Снег Яр почистил своим старым инструментом.
...ну я для себя заметку сделала. Даже две.
Глава 11. Наши приоритеты
Глава 11. Наши приоритеты
Катя
У Наяра есть свой тренировочный зал, точнее — пустая комната, в которой он регулярно изнуряет себя до полной бессознательности. Сюда он меня и завел, когда переоделся. Конечно, комната не совсем пустая: здесь есть набитый соломой и подвешенный к потолку мешок, мешок набитый песком, камнями, на стенах и потолке закреплены стойки, какие-то движущиеся деревянные палки, есть и оружие. Брутальный мужской рай.
Почему «мужской»? Потому что не женский. Это не похоже на тренажерный зал в том понимании, в каком они существуют в моем бывшем мире. Там-то каждая штанга с заботливым сечением, гантели и тренажёры прорезинены, а то и обиты мягоньким, маты и зеркала на каждом шагу, а у Наяра... У него всё настроено не на поддержку рельефности мускулатуры, а на то, чтобы оставаться смертоносным.
Мне нечего делать с его мешком с камнями и все кажется, что «вон та железная палка меня прибьет». Она может.
Потому я чувствую себя здесь слегка неуверенно. Для девочек тут разве что... мат и жёсткая скамейка, куда я осторожно присела.
Яр, видно, решил совместить лекцию с тренировкой, поэтому переоделся в свободную рубашку и легкие штаны. Разумеется все черное: Ворон не признает другие цвета.
— Ты сопротивляешься постановке дыхания, и я понимаю, почему: думаешь, что это базовая функция, которой ты владеешь. Увы, это не так, — он огорошил меня сходу. Свободно расхаживая по деревянному полу, Яр сверкал крепкими босыми пятками. — Дыхание требует такой же тренировки, как и все остальное.
«Остальное?» — всем своим нетренированным телом я вопросительно воззрилась на тренированного мужа. Он блеснул зубами в открытой улыбке и примирительно показал ладони.
— Требует при необходимости или для повышения эффективности, — уточнил. — Например. Птенчик поверхностно дышит на пол литра воздуха, а ворон глубоко на литр. У кого выше энергетический потенциал для физических действий?
— У ворона, — послушно сообщила очевидное.
Кивнул и спокойно продолжил, широко разминая руки.
— Две женщины собрались рожать, но первая дышит неглубоко и часто, а вторая глубоко и медленно. Кто вдыхает недостаточное количество кислорода? Кто быстрее выдохнется, впадет в панику, растеряет силы и концентрацию? — черная бровь приподнялась в ожидании верного ответа.
— Первая, — вздохнула, понимая, куда он клонит, и чувствуя стремительно нарастающее желание переучиваться. — А ты умеешь убеждать. Гораздо круче повитух! Откуда ты все это знаешь?
Он пожал плечами.
— Дыхание — база, основа жизни. Его неверная постановка в бою может стать смертельной. Ритм в бою скачет, и вместе с ним должно изменяться и дыхание бойца, мы стремимся к тому, чтобы оно не останавливалось. Выверенное дыхание сохраняет силы, повышая выносливость. Там много нюансов... Но если сошлись два равных противника, скорее всего победит более выносливый. Ты знаешь, что происходит при задержке дыхания?
— Э-э-э... — я задумалась, медленно ворочая мозгами. В вопросе физиологии я никогда не была сильна. — Кислород кончается?
— В целом, да, — Яр согласно наклонил голову. — В крови увеличивается концентрация углекислоты, наступает кислородное голодание, которое ты даже не замечаешь, а оно все равно приводит к быстрому утомлению. Процесс ведет к потере сил и, соответственно, к поражению.
Обозначив подобие улыбки, мой черноглазый сенсей красиво разбежался и сделал несколько разминочных ударов руками по мешку с соломой. Мешок с камнями у него стоял на десерт.
Впечатленная, я восхищенно затаила дыхание.
— Подкрепим урок... — Наяр опять зашагал по комнате, вращая руками. Голос был ровен, а глаза внимательны и спокойны, — Птенчик набрал много воздуха, а затем отвлекся, открыл рот и в целом, задержал выдох. Ворон за это время совершил два полноценных вдоха и выдоха. У кого из них случилась задержка дыхания, ведущая к накоплению углекислого газа, а значит — к усталости?
Резко выдохнула. Он ставит меня в пример на ходу! Пришлось возмущенно и глубоко задышать.
— Осознала? В бою... то есть в родах тебе уже будет не до воспоминаний. Тренируйся, как тебя учили, дыхание нужно довести до автоматизма, — наставительно изрек муж, который иногда совершенно невыносим в своей правоте, и перевел прищуренный взгляд на многострадальный мешок.
Все осознав, я поднялась, не намереваясь булькать воздухом при Наяре. Уже почти ушла, но вспомнила кое-что и остановилась.
— Ты бы хотел присутствовать... на рождении? — успевая задать вопрос до того, как его кулак коснулся в мешковины. У меня эта мысль периодически всплывала, но здесь все вели себя так, будто это невозможно и не обсуждается — и Джа, и повитухи, и Яр. Что уж говорить, я сама думала о присутствии муже на родах с некоторым сомнением, но после этого ликбеза... Да один Яр заменит дюжину повитух! С ним же ничего не страшно!
Черные брови сомкнулись, как мне показалось, сурово.
