«Джа несколько раз брови поднимала» — это, конечно, знак. Удивить всеведущую бабушку крайне сложно. Полагаю, я несколько раз удивил ее, не обратил внимания, а Катя подметила и присовокупила эту небольшую, но немаловажную деталь к своим личным подозрениям.
Женщины...
Я вздохнул, чувствуя себя всеведущим идиотом.
— Смотри, ты все руки сбил! — огорченно заявила Катя, когда я вернулся, заматывая полотенце на бедрах.
Посмотрел на растерзанные костяшки. Да, слегка перестарался.
— ...как ты теперь будешь меня массировать? — сделав несчастную гримасу, вопросила жена. Последние три месяца она страдала от болей: мышцы спины пришли в тонус, стремясь удержать вес растущего живота. Я бы мог использовать свои знания о болевых точках, купировать боль, но любые силовые воздействия на беременную женщину слишком опасны, чтобы рисковать. Оставалось только гладить.
— Справлюсь, — улыбнувшись, шагнул к ней. Катя повернулась на бок, поспешно подставляя спину. Я сел рядом на колени, утешающе повел пальцами по позвоночнику и она с облегчением выдохнула.
— Не принимай гостей без меня, — сдержанно произнес, оглаживая мягкую кожу. Катя крайне мстительно относится к запретам, а вот к пожеланиям прислушивается, так что я стараюсь не быть с ней категоричным. — Повитухи — только в компании Джа. Остальные, с любыми вестями, хоть даже и члены Совета, не могут войти в дом без разрешения хозяина. Ссылайся на меня, говори «муж запретил». Любой Ворон примет такой аргумент.
Катя издала фыркающий звук, но тут же на удивление послушно произнесла:
— Не беспокойся, — она почти не сделала паузы, сразу задавая вопрос. — Это больно? В храме?
Волнуется... Она не понаслышке знает боль, которую может подарить посещение святилища. В первый раз я выносил ее из храма Скорпионов на руках полностью обессиленную.
— Терпимо. Второй раз будет проще, — успокоил, растирая большими пальцами мышцы вдоль позвоночника нажимая достаточно, чтобы переключить женское внимание с вопросов на ощущения. Чуть-чуть нажать и вот...
— Я-я-я-р! — завертелась и запищала, со смехом стремясь избежать щекотки.
Отвлеклась.
Ей не нужно все знать. Я невольно сглотнул, думая о том, что предстоит завтра. Знаю, будет больше, чем «больно».
Помню.
Глава 12. Храм
Глава 12. Храм
С тех пор как оставил службу, я почти не бывал в столице и старался отказываться от работы даже вблизи города. И дело не в том, что все прошлые годы я провел в Золотом городе практически безвылазно, нет. Я понял, что не могу находиться рядом с драконом, даже от одной мысли о нем начинаю терять самообладание. Стоит подумать, как я представляю его руку на моей Ка... Нет, лучше не думать.
Я сосредоточился только на цели, а ею на этот раз стал родовой храм. Последний раз я был здесь... хм. Несколько лет назад, точнее не скажу. Не было нужды. Мы посещаем храм в трех случаях: для инициации, молитвы, а также для жертвы Порядку, причем последняя причина может объединяться с первыми двумя. Инициация проводится в четырнадцать, а молитва и жертва... Пожалуй, из-за своей рассудочности я всегда был недостаточно набожен, за что меня периодически бранит верующая Джа. Уж она-то посещает святилище обязательно четыре раза в год.
Через три часа после вылета я уже вступал на территорию храма. Тихо. Черная дверь скрипнула, впуская очередного Ворона.
Здание черное снаружи, а внутри — стерильно белое. Предполагаю, при нашей родовой любви к черному, это обстоятельство могло бы стать сюрпризом для стороннего наблюдателя. Но не стоит забывать о практичности: вороны не пойдут на поводу у цвета в ущерб зрению. Полностью черный храм обеспечит проблемы с освещением, поэтому стены белые, а окна большие, чтобы отражать даже самый скудный лунный свет.
Аскетично белые каменные стены без единого украшения, рамы окон — голы. Декор — это не про наш род. Скучающее эхо с готовностью подхватило тихий звук моих шагов, усиливая и разнося их до высоких белых сводов, сужающихся кверху.
Никого.
Вопрос о Силе — первое, что имеет для нас значение и первое, о чем меня спросила Катя. Тогда ее очень волновали собственные способности и интересовали возможности великородных. Помню, как воззрившись на меня, она с любопытством произнесла: «Как ты оборачиваешься в ворона в одежде? Почему она не падает вниз? Она всасывается в кожу или что? Или в какой-то момент ты становишься голым и просто успеваешь наколдовать ее себе назад?»
Дочь Скорпиона задала этот вопрос еще в столице. Тогда мы только познакомились и мирно прогуливались по дворцовому саду. Я со всей серьезностью изучал ее: нам позарез нужно было закрыть порталы и мне требовалось понять, достаточно ли в этой женщине резерва на эту возможность, а также поддается ли она управлению. Как мы и предполагали, управлению создание Хаоса не поддавалось. Я всегда мог только читать ее.
