— Он ненавидит нас, — голос Ангула совсем рядом с моим ухом. — Давно. Добровольно никогда не подчинится, давно не подчинялся. Думал, как от нас избавиться, собирал сведения. О... А это уже интересно.
Я чувствую, как он роется в моей голове. Ненависть и страх сжимают грудь. Пошевелить бы рукой... Я бы мог одной рукой... Хотя бы ближайшего...
— Какой увлекательный объект... А ведь он виновен в раскрытии нашей тайны драконам, лорды, — сипло заключает Ангул.
Бессильно наблюдаю, как великан потрошит мою память, вспарывая ее словно подушку. Пух во все стороны. Он видит все. Страха во мне больше нет, только панический ужас. Все кончено. Мне конец... Сокрытое открыто.
— Не может быть! — запротестовал один из троих. — Я сам видел его память! Княгиня говорила. Она уже все знала, дракон уже ждал!
— Да, она знала... — Ангул не отрывал пальцев от моего виска. — А князь талантливо скрыл, что он намеренно ее спас еще до того... И после. Ты убрал Виргора, да, князь? А мы списали его, как одного из жертв мести Драконов. Вы были так уверены в нем, вы были так потрясены дочерью Скорпиона, а затем атакой, что проворонили предателя, позволив ему спокойно жить под собственным боком. Слепцы! Где были ваши глаза?
Они потрясенно молчат, и я чувствую волну ненависти от них такой силы, что каждую клеточку моего тела накрывает болью. Я бы кричал, но не могу. У меня больше нет рук, на их месте куски боли. Нет, ног... Я рухнул на колени, чувствуя, как выворачиваются, скручиваются ребра. Я не могу дышать.
— Не доводи до смерти, Гнесий, — голос Ворона сочится неприкрытой злобой. — Он должен жить. Мы будем делать ему больно часто. Многократно.
Кто-то схватил меня за волосы, заставив задрать голову. Я ничего не вижу.
— Жизнь может быть гораздо больнее смерти, — с ненавистью цедит голос мне в лицо, обдувая дыханием. Это Янт или Гнесий. — Пусть живет. Он будет оплодотворять столько женщин, сколько понадобится. Хотя бы так он вернет Воронам те жизни, что исчезли из-за его предательства.
Мне вернули дыхание, и я зашелся кашлем, рвано вдыхая воздух горящими легкими. Я понимаю, что надежды больше нет. В стремительно ускользающем сознании мелькнула беременная перемазанная краской Катя среди нарисованных облачков и птиц. Зря не обнял, не поцеловал на прощание. Никогда не знаешь, какой раз последний... Сосредоточившись из оставшихся утекающих сил, послал к ней последнюю мысль:
«Люблю тебя, птенчик. Меня схватил Совет. Прости, я не смог, прости, что...»
Не знаю, услышит ли. Я поднимаю ближайшую птицу, но у меня тут же вырывают ее.
— Теперь ты наш, все твои мозги, каждая клеточка. Теперь ты будешь подчиняться. Слышишь, князь?
— ...мало. Я хочу, чтобы он страдал. Чего он больше всего боится, Ангул?
— Кроме поражения? Потерять ее, потерять ребенка.
— У меня есть замечательная идея. Пусть он дождется родов своей княгини. Как только родит, пусть сам же убьет ее, сделает то, что должен был изначально. А когда Драконы будут расследовать, просто предъявим им убийцу.
— Какой изощренный замысел. Мне нравится. Сделаем ещё и так, чтобы он осознавал все, что делает. Приятно будет осознавать, да, князь? — голос сменил тон на озабоченный. — У него на пальцах, что это? Перья?
— Это же... Быстро выжигай его! Жги! Скорее!
Это последнее, что я слышу и страх, который я испытываю, больше всех страхов, которые у меня были когда-либо.
«Срочно беги! Не верь мне! Мне внушили у...»
Великаны выламывают старые доски, расширяя щель, за которой я прячусь. Огромная стопа нависает надо мной и с силой опускается сверху.
Хруст непрекращается, пока они ломают меня.
Во мне раздроблено все.
Все.
Глава 20. Черные перья
Глава 20. Черные перья
Здесь, во тьме передо мной вновь появляется трехглавый дракон, и вновь его пасти скалят на меня зубы... Я завяз перед ним. Но теперь я поднимаю руку, отражая удары длинных клыков. Почему у меня такая крепкая рука? Она не должна быть препятствием для дракона. Недоуменно рассматриваю ладонь и вижу, как на ней переливаются черные перья. Идеально подогнанные друг к другу черные чешуйки кажутся непроницаемыми. Я взмахнул рукой. Свет закрывает непроницаемая ночь, а затем блестящие черные крылья закрывают небо. Это ночь или прилетел тот ворон из сказки?
Нет. Это не он.
Это я.
Взмах крыла. Теперь свет.
Свет!
Я разлепил глаза.
Холодный дневной свет безжалостно ослепил меня, заставив зажмуриться. Оглушенный, я отступил и только спустя минуту смог открыть глаза. Белым бело...
Что... Что со мной? Где я? Где они?
Перед моим ошарашенным взором простиралась территория храма, окруженная снежными сугробами. На одном из них свежие отпечатки. Место, где я тер себя снегом, пытаясь охладиться.
