За эти несколько дней поведение Сета стало совершенно невыносимым. С самого начала нашего путешествия я вечерами занималась лошадьми, потому что предпочитала их компанию компании Сета. Я кормила их, мыла, чистила и разговаривала с каждой по очереди, похваливая за хорошую работу днем.
Дождь загнал всю мелкую дичь в норы, и первую неделю мы с Сетом жили одним сушеным мясом, которое везли из Индепенденса.
Однажды ночью, после особенно утомительного переезда я закончила возиться с лошадьми и подошла к костру.
– Что у нас на ужин? – бодро спросила я, садясь на корточки возле Сета. – Голуби в маринаде?
Он лежал на спине и курил.
– То, что ты приготовишь, – лениво ответил он.
– Приготовлю? – Я резко выпрямилась. – Я последний час провела с лошадьми! Почему ты не подстрелил какую-нибудь дичь? За столько времени вполне можно было успеть приготовить ужин.
– Возьми ружье и подстрели, что найдешь, – отрезал он.
– Не буду! Я ненавижу стрелять из ружья, ты же знаешь. Я в жизни не стреляла!
Я говорила правду, моим единственным оружием был длинный охотничий нож, который я, словно настоящий индейский воин, засовывала в ботинок.
– Ладно, давай сейчас не будем об этом спорить. Я умираю с голоду. Я возьму остатки сушеного мяса и сыр. Где мешок с продуктами?
– Я лежу на нем, – ответил Сет. И действительно, он положил мешок под голову в качестве подушки.
– Поднимись, прошу тебя, – сказала я, наклонясь к мешку.
– Что-то не хочется. Сними с меня ботинок, Рони. У меня сегодня сильно затекла нога.
Он поднял левую ногу на фут от земли, ожидая, что я подчинюсь ему. Я со злостью стукнула его по ботинку.
– Я ничего не буду для тебя делать! По крайней мере до тех пор, пока ты не возьмешься за ум и не перестанешь вести себя, как капризный ребенок. Ради Бога, встань и дай мне что-нибудь поесть.
– Это мои продукты, – заявил Сет. – Я тщательно подготовился к походу и полагал, что ты сделаешь то же самое. Ты ходила по магазинам в Индепенденсе. Не моя вина, что ты оказалась такой недальновидной и не запаслась…
Я занесла ногу, намереваясь ударить Сета в бок. Но реакция у него была быстрая. Сет схватил меня за лодыжку и одновременно вскочил на ноги. Моя вторая нога беспомощно скользнула вперед, и я рухнула на землю.
– Не будь ребенком, Рони, – раздраженно произнес Сет.
– Я?! Ребенок?! – В ярости я вскочила на ноги, слегка наклонившись вперед, как боксер перед боем. – Полагаю, это еще одна месть за то, что я высказала тебе в Индепенденсе. – Стиснув кулаки, я размахивала ими перед лицом Сета. – Какой же ты ублюдок! Я бы никогда в жизни не поверила, что тебя и Стивена родила одна и та же мать…
– Давай не будем вмешивать сюда Стива, – холодно оборвал меня Сет.
– Нет! Я могу вмешивать кого хочу. Ты думаешь, что сможешь запугать меня, уморить голодом и снова сделать твоей рабыней? Нет, этот номер не пройдет! Не пройдет!
– Тебе следовало остаться в городе, – сказал Сет. – Еще не поздно вернуться. Я даже могу проводить тебя до Канзас-Сити. Чтобы защитить от опасностей, – язвительно добавил он.
– Главная опасность – это ты! – Меня охватило бешенство. – Что с тобой стряслось? Ты боишься, что я увижу, как ты готовишь еду, стираешь свои рубашки и ведешь себя по отношению ко мне по-человечески, а не как… бездушная горилла? Послушай, в моих глазах ты не можешь пасть еще ниже. Я все о тебе знаю, все, что следует знать…
– Правда?
– Да, ты подлый, бессердечный негодяй, Сет Гаррет-Мак-Клелланд. Ты думаешь, что можешь сломить меня, ты, мерзкая скотина! Но тебе это не удастся. Ты и раньше много раз пытался это сделать, и у тебя ничего не вышло. Ни один мужчина не сможет подчинить меня своей воле! На кой черт мне сдалась твоя еда! Я приготовлю свой собственный ужин, будь ты проклят, и надеюсь… я надеюсь, что ты подавишься своим гнилым мясом!
Когда я закончила свою тираду, то осознала, что все это время орала во все горло и даже подпрыгивала на месте от ярости. Сет с интересом разглядывал меня, словно диковинную зверюшку в цирке.
– Очень впечатляет, Рони, – заметил он наконец. – Во всяком случае, крик помогает тебе тренировать голос. И еще – ничто так не поднимает аппетит, как вид разбушевавшейся примадонны.
Я замахнулась, чтобы дать ему пощечину, но Сет со смехом увернулся. Я отправилась к лошадям и попыталась излить им душу, но они сонно щипали травку и не проявляли ко мне никакого интереса. Опустившись на землю футах в пятидесяти от костра, я услышала, как Сет роется в мешке, доставая мясо, и у меня заурчало в животе. Конечно, я найду, чем набить брюхо, я в этом не сомневалась. Но его эгоизм, его отказ поделиться со мной, его попытка подчинить меня… «Рони, сними с меня ботинки!» – Мне было противно об этом думать.
