И, надо сказать, подготовили ловко.
Атмосфера не отдавала принуждением, напротив: музыка задорно и весело играла, женщины в центре активно плясали, взмахивая черными вышитыми юбками, а собравшиеся вокруг всеведущие пусть и не плясали, но... улыбались.
?!
«Это еще что за малинник?!»
Глядя на недостаточно прямые черные спины и непривычно расслабленные лица, я аж сморгнул, пытаясь понять, что происходит.
— Прими добро от дома, всеведущий, — подошедшая ко мне молодая женщина с улыбкой блеснула на меня вороньими черными глазами, и вежливо поклонилась, протягивая на крошечном подносе маленькую чарку с местным напитком на основе зерна. Катя говорит, что он похож на квас. Я не знаю, что такое «квас». Мы называем напиток «буза», пьют его даже дети.
По традиции отказаться от первого предложенного напитка гостю нельзя. Небольшая чарка опасений не внушала, потому я быстро опрокинул в рот кислую жидкость.
...и сразу понял, что это не классическая «буза». На языке осталась странная сладость, которую я идентифицировать не смог.
— Что это? — я нахмурился, испытующе вонзившись глазами в женщину.
— Буза с медом, — не моргнув, ответила та. Объяснение меня не удовлетворило: сладким вкусом можно замаскировать что угодно. Я развернулся на подавальщицу, желая узнать больше, а если понадобится — то и прочесть.
«Проходите, князь, оглядитесь», — пронеслось тихое в моей голове, и я резко оглянулся, поймав взгляд Терция, одного из Воронов Совета, замершего в стороне. Воспользовавшись представившейся возможностью, подавальщица оперативно удалилась. —«Мероприятие займет не больше пары часов вашего времени».
Терций чуть поклонился, зацепившись со мной взглядами. Ответно склонил голову, опять помянув уже конкретно его в недобром мысленном послании и одновременно закрывая разум на все возможные засовы. К нему тоже подошли с чаркой, которую старый Ворон поднял и демонстративно выпил.
Мрачно ощущая на языке не нравящийся мне сладкий вкус и держась настороже, вынужденно шагнул в большую залу. Чтобы снизить тепловые потери, окна в ней сделаны небольшими, не больше полуметра каждое, потому дневной свет освещал общий дом довольно скудно. В помощь дню, горели свечи, насыщенный теплый свет которых активно смешивался с холодным дневным, образуя приятное мягкое свечение. Каменные стены, обмазанные глиной, украшали рукодельные вышитые гобелены и дом казался уютным. Пахло приятно.
Все это было подозрительно.
Стараясь не смотреть на танец, я окинул взглядом всеведущих. «Явка обязательна» — значит прилетели все. Наметив известного мне неженатого Ворона, я непринужденно встал так, чтобы наблюдать за его выражением лица. Молодой всеведущий не смотрел на меня, неотрывно глазея на женщин.
«Очень хорошо», — сделал вывод, пронаблюдав за его взглядом, устремленным на мелькающие под черными юбками ножки. — «Падок на сладкое. Будет не против дополнительно поработать».
— Прими добро, всеведущий, — произнес сбоку женский голос.
— Позже, — теперь я мог отвергнуть и отверг предложенную чарку, хотя пить хотелось. Пошарив глазами по столам, нашел только закуски, но не нашел кувшина. — Принеси воды.
Послушно кивнув, подавальщица удалилась.
«Проклятье. Просто стоять два часа?» — я чувствовал себя не в своей тарелке. Приказов и инструкций кроме «присутствовать» не было. Мне привычнее молчаливые собрания по стойке «смирно». А это...
Женщины танцевали танец ветра, взметывая в воздух юбки. Я мысленно признал, что старые Вороны правы, облегчая и выбор и процесс. Более естественно, очень разумно...
Сглотнув, я отвел глаза, сосредотачиваясь на гобелене. Минималистично вышитый ковер: черные вороны на красном фоне. Пять воронов. Почему пять? Мы предпочитаем четные числа.
Пока думал, вдруг ощутил, как спина расслабилась, полностью уступив место пьянящей легкости. С плеч будто убрали камни. Несколько сот камней.
Ох, как же хорошо...
Улыбка на губах появилась сама, проступив через привычную маску. Теперь я понял, почему остальные улыбаются. Им тоже хорошо.
Незаметно наслаждаясь ощущениями, в очередной раз огляделся. Ничего опасного не происходило и настроение постепенно улучшалось. Музыканты продолжали играть, а женщины продолжали танцевать. Они кружились, воздух приходил в движение от стремительных юбок. Я ощутил ветерок, осевший на коже, на собственных губах, вновь глянул на танцующих, а засмотревшись, отвести взгляд уже не мог.
...нет, конечно, мог, просто не хотел. Мы все смотрели, среди всеведущих нет безгрешных. Те, кому становятся известны тайны чужих душ, сами пачкаются от души. Юбки витали трепещущими крыльями, а узкие талии, подхваченные алыми поясами, гнулись, маня обещанием гибкости. Черные блестящие волосы реяли в воздухе.
Я контролирую себя? Полностью контролирую.
В горле окончательно пересохло.
— Прими добро, всеведущий, — произнес сбоку женский голос.
С трудом отведя взгляд от плясуний, я оглядел поднос и не обнаружил ничего, кроме очередной чарки. Подавальщица была другой.