Я схожу с ума? Уже сошел? Умер и брожу тенью? Вижу сон?
Поспешно ощупал себя. Цел. Ничего не понимая, не веря сам себе, собственным ощущениям и глазам, задрал голову на небо.
Полдень. Храм. Я. Всё как было утром.
Но это же... БЫЛО.
Сердце заходило ходуном, и я вновь посмотрел на собственные руки.
Черные перья на пальцах.
Не знаю точно, сколько времени я стоял и пялился на них, каждую секунду ожидая, что сон кончится и я вновь погружусь в небытие.
Но я оставался тут.
Значит ли это, что я... Что я просто «видел»?
В груди заколотилось так, что я начал хватать воздух ртом, презрев все виды правильного дыхания, и, в конце концов, просто рухнул на колени, продолжая смотреть на свои руки.
Видел?! Видящий?!
Мне страшно моргать, чтобы не сморгнуть этот сон. Я таращил глаза сколько мог, пока они не застекленели от зимнего ветра и потом, затаив дыхание, с ужасом моргнул.
Не исчезло.
Не исчезло!
— Я здесь! Здесь! — истерически захохотав, откинулся на спину, не заботясь о том, как выгляжу, не заботясь ни о чем.
Вот оно...
Теперь я не просто всеведущий Ворон... Я — больше. Я — видящий всеведущий.
Вздымаемые холодным ветром снежинки опять пикировали, садясь мне на лицо, на ресницы. Легкая метель укрывала мое тело невесомыми снежинками. Я смотрел на серое небо и хохотал. Из глаз струились неконтролируемые слезы.
Здесь. Сейчас. Еще ничего не произошло. У меня еще есть шанс выжить, обнять жену, и избежать поражения. Еще есть шанс спасти, спастись. Спасибо... Спасибо... Спасибо...
Я прикрыл глаза, едва сдерживая прыгающее в груди счастье и благодарность. Я вспоминал, что дальше.
Дальше... Дальше дворец, Дракон, Катя... У меня есть еще одна попытка.
Шевельнул плечами, чувствуя, как приятно охлаждаются запястья, затылок, как все еще ноют пальцы... Теперь боль казалась приятной. Боль означала Силу и жизнь.
Постигнем настоящее еще раз. Начнем.
Обратившись, взмахнул крыльями, и, рассекая крыльями морозный воздух, поднялся в воздух над комплексом из родовых храмов, на этот раз целенаправленно двигаясь ко дворцу.
«Бывший муж или король? Господи, Катя, соображай уже!» — вновь донесся до меня растерянный голос жены.
Сейчас буду, птенчик.
Глава 21. Радость видения
Глава 21. Радость видения
На полной скорости я влетел в приоткрытое окно дворца, на ходу перевоплощаясь и подхватывая ахнувшую жену с бархатного кресла к себе на руки. Сразу, без предисловий и проволочек.
«Не бойся. Я здесь. Я люблю тебя» , — успеваю сказать, пока горячо целую ее, откровенно наплевав на этикет и выпустившего когти Дракона. Знаю, у него хорошая реакция, не полоснет сразу, успеет разглядеть.
Чувства на этот раз кардинально другие. Я просто счастлив видеть Катю, что держу ее, что жив, что могу все исправить. О, я вполне рад даже золотому королю, его пышному дворцу, не против таинственного красноглазого Змея и любых повитух. Самое дорогое в моих руках, остальное не имеет значения.
Счастье — есть.
Я был уверен, что больше никогда не увижу и не почувствую ее, оттого ее губы слаще воды после дня жажды, и я жадно пью, пью их так, словно мы одни, и вокруг больше никого. Катя с круглыми глазами пытается вывернуться, думает, что я сошел с ума. Да, я действительно сошел с ума от радости. Я стискиваю свою мягкую и теплую, не позволяя отстраниться, и с обожанием слушаю как мой птенчик возмущенно попискивает мне в губы и смущённо стучится в плечи, пытаясь вразумить.
«Яр! Яр! Все же смотрят!»
«Пусть».
— Князь... Вы могли бы сделать это позже, наедине, — я услышал недовольный голос Дракона, и с трудом не рассмеялся.
А он дипломатичен.
С трудом оторвавшись от сладких губ своей женщины, прямо посмотрел на короля.
Как я и предполагал, он уже опускал выпущенные когти. Бережно опустив раскрасневшуюся и ошеломленную жену назад в кресло, я почтительно поклонился.
— Прошу прощения за несдержанность. Так случилось, я был поблизости и услышал жену. Очень по ней соскучился, — я говорил чистую правду и он должен был это ощутить. — Рад видеть вас, ваше величество.
Кажется, мое поведение озадачило и Дракона. Он поднял нахмурившиеся было брови, и помедлил с ответом, что случалось с ним нечасто.
— Прекрасный слух, князь. Рад, что по мне вы не так скучали, — безрадостно произнес, не упомянув, что рад видеть меня. Но, все же чуть наклонил голову: поздоровался. — Княгиня попросила совета у нового верховного мага, поэтому я пригласил ее во дворец. Князь Крис, Князь Наяр.
Мы раскланялись с магом. Сейчас он выглядел поприветливее.
— Приятно наблюдать столь... долгожданную встречу, — маг улыбался глазами, сохраняя внешнюю невозмутимость.