Я собираю остатки сил, чтобы еще раз помолиться напоследок. Горничные уговаривают меня поспать немного, но я не вижу в этом смысла. Зачем? Ведь совсем скоро я упокоюсь вечным сном, от которого нет пробуждения.
Я чувствую, что сознание временами оставляет меня.
— Господи, помилуй меня, — бормочу я, — потому что я иду к Тебе.
— Она холодная как ледышка, — говорит кто-то, и я чувствую, как женщины начинают растирать мне руки и ноги.
— Мое время пришло, — с трудом произношу я. — Господь не хочет, чтобы я жила дальше, и исполнена будет Его воля, а не моя. — Я целую Тома в лобик, и кто-то уносит его. В следующий раз я увижу сына только на небесах.
Я зову сэра Оуэна Хоптона. Я прошу его сообщить королеве, что ушла как истинная христианка. Кроме того, у меня есть к нему две последние просьбы.
— Хорошо, мадам. Как вы себя чувствуете? — спрашивает он, с жалостью глядя на меня.
— Я спешу к Господу, — говорю я ему. — И прошу вас всех засвидетельствовать, что я умерла как добрая христианка. И еще я прошу у Господа и у всего мира прощения за свои грехи. — Я замолкаю, выбившись из сил. — Умоляю вас, сэр Оуэн, пообещать мне, что вы сами, лично, попросите ее королевское величество не гневаться больше на меня. Я признаю, что тяжко оскорбила ее, но, Господь тому свидетель, я никогда не злоумышляла против королевы Елизаветы. И я умоляю ее проявить доброту к моим детям, которых целиком вверяю милости ее величества, потому что, пока я была жива, у них было мало друзей, а после моей смерти станет еще меньше, если только ее величество не проявит к ним милосердие.
Сэр Оуэн кивает.
— Обещаю, — говорит он.
— И еще одно, сэр, — шепчу я. — Я прошу ее величество быть милосердной и к моему мужу тоже. Я знаю, моя смерть станет для него тяжелым ударом, и молю королеву проявить доброту и отпустить милорда на свободу, чтобы утешить его скорбное сердце.
И опять мой тюремщик кивает. На сей раз несколько неохотно.
Я делаю последнее усилие. Есть еще кое-что, что я могу сделать для своего возлюбленного.
— Сэр Оуэн, — говорю я, — я прошу вас передать графу несколько вещиц на память обо мне. Дайте мне, пожалуйста, ларец.
Я достаю кольцо, подаренное мне мужем в день помолвки. Бриллиант все такой же сверкающий и глубокий, каким он был восемь лет назад, в тот памятный день, когда Нед впервые надел кольцо мне на палец.
— Добрый сэр Оуэн, перешлите это моему господину. Это кольцо он подарил мне в тот день, когда я пообещала принадлежать ему и поклялась в верности.
— Это ваше обручальное кольцо? — спрашивает мой тюремщик.
— Нет. Это кольцо — символ нашей верности. А мое обручальное кольцо — вот оно. — И я кладу его на ладонь Оуэну. — Передайте милорду и его тоже и попросите, пусть он всегда будет нашим сыновьям любящим и заботливым отцом. Но и это еще не все. Я хочу также передать мужу третье кольцо. — Я достаю кольцо с черепом, напоминающим о бренности бытия. — Это мой последний, прощальный дар супругу. Здесь изображена я.
Я протягиваю Оуэну кольцо и мельком вижу собственные пальцы. Ногти приобрели зловещий лиловый цвет. Мой час настал.
Я устремляю взгляд на дверь.
— Вот и все, — говорю я и улыбаюсь.
Эпилог
Леди Катерина Грей была сначала похоронена в Йоксфордской церкви — королева устроила ей пышные похороны. Эту женщину оплакивали многие протестанты, которые надеялись увидеть ее законной наследницей Елизаветы. Королева выразила официальные соболезнования в связи со смертью леди Катерины, но испанский посол заметил: «Никто не верит в скорбь Елизаветы — королева всю жизнь боялась ее».
Нед пережил супругу на пятьдесят пять лет. Однако женился вновь только в 1596 году, его второй женой стала Фрэнсис Говард, дочь лорда Говарда Эффингема, героя Англо-испанской войны. Многие годы Нед боролся за то, чтобы его дети были признаны законнорожденными, но королева Елизавета оставалась непреклонной. Когда она умирала в 1603 году, ей предложили сделать своим наследником Эдварда, старшего сына леди Катерины.
«Я не допущу, чтобы на английском троне восседали дети всякого отродья», — гневно ответила Елизавета.
А на следующий год указом короля Якова I Эдвард и Томас, которые воспитывались в благоговейном почитании материнской памяти, наконец-то были признаны законнорожденными. В 1608 году объявился долгое время скрывавшийся священник, обвенчавший Неда и Катерину, и подтвердил легитимность их брака. Эдвард, виконт Бошан, умер в 1612 году, а его брат Томас ушел из жизни в 1600-м.
В 1611 году внук Неда, Уильям Сеймур, заключил неравный брак с дамой королевских кровей — женился на леди Арабелле Стюарт, внучке Маргариты Дуглас, леди Леннокс. Сеймур бежал во Францию, а Арабеллу заключили в Тауэр, где она и умерла. Нед в это время еще был жив. Он узнал о побеге внука в той самой комнате Хартфорд-Хауса, в которой когда-то венчался с Катериной. Умер он в 1612 году в возрасте восьмидесяти двух лет.