— Я просил воду. Стакан воды неси, — произнес с долей раздражения, повысив голос. Просить в третий раз не буду, отдам приказ. Женщина испуганно ойкнула и быстро скрылась.
Стало душно и, я потянул горло шерстяного мундира, расстегивая несколько пуговиц сверху. Многие расстегнулись уже полностью. Бубен звенел дразняще весело, женские улыбки и смешки зазывали любоваться дальше. Я пообещал себе, что гляну в последний раз, а затем буду исследовать только гобелены и собственные ботинки. Но подняв глаза, оторваться уже не смог. Танец набирал обороты и вместе с его ритмом ускорялся мой пульс. Быстрее, быстрее! Передо мной мелькали тонкие руки, колыхались широкие юбки, я следил за изгибами женских фигур, не обращая внимание больше ни на что. Остальное сместилось далеко на задворки сознания, утратив значение. Здесь и сейчас стало первостепенным смотреть, ничего больше.
— Прими добро...
Чарка. Воды опять не принесли, но мне уже все равно, и я не глядя сомкнул пальцы на сосуде, молча опрокидывая в себя порцию. Жажда чуть стихла. Сладость на языке начала нравиться.
Так мушки порхают перед клювом птицы. Все, что птице требуется — это сосредоточить взгляд на одной, выбрать, а затем поймать на лету. Мушки... В следующую минуту я выделил интересную мушку из нескольких десятков. Девушка кружилась так изящно, что, кажется, не касалась ногами пола, будто бы за спиной у нее были расправлены крылья.
Совет не глуп. Идея устроить праздник хороша. Лучше, чем собрание.
«Очень хороша...» — я следил за девушкой. Еще одна чарка в себя. Еще одна пуговица вон.
Непривычная легкость в голове похожа на головокружение.
Мне понравились узкие щиколотки, которые открывала юбка, так что я невольно представил, как смыкаю на них пальцы.
...я контролирую себя? Абсолютно.
Я поймал ее взгляд на себе, она тут же спрятала его под ресницами, а затем глянула еще раз. Играет. Усмехнулся, ощущая давно забытый азарт.
— Прими добро...
Потянувшись к очередной чарке, случайно зацепил ее пальцами. Опрокинул.
— Прошу прощения... — медленно обронил, даже не глядя на подавальщицу, потому что интересующая меня мушка не стала танцевать дальше, выпорхнув в темную дверь, бросив на меня многообещающий взгляд, и я автоматически двинул за ней, протискиваясь между черными мундирами своих.
Нужно быть внимательным. Ничего не упустить.
Я не упущу. За мной тихо хлопнула дверь, отрезая оставшуюся на нами музыку и смех.
Тусклый свет.
Вижу тонкий силуэт впереди. Полы юбки как крылышки. Широко шагаю следом.
Быстрее. Догнать. Поймать.
Комната.
Я придержал, а затем медленно закрыл за собой дверь.
Попалась.
Девушка смотрит на меня, улыбаясь с вызовом, и, прижимаясь к грубой темной стене, блестит глазами. Молоденькая с бледным аккуратным лицом, на щеках сейчас румянец. У нее тонкий нос с небольшой горбинкой. Аккуратная грудь под черным платьем вздымается красноречиво часто. Нам нет нужды говорить.
Хочешь полетать со мной, черноглазая?
Читаю ответ «да» в огромных глазах, таких черных, что я не вижу зрачков.
Шаг на нее.
Протягиваю руку, пальцами подцепляя острый подбородок. Мне всегда нравилось первое прикосновение к коже. По нему можно судить о дальнейшем удовольствии.
О, это первое прикосновение к ней обещает так много, что мой рот тотчас наполняется слюной. Я готов, возбужден и не хочу медлить. Она тоже готова, вижу.
Красная ленточка тонкого пояса на талии...
Я тяну ее, медленно развязывая, облизываю губы, не отводя взгляда от черных глаз... С трудом растягиваю удовольствие перед тем, как накинуться. Гладкая ленточка остается у меня в руке и я автоматически сую ее в карман, не хочу бросать на пол такую прелесть... Пальцы нащупывают в кармане мундира какой-то комок. Вытаскиваю наружу и мельком отмечаю странное.
У меня в руке пинетка.
Зрение плывет, я фиксирую движение девушки около себя и ее руку на моей груди, но все еще тупо пялюсь на комочек светлой пряжи, похожий на неумелую детскую поделку. Первая Катина попытка вязать, при виде которой я едва удержался от смеха. Пинетка. Для ребенка. Здесь. Сейчас.
Я сжал мягкий комок.
Инородный объект. Сознание слабо пошевелилось, пытаясь обработать новый элемент в уравнении и заново анализируя происходящее.
Где я? С кем я? Я контролирую себя?
Общий дом. Какая-то девушка. Абсолютно... Абсолютно нет. Нулевой контроль. Опасно. ОПАСНО!
Вскинувшись, я отшатнулся от девушки как от чумы.
«СТОЙ СПОКОЙНО. МОЛЧИ. НЕ ДЕРГАЙСЯ. ЖДИ», — срочно отдаю приказ. Она послушно застывает.
Отпрыгиваю к противоположной стене, судорожно прижимая пинетку к носу. Запах. Запах дома. Птенчик.
Почти в панике пытаясь собрать остатки разума, быстро шарю глазами по комнате, осоловело выхватывая только разрозненные фрагменты.