Ах, неужели корону мою ты похитишь, сестрица
внука, рожденного мне моей дочкой-принцессой?..
Заметив, что ошибся, папа начал сначала:
Ах, неужели, царский венец ты похитишь, о тетка
внука, рожденного мне моей дочкой-принцессой?..
Муми-мама, высунув мордочку, прошептала:
Ах, неужели, корону мою ты наденешь, сестрица
нашей невестки, возлюбленной царского сына…
— Да, да, да, — подтвердил Муми-папа. — Я пропущу эти слова.
Шагнув к Мюмле, спрятавшейся за зеркальным шкафом, он произнес:
Ты, о неверная мюмла, молчи, содрогайся и слушай:
Лев сотрясает железную клетку, голодный.
Страшный, рычит на луну — о несчастная мюмла!
Наступило долгое молчание.
В ярости клетку свою сотрясает, голодный,
Мюмла, дрожи, лев рычит на луну, сотрясая
клетку непрочную — льва целый день не кормили…
— чуть громче повторил папа.
Но ничего не произошло.
Обернувшись, Муми-папа спросил:
— Почему не рычит лев?
— Не стану рычать, пока Хомса не подвесит луну, — заявила Эмма.
Хомса высунулся из-за кулис.
— Миса обещала сделать луну и не сделала.
— Ладно, ладно, — поспешно сказал Муми-папа. — Пусть лучше Миса идет на сцену, я-то все равно уже вышел из образа.
Миса важно выплыла на сцену в красном бархатном платье. Но тут же остановилась, закрыв лапой глаза и упиваясь тем, что она — примадонна. Это было бесподобно!
— В радости я… — подсказала Муми-мама, подумав, что Миса забыла роль.
— Да я же держу паузу! — шепотом огрызнулась Миса. Она приблизилась к рампе и простерла лапы к публике.
Что-то щелкнуло. Это Хомса запустил вентилятор в осветительской.
— Мам, это что — пылесос? — удивился ежик.
— Помолчи! — заворчала ежиха.
Миса начала декламировать трагическим голосом:
В радости я, и отрадно мне видеть
Череп врага — размозженный…
Но тут она оступилась и, запутавшись в бархатном платье, грохнулась в лодку, где сидели ежи.
Зрители закричали «ура!» и совместными усилиями взгромоздили примадонну обратно на сцену.
— Только не волнуйся, фрекен, — напутствовал ее пожилой бобер. — И сразу же откусывай голову!
— Кому? — растерялась Миса.
— Ну, тетушке вашенской внучки, кому же еще? — пояснил бобер.
— Они ничего не поняли! — прошептал Муми-папа жене. — Твой выход, и поторопись, милочка, будь так добра!
Мама быстренько подобрала юбки и, вынырнув на сцену, сказала с доброй и смущенной улыбкой:
Свиток мой черен — тебе он, Судьба, адресован.
Тот, кого ты привечала, — изменник, предатель, отступник.
Ложь — его путь, этой ложью и душу твою он отравит.
О, роковая ночь!
Ах, роковая ночь!
Ох, роковая ночь! —
бубнила Эмма.
Муми-папа тревожно смотрел на маму.
— Льва выводите, — прошептала она, желая ему помочь.
— Льва выводите, — повторил папа не очень уверенно, а под конец закричал: — Льва подавайте сюда!
За сценой послышался громкий топот. Затем откуда ни возьмись выскочил лев, сделанный из старого покрывала. Передние лапы льва изображал один бобер, а задние — другой. Публика визжала от восторга.
Лев замешкался, но потом подошел к рампе, поклонился и тут же развалился на две части.
Публика похлопала в ладоши и стала разъезжаться по домам.
— Но это еще не конец! — ужаснулся Муми-папа.
— Дорогой, они снова придут завтра утром, — сказала мама. — Эмма считает, что премьера не будет иметь успеха, если генеральная репетиция не кончится маленьким провалом.
— Ах, вот оно что! — сразу успокоился папа. — Во всяком случае, они смеялись, — радостно добавил он.
Миса отошла в сторонку, чтобы успокоиться. Ее сердце страшно колотилось.
— Они аплодировали мне, — шептала она про себя. — О, как я счастлива! Я буду всегда, всегда вот так счастлива!
Одиннадцатая главаО том, как обманывают тюремного надзирателя
На следующее утро были разосланы театральные афишки. Птицы летали над заливом и сбрасывали театральные программки, ужас как красиво разрисованные Хомсой и Мюмлой. Они кружились над лесом, над берегом, над лугами, над водой, над крышами домов и садами.
Одна программка, покружив над тюрьмой, упала прямо к ногам Хемуля, который дремал себе на солнышке, натянув полицейскую фуражку на лоб. Хемуль тотчас заподозрил, что это тайное послание узникам, и цепко схватил листок. Еще бы не схватить, ведь у него под замком сидело целых три узника, больше их у него никогда не бывало с тех самых пор, как он стал надзирателем. А в последние два года ему вообще некого было стеречь, вот почему он так дрожал над своими подопечными.
Итак, Хемуль водрузил на нос очки и прочел вслух.