Пока я сидела совершенно неподвижно и размышляла, что мне делать, невдалеке от меня появился крупный кролик. Ничего не подозревая, он подошел еще ближе, остановился и удивленно посмотрел на меня. Я тоже сначала удивилась, но затем сделала резкое движение вперед и схватила его. Бедное создание. Откуда ему было знать, что он попался на пути самого свирепого охотника – голодной цыганки?
Я свернула ему шею – быстрая, легкая смерть – и долго сидела, упиваясь своей победой. Потом достала нож и вспорола ему живот, сожалея, что это не живот Сета. Я освежевала кролика, вычистила внутренности и бросила шкуру с кишками волкам и грифам, оставив себе только сердце и печень. Затем встала и отнесла свою добычу к костру.
Сет был поражен. Еще бы ему не удивиться. Ведь не было слышно ни выстрела, ни даже самого легкого шума. Я кинула на него торжествующий взгляд и достала котелок. Разрезав тушку на куски, я добавила из своего собственного мешка с продуктами луку, немного соли, дикого чеснока и полила все это бордо, бутылка которого у меня сохранилась еще с Сент-Луиса, каким-то чудесным образом не попав в руки Сету. Вскоре над нашей стоянкой, пропахшей буйволовой кожей, разнесся аромат lapin au vin.[9] Кролика надо готовить час или два, но я с удовольствием тянула время и наслаждалась чудесным запахом, украдкой поглядывая на Сета, который все еще усердно жевал жесткие куски сушеного мяса, делая вид, будто это нежнейший филей. «Да, нужно, проявить терпение, – думала я. – Чем дольше, тем лучше».
Сет совсем не уставал. На следующий день он поднял меня до рассвета и приказал собираться в путь. Мы ехали без остановки пятнадцать часов. Во время привала я съела немного холодного кролика, запила вином и, завернувшись и плащ и одеяло, легла спать. На следующий день все повторилось снова. Я начала думать, что Сет решил испытать меня на выносливость, выбирая самый трудный путь по размякшей равнине. Конечно, ведь я похвалялась, что вынесу любые трудности и испытания и не поверну назад.
Прошли еще два таких же изнурительных дня, когда внезапно вдали показался караван. Моей радости не было предела. Я надеялась, что нашему путешествию скоро придет конец. Мы уже почти догнали последнюю повозку, как вдруг раздался выстрел. Две темные мужские фигуры отделились от каравана, и мы остановили лошадей.
– Простите, парни, – крикнул один из мужчин. С такого расстояния не видно было, что я женщина. На мне была такая же одежда, как на Сете: высокие ботинки, плисовые бриджи, бесформенный плащ и мягкая фетровая шляпа. – Мы не можем позволить вам подойти ближе.
– В чем дело? – крикнул Сет.
– Карантин. Холера. Она распространяется от повозки к повозке, как лесной пожар.
У меня заныло все внутри. Бедняжка Габриэль! Я взглянула на Сета. Он тоже был встревожен.
– Это караван Мюррея? – спросил он. – Мы ищем пару по имени Андерсон.
– С такой фамилией здесь никого нет, – ответил один из мужчин.
Сет описал внешность наших беглецов, полагая, что они могли снова изменить фамилию, но ответ снова был отрицательный. Мы с облегчением вздохнули.
– Среди вас, случайно, нет доктора? Я почувствовала, как Сет напрягся.
– Нам очень нужен врач. Мы уже потеряли пятнадцать человек, половина из них женщины и дети.
Подул легкий ветерок, и до нас донеслись стоны людей, обреченных на смертельную муку. Наши лошади нервно вздрагивали и топтались на месте.
– Ну? – сказала я Сету. – Вот тебе и представился случай сделать добро для кого-нибудь еще, кроме себя.
– Не будь дурой, – огрызнулся Сет. – Простите! – крикнул он. – И прощайте!
Он взмахнул ружьем и повернул Блайза.
– Ты же не можешь оставить их здесь умирать! – вскричала я. Стоны этих несчастных разрывали мне сердце. Там дети. Я стегнула Огненную и направилась к каравану. Сет что-то крикнул мне в спину, но я не остановилась.
До крайней повозки оставалось не больше дюжины ярдов, когда Сет бросился мне наперерез и схватил Огненную за поводья.
– Ты не пойдешь туда, – со злостью сказал он. – Ты ничем не сможешь им помочь, только сама заразишься. Ты что-нибудь знаешь о холере? Она за два дня уложит в гроб здорового мужчину. От нее умирают пятьдесят человек из ста. Без лекарств нет никаких шансов выжить. Ты пойдешь ухаживать за ними и останешься там навсегда.
– Так вот почему ты не хочешь им помочь? Ты боишься! – Сет нетерпеливо мотнул головой.
– Без лекарств я не смогу сделать больше того, что они делают сами. Поверь мне, Рони, я только…
– Я не верю тебе. Я не верю ни одному твоему слову!
Я попыталась вырвать поводья у него из рук, но он крепко держал их. Я стала драться, оцарапала ему лицо, попала кулаком по скуле. Сет вышиб меня из седла, и мы покатились по земле. Я кричала что-то нечленораздельное и проклинала его на разных языках.
– Трус! Зверь! Жадное, эгоистичное животное!
Он крепко держал меня за запястья и пытался говорить спокойно, но я не слушала его. В конце концов Сет с размаху ударил меня кулаком в челюсть, и я провалилась в темноту.
Должно быть, он забросил меня на спину Огненной, потому что когда я очнулась, то обнаружила, что лежу на траве и солнце греет мне лицо и безумно ноющий живот. Я села и потерла распухшую челюсть. Каравана не было видно. Сет стоял рядом и, поглаживая ноздри Блайзу, смотрел на меня.