При Карле I Уильяму Сеймуру было возвращено высочайшее благоволение и дарован титул герцога Сомерсета. Он скончался в 1669 году. Именно Уильям после смерти отца переместил останки бабушки в Солсберийский собор, где она упокоилась вместе с мужем в величественной Золотой гробнице, украшенной статуями самой Катерины и ее «возлюбленного лорда Неда». По сторонам расположены коленопреклоненные фигуры их сыновей.
Посвященная Катерине и Неду эпитафия на латинском языке гласит: «Несравненные супруги, на чью долю выпали многие превратности судьбы, упокоились здесь вместе в том согласии, в котором пребывали при жизни».
От автора
Рассказывая литературную историю леди Катерины Грей, я строго придерживалась фактов, если таковые имелись, хотя и позволяла себе некоторый художественный вымысел. Например, бурное объяснение Катерины с Недом по поводу его заигрываний с Франсес Мьютас происходило в письменном виде, тогда как в книге герои выясняют отношения лично. Многое в романе заимствовано из документов того времени; письма также подлинные, и хотя некоторые пассажи из посланий Катерины были, что называется, вырваны из контекста, однако чувства, которыми они дышат, точно соответствуют повествованию. Архаичный язык был изменен таким образом, чтобы он не выделялся на фоне современного текста, но наряду с этим в романе также используются идиомы того времени.
Устоявшийся взгляд на Саффолков как на жестоких родителей был недавно оспорен, но нет никаких убедительных объяснений горькому свидетельству леди Джейн Грей, которая лично рассказывала о жестокости родителей Роджеру Эскаму.[79] Кроме того, по меньшей мере в одном письменном источнике того времени засвидетельствовано, что отец и мать жестоко выбранили и даже избили леди Джейн, когда та воспротивилась было обручению с Гилфордом Дадли. Историк Николя Таллис, проведя собственные изыскания, приходит к выводу, подтверждающему устоявшуюся точку зрения. Вполне вероятно, что пристыженная Фрэнсис[80] смягчилась после казни Джейн, как это показано в моем романе, и что впоследствии Катерина и Мэри никогда не страдали от жестокостей и не были жертвами амбициозных надежд, какие родители возлагали на старшую дочь. Что же касается выдвинутой рядом исследователей теории, согласно которой на протяжении нескольких веков предпринимались преднамеренные попытки очернить Фрэнсис, то я с этим категорически не согласна.
Канадский историк Гестер Чапман, известная также своим романом «Леди Катерина Грей», выдвинула предположение, что якобы Катерина, увидев Джейн королевой, навсегда потеряла покой и всем своим существом стремилась заполучить корону. Чапман считает, что только так можно объяснить поведение Катерины, но лично я думаю, что средняя сестра просто-напросто была взбалмошной и своевольной девицей, которая всю жизнь позволяла сердцу управлять головой. Ее поведение скорее обусловливалось эмоциями, нежели логикой, что и привело к весьма печальному концу.
Катерина действительно была изгнана из дома Пембруков сразу же после провозглашения Марии королевой. Я приложила немало усилий, чтобы установить ее религиозные убеждения и доподлинно выяснить историю сношений с испанскими послами.
Что касается даты второго брака Фрэнсис — с Адрианом Стоуксом — и того, сколько именно родилось у них детей, то здесь много неясностей. Однако в «Книге записей выморочного имущества по смерти владельцев» за 1600 год в графе, касающейся собственности Фрэнсис, значится следующая дата: 9 марта 1554 года — то есть получается, что она обвенчалась со Стоуксом всего несколько недель спустя после казни своего первого мужа, Генри Грея. В другом документе единственной наследницей Стоуксов названа их дочь Элизабет, которая родилась в июле 1555 года в Небуорте и умерла там же в феврале 1556 года. Эта запись сделана в томе 34 «Календаря государственных документов; внутренние дела, Елизавета I» (www.british-history.ac.uk). (Пользуясь случаем, хочу выразить благодарность за эту ссылку Николя Таллису.) Многие историки подвергали сомнению тот факт, что сразу же после казни первого супруга Фрэнсис повторно вышла замуж. Они ссылались при этом на доклад испанского посла Симона Ренара, который в апреле 1555 года писал о том, что вдове Грея якобы сделал предложение Эдвард Кортни, граф Девон, потомок дома Йорков. Горация Дюрант, биограф Кортни, предполагает, что брак Фрэнсис со Стоуксом, заключенный годом ранее, тщательно скрывался, и это, на мой взгляд, вполне вероятно. Уильям Камден, один из первых биографов Елизаветы I, писал, что Фрэнсис повторно вышла замуж, «заботясь о собственной безопасности». Как отмечает историк Далси Эшдаун, Фрэнсис не могла не понимать, что является «завидной партией для честолюбивого аристократа, который видел в ней средство к завоеванию власти». Наученная горьким опытом, она предпочла поскорее заключить брак с человеком, лишенным подобного рода амбиций, ибо хотела провести остаток жизни спокойно.