— Премьера! — читал он.—
Одноактная драма Муми-папы
Действующие лица:
Муми-мама, Муми-папа,
Мюмла, Миса и Хомса.
Хор: Эмма.
Входная плата — любая еда.
Начало: сегодня вечером, когда зайдет солнце, если не будет дождя и ветра; окончание — в тот час, когда детям пора спать.
Представление состоится посреди залива Гранвикен.
Лодки можно брать напрокат у хемулей.
— Театр? — задумчиво произнес Хемуль и снял очки. В его очерствевшем сердце затеплилась слабая искорка воспоминаний детства. Верно, тетя однажды водила его в театр. Они смотрели пьесу о какой-то спящей красавице — принцессе, которая заснула под кустом роз. Было необычайно красиво, Хемулю очень понравилось. И он понял, что ему снова захотелось пойти в театр.
Но кто будет сторожить узников?
Где это видано, чтобы хоть один хемуль когда-нибудь бездельничал? Бедный надзиратель ломал себе голову — что делать? Он уткнулся носом в прутья железной клетки, стоявшей в тени, и сказал:
— Мне бы так хотелось пойти в театр сегодня вечером.
— В театр? — переспросил Муми-тролль и навострил уши.
— Да, на спектакль «Невесты льва», — заявил Хемуль и сунул афишку в клетку. — Не знаю, кого мне оставить сторожить вас.
Муми-тролль и фрекен Снорк посмотрели сначала на театральную афишку, а потом друг на друга.
— Наверняка что-нибудь о принцессах, — продолжал Хемуль еще более печальным голосом. — Сколько лет прошло с тех пор, как я видел маленькую принцессу!
— Тебе надо обязательно еще раз посмотреть на нее, — сказала фрекен Снорк.
— И разве у тебя нет на примете какого-нибудь доброго родственника, который в твое отсутствие посторожил бы нас?
— Конечно, у меня есть двоюродная сестра, — вспомнил Хемуль. — Но она слишком добрая и может вас выпустить.
— А когда нас казнят? — внезапно спросила Филифьонка.
— Вот еще, никто не собирается вас казнить, — смущенно ответил Хемуль. — Просто посидите в кутузке, пока не сознаетесь. А потом надо сделать новые таблички и пять тысяч раз написать «запрещается».
— Но ведь это не мы… — начала было Филифьонка.
— Да-да-да! Опять за старое, — оборвал ее Хемуль. — Это я уже слышал, так все говорят.
— Послушай-ка, — обратился к нему Муми-тролль. — Ты всю свою жизнь будешь жалеть себя, если не пойдешь в театр. И конечно же, там есть принцессы. Невесты льва.
Хемуль горько вздохнул…
— Ну, не упрямься, — уговаривала его фрекен Снорк. — Веди сюда двоюродную сестру. Добрый сторож все-таки лучше, чем никакой.
— Уж это верно, — угрюмо согласился Хемуль. Он поднялся и засеменил куда-то.
— Подумать только! — воскликнул Муми-тролль. — Вы помните, что нам приснилось в ночь летнего солнцестояния? Лев! Огромный лев, которого укусила за ногу малышка Мю! И вот оказывается, что они там придумали — наши домашние!
— А мне приснилось, что у меня будет много-премного новых родственников, — сказала Филифьонка. — Вот был бы кошмар! Это теперь-то, когда я только разделалась со старыми!
Тут вернулся Хемуль.
Он привел с собой маленькую тщедушную хемулиху. Она казалась очень испуганной.
— Ну как, сможешь посторожить их? — спросил Хемуль.
— А они не кусаются? — прошептала крохотная хемулиха.
Хемуль фыркнул и протянул ей ключ от клетки:
— Конечно! Они перегрызут тебя пополам, если ты выпустишь их. А я пошел переодеваться! Привет всей честной компании!
Как только Сторож скрылся из виду, хемулиха, бросая испуганные взгляды на клетку, принялась вязать.
— Что ты вяжешь? — приветливо спросила фрекен Снорк.
Хемулиха вздрогнула.
— Даже не знаю, — прошептала она испуганно. — Но когда я вяжу, мне как-то спокойнее.
— А может быть, ты свяжешь мне носочки? Цвет очень для них подходящий, — сказала фрекен Снорк.
Маленькая хемулиха в раздумье уставилась на вязанье.
— Разве ни у кого из твоих знакомых не мерзнут зимой лапы? — спросила Филифьонка.
— У одной моей подруги ой как мерзнут, — призналась хемулиха.
— И у моей знакомой вечно мерзнут… — поддержала разговор Филифьонка. — У жены моего дядюшки, который служит в театре. Говорят, там жуткие сквозняки. И что за пытка служить в театре!
— Но и здесь сквозняк, — сказал Муми-тролль.
— Об этом моему двоюродному брату следовало бы позаботиться, — робко сказала хемулиха. — Если подождете, я пожалуй свяжу для вас носочки.
— Пожалуй, мы умрем прежде, чем они будут довязаны, — мрачно заметил Муми-тролль.
Маленькая хемулиха забеспокоилась и осторожно подошла к клетке.
— Может, покрыть клетку одеялом? — предложила она.
Узники пожали плечами и, стуча зубами, еще плотнее прижались друг к дружке.