— У нас это не принято, — как-то очень коротко ответил, а скорее даже отрезал, мой Ворон и все-таки ударил по мешку несколько раз.
— А ты сам хотел бы? — я не отстала, зная, что он слышит. — Не принимать роды, конечно, а просто за руку держать. Как думаешь?
Ну скажи: «да»...
Серия ударов затянулась. Кулаки, пальцы, локти, ступни, голени, колени чередуясь врезались в похрустывающий от натуги снаряд, ускоряясь так, что скоро движения стали выглядеть для меня смазанными, а фигура мужа из четкой превратилась в неуловимую беснующуюся черную тень.
Наконец, остановился. Я выжидающе стояла в дверях. Выпрямившись, Яр серьезно посмотрел на меня, на миг перевел взгляд на живот и отвел глаза, смахивая со лба накатывающие капли пота.
— Не проси меня об этом, Катя. Не сейчас.
«Не проси, не сейчас...?» Легкое разочарование смешалось с непониманием. Я задумчиво отступила, оставляя его одного, и медленно пошла наверх. За перила держалась надежно. Яр зря беспокоится, я сейчас лучше всех понимаю, что падать нельзя, и меньше всех хочу упасть.
Поступенчато шагала и так же поступенчато думала, пытаясь разобраться в ситуации и собственных чувствах. И в нем.
«По какой-то причине не хочет... Ну не хочет и не хочет, я не собираюсь настаивать! ...непонятно, не хочет „вообще“ или не хочет „сейчас“? У него сложная работа, и ему непросто... Еще и Совет. Что за трения у него с тем лордом, интересно? Но явно не до сражений на родовом одре, понять можно... А может другое? Может в вороньей культуре присутствие на родах — принципиально не мужское дело? Надо уточнить у Джа».
Поднявшись наверх, села на кровать. Огорчение, зараза, накатывало все сильнее. Сердясь, я начала сбрасывать глупое чувство. Глубокий вдох носом. И долгий выдох на раз-два-три ртом.
Еще раз.
Мысли постепенно формулировались.
«Вдруг он боится моральной травмы? Он же не железный, кто знает... Так-то он имеет право не хотеть, миллионы мужчин будут с ним солидарны. А может желать его присутствия — вообще эгоизм с моей стороны? Он меня в свои сражения не приглашает. Не его дело — рожать, а моё. Я, конечно, справлюсь и сама, просто...»
Глубокий вдох...
«...просто я боюсь. Яр — единственный, в ком я полностью уверена. Единственный... Мне с ним не страшно».
Выдох-выдох-выдох.
«А повитухи эти... Не доверяю я. Причитали, болтали и все равно не убедили, хоть и дышали три часа подряд. Яру трех минут хватило для обоснования».
Вдох.
«Петь будут... Не хочу, чтобы они пели. И вообще их не хочу. Да, вот оно. Хочу нормального спокойного акушера с медицинским образованием. Мужчина, женщина — неважно. Есть же здесь такие? Если не в силах мужа быть рядом, мне нужен кто-то хотя бы похожий на врача. Чтобы не пел. Без травяного венка на шее».
Выдох. Раз-два-три. Решено.
Окончательно войдя в сурово-сосредоточенное настроение, я гордо тряхнула головой, торжествующе сбрасывая огорчение к лопате — в пропасть. В списке моих приоритетов внезапно поднялись акушеры, занимая первую строчку.
«Справлюсь и без Яра. Он прав, это не его бой. В первый раз что ли? Если это похоже на сражение, возьму и поборюсь. Без песен и плясок, на своих условиях. С дыханием я уже осознала».
Легко постучала по животу. Мне кажется, что он чувствует мое настроение.
«Мы с тобой сильные, слышишь? Поработаем сообща. Ты изнутри, я — снаружи, хорошо?»
Детеныш пошевелился. Созвездия на руках опять зажглись и я улыбнулась: чувствует, слышит. Это его Сила.
Подойдя к окну, сложила руки на животе, глядя на закат. Зимой его почти не видно, просто небо вечером темнеет. На то, что солнце все же садится намекают только слабые розоватые отсветы в густых облаках.
Дышала я глубоко и ровно.
Наяр
Тренировка длилась третий час, а я все не мог остановиться. Рубаха уже промокла от пота, но ярость не заканчивалась.
Удар!
То, что они делают, это... Это не возрождение, это убийство! Твари, твари, твари!!!
Удар!
Мой род пытаются возродить таким чудовищным способом, попирают волю, принуждают, совершают насилие над телами и разумами женщин, мужчин...
Я представляю как убиваю их. Всех четверых. Многократно.
Удар! Удар! Удар! Удар!
А я смогу, хватил сил? Я должен пройти инициацию и... Но это опасно. Риск велик.
У меня жена родит со дня на день! Я должен о ней думать! О ребенке! Как я могу действовать?
Удар! Удар! Удар!
А как я могу НЕ действовать?! Ждать? Подождать до родов? После? Когда придет то самое подходящее время? Воронов насилуют прямо сейчас! Катя просит внимания прямо сейчас! Семья или род?
От беспрестанных ударов мешок распоролся, и камни выкатились наружу.
Голова сейчас взорвется... Я сам сейчас разорвусь надвое. Нет, не между долгом и желанием: между долгом и долгом, между желанием и желанием, будто опять в одной руке красная лента, а в другой пинетка.