и глухой ночью можно пройти, хотя это требует осторожности, подумала она. Что и говорить, преступник выбрал хорошее место…
Алан всю дорогу размышлял вслух:
— Итак, он проделал путь к ручью с ребенком на руках. Вернулся тем же путем, дошел до автомобиля, который оставил где-нибудь у дороги. Сомневаюсь, чтобы кто-то из проезжавших мимо заметил его, если только не привлекло внимание что-то необычное. А если преступник припарковал машину на проезде, ведущем к дому Блэккайта, его вообще никто не заметил бы.
— Возможно.
— Поэтому он возвращается обратно на дорогу, берет одежду девочки из машины, прокрадывается к Блэккайту и закапывает одежду за его домом.
Они прошли до дома Блэккайта и еще сто ярдов туда, где на кольях вокруг ямы была натянута желтая лента. Не оставалось сомнений, что преступник продумал каждый шаг. Блэккайт закопал бы одежду рядом с местом, где оставил Лотти, а не на своем участке. Не за своим домом.
— Ясно, что кто-то хотел подставить парня, — сказала Клэр. — Но почему именно его? Из мести?
— Ну, о мотивах можно только догадываться. Очевидно, этот “кто-то” имеет причины свалить вину именно на Блэккайта. Я думаю, дорогая, нам нужно снова спросить у нашего клиента, кто может иметь на него зуб. Хотя довольно часто люди и не подозревают, кому они мешают жить.
“Дорогая”… Они возвращались в город, и Клэр не могла отделаться от мысли об этом ласковом слове. Конечно, Алан ничего не имел в виду, назвав меня так! — твердила она себе. Просто вырвалось, он даже не понял, что сказал… Некоторые часто обращаются к собеседнику “дорогой” или “милая”…
Однако суровый рейнджер не таков, тут же возразила Клэр сама себе. По крайней мере, раньше он не произносил подобных слов. Но ведь я не так уж хорошо его и знаю…
Тучи затянули небо, стало совсем темно. Ветер усилился настолько, что каждый порыв его ледяного дыхания готов был сдуть автомобиль с дороги, и Алану пришлось максимально сконцентрировать внимание на вождении. Вскоре тяжелые капли то ли последнего зимнего, то ли первого весеннего дождя забарабанили по лобовому стеклу и крыше машины.
— Чертовски негостеприимная ночь! — пробурчал он, замедляя скорость и немного подаваясь вперед, чтобы лучше видеть дорогу сквозь пелену дождя. — Полжизни бы отдал за стакан горячего чая.
Не успев ни о чем подумать, Клэр повернулась к нему и выпалила:
— Почему бы тебе не зайти ко мне пообедать?!
Алан мельком взглянул на нее и кивнул.
— С удовольствием. Спасибо.
Только когда они подъехали к ее дому, до Клэр дошло, как Алан мог истолковать ее предложение, учитывая поцелуи на берегу ручья. Снежная буря паники мгновенно охватила ее.
Что, если он воспримет это как приглашение заняться любовью? О Боже, что же я наделала?!
Мозг ее лихорадочно работал. Надо немедленно найти повод отказаться от сделанного приглашения, но чтобы это не прозвучало грубо и не выдало ее паники. Клэр боялась, Алан догадается, что одна мысль о физической близости приводит ее в ужас. Как же ей не хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этом!
Испытать снова этот отчаянный страх… Нет уж, пусть лучше Алан думает что угодно! Она долгие годы пыталась уяснить для себя причину этого страха и наконец поняла, что дело не в изнасиловании, которое ей когда-то пришлось пережить. Она боялась унижения… Пусть даже Алан ничего не скажет, но он ведь обязательно почувствует, что она фригидна, и уйдет разочарованный, неудовлетворенный. А она останется один на один со своей болью…
После изнасилования Клэр не переносила даже прикосновения мужских рук. Она прямо-таки изнывала от отвращения, как только Чарлз пытался заняться с ней любовью. Конечно, это было ужасно, но врач тогда обнадежил ее, заверив, что это скоро пройдет — если они с мужем дружно попытаются разрешить проблему. Но подобное испытание оказалось непосильным для их брака…
Чарлз не смог смириться с тем, что Клэр застывает и каменеет в его объятиях. Ему не приходило в голову, что в этой ситуации все зависит от его такта и участия. Им руководило только уязвленное мужское самолюбие, и он все чаще стал говорить оскорбительные слова о фригидности.
Корень проблемы состоял в том, что Клэр прекрасно понимала: муж прав. В последние годы их брака ее саму угнетала сексуальная заторможенность, ну а после изнасилования… То, что было на самом деле нормальной реакцией на насилие, Чарлз превратил в нечто более страшное. В результате это привело к тому, что Клэр отчетливо увидела, в какой фарс превратился их брак. Отсутствие поддержки со стороны мужа после нападения на Клэр заставило ее взглянуть правде в глаза. Ей вспомнилось множество других случаев, когда Чарлз не поддерживал ее, всячески унижал, стараясь самоутвердиться, оскорбляя ее самолюбие.
Расставание с Чарлзом было одним из самых решительных шагов, какие Клэр совершала в своей жизни. Мало-помалу она собрала себя из кусочков, взрастила уверенность в себе и силу… наконец, воспитала лучшего в мире сына! Нет, Клэр никогда не жалела и никогда не пожалеет о разводе.
Но часть ее души так и не исцелилась. Та часть, которую пришлось похоронить и которая теперь не позволила выдумать предлог, чтобы немедленно расстаться с Аланом. Она… оперлась о его руку, когда он помогал ей вылезти из машины, молча поднялась вместе с ним по лестнице в свою квартиру над офисом.