К тому моменту я уже многое узнал о ней: о детстве, о тревогах, отношениях в семье, любви, первом браке, работе... Во всем этом не было ничего особенного, простая человеческая жизнь. Особенным было только мышление: нестандартное, хаотичное, но странно... открытое. Тогда меня заинтересовало именно оно. Мысли и действия людей отнюдь не похожи на две параллельные прямые. О, нет. Обычно рисунок мыслей относительно действий обычно напоминает крест: пересечение в одной точке, а затем расхождение. Я привык. У Кати прямые почему-то совпадали.
Наивный вопрос заставил меня рассмеяться и впервые посмотреть на дочь Скорпиона не только как на объект исследования и манипуляции. «Магия», — ответил я и сказал чистую правду. Оборот — вопрос не физиологии, но возможности и Силы. Одежда не всасывается в кожу, мы не перевоплощаем костюмы в перья или чешую. В данном случае стоит принять одну природу сущего, принять, что ткань на коже, сама кожа и волоски на ней — просто объекты, которые мы трансформируем, не разделяя их на подобъекты. Стоит просто понять, что наши мягкие ткани, как и ткань на теле — просто материя этого мира, если смотреть на ее происхождение достаточно широко. Строго говоря, все высокородные — маги, однако принадлежность к определенному роду диктует нам принадлежность к именно его родовой магии. Физиология присутствует уже только в принятом облике, в вопросе трансформации ее нет.
Я объяснил тогда, но не уверен, что Катя поняла. Конечно, ей многое неизвестно, порой она не осознает элементарных вещей, но все простительно: мой птенчик из другого мира. В ее бывшем мире вопрос магической возможности не стоит, его элементарно не существует.
У нас иначе.
Вопрос магической возможности — один из основных вопросов, когда дело касается Силы, о которой мы так много говорим. Это можно сравнить с физиологическими особенностями, которые даны с рождения. Так, кто-то более гибкий, кто-то высокий, у кого-то в организме все горит, у кого-то — накапливается. Нам дан разный уровень возможностей и мы в них однозначно не равны.
Вот и уровень Силы дается с рождения. До четырнадцати лет Вороны обучаются все вместе, после — проходят обряд инициации, который определяет уровень возможностей каждого. Мы не обретаем Силу в храме. Сила — то, что уже есть в нас. Здесь, в святилищах мы всего лишь ее инициируем, а уже после — осознаем, чем же владеем, учимся этим управлять. Чего мне ждать от самого себя на этот раз, с нечаянным усилением от Лисы? Не знаю. Обычно инициация проводится раз и на всю жизнь. В моем случае, когда уровень Силы изменился, придется пройти ее во второй раз, а затем снова познавать себя, узнавать свои пределы и возможности.
Забавно. Вторая спутница, вторая инициация... Порядок приготовил сюрпризы, которые я так не люблю, но которые мне пришлись по душе. Возможно, я пересмотрю свое мнение относительно них.
Я шагал вперед, и меня накрывали воспоминания. Двадцать три года назад я пришел сюда в первый раз. Тогда я был молод, наполнен Силой и надеждами, шел уверенно и быстро.
Двадцать три года назад здесь, я испытал свою первую настоящую боль. К сожалению, не последнюю.
...чуть не сдох тогда, глупый юнец. Помню, что ноги не держали, когда уходил, руки поднять и вовсе не мог. Не смог даже обратиться, чтобы улететь домой, пришлось дожидаться следующего дня.
В тот раз не знал, чего ожидать, теперь знаю. Мои шаги по белым каменным плитам ровны, но, должен признать, что я наполнен отнюдь не уверенностью. Это скорее больше похоже на обреченность смертника, который сейчас положит голову на плаху.
Когда знаешь, тяжелее. Незнание — благо.
Я снял мундир, снял жилет и рубашку, брюки, ботинки, белье, полностью оголившись. Поежившись от холода, невольно потер плечи. Знаки моей Силы — черные перья — идут от позвоночника по плечам, локтям и на половине лучевой кости останавливаются, не доходя до запястья.
Провел пальцами по крайним перьям, запоминая рисунок, и оглядел огромный каменный бассейн, распростершийся под ногами. Он не изменился. Все так же щербаты обвалившиеся от времени края и старые ступени вниз. Бассейн наполнен не водой.
В его чаше черные перья.
Вдох. Выдох.
Начнем.
Обратившись в ворона, я подлетел к краю чаши и, раскрыв крылья, стал выдергивать у себя из брюха, с боков собственные перья. По ощущениям это сравнимо с тем, как выдергивать волосы клоками. Остервенело, безжалостно вырываю из кожи глубоко засевшие очины. Некоторые поддаются только с кровью. Пуховые, кроющие, маховые перья — все идет в расход.
Это моя жертва.
Черными лепесками перья воздушно опускаются вниз, к тысячам тысяч других. Вороны жертвуют их храму и так делал каждый Ворон, живущий когда-либо. Здесь есть и мои перья, перья моих почивших родителей, перья Джа, ее родителей... Поколения поколений наших предков и ныне живущих.
Регламента нет, можешь пожертвовать сколько хочешь. Некоторые жертвуют Порядку все, прилетают несколько раз в год. Мне оперение еще пригодится, нет времени растить новое, потому я отдаю сколько могу, вырывая их так, чтобы не оставить на теле заметных проплешин и почти не отдаю маховые на крыльях: не могу сейчас позволить себе потерять в скорости и маневренности.