— В чем же твое благо рода, видящий? — голос Ворона мертвенно глух. Он выделил «твое» и опять дал мне возможность говорить.
— В том, чтобы дать роду восстановиться, не превращая слабых в рабов, а сильных в чудовищ! — ответ вылетает из моих губ мгновенно, будто был подготовлен. Это то, что я видел в глазах Арьи, то, что годами чувствовал я сам и читал в остальных.
Янт впервые медленно опускает ресницы, смаргивая передо мной. Тень от магического ночника превращает каньоны морщин на его лице в глубокие складки. Мешки под его глазами величиной с сами глаза. Старый Ворон выглядит усталым в скудном свете комнаты, почти мертвецом.
Мне кажется, что он молчит целую вечность. Надо удержать его давление и удержаться на ногах, нельзя дать слабину сейчас.
То, что время не застыло, выдает только капля пота, созревшая в редких волосах и скатившаяся вниз по лбу к седой брови.
— Не самый худший вариант, — в конце концов устало произносит Янт. — Моя версия звучит так: нельзя потерять ни Ворона. Я ей верен.
Не добавляя больше ни слова, он резко убирает с меня нажим.
Вышибаю старика с одного удара и только после осознаю мысль, которую он мне оставил:
«Каждый из нас готов служить на благо рода, но у каждого свой взгляд на это благо. Мы следуем за победителем. Веди, видящий».
Едва удержался на ногах, но не от усталости: после давления, которое казалось многотонным, я кажусь себе легким как пух, не сразу восстанавливаю координацию. Согнувшись, оперся руками о колени, выравнивая дыхание. Из носа на камень упала капля моей крови.
Очень хорошо...
Утерся и выпрямился, оглядывая лежащие передо мной тела.
Очень хорошо, что обошлось без проклятой мантикоры.
***
Я жаждал забрать их жизни, желал и мог похоронить в этой же комнате, но, поразмыслив, передумал. Катя и ее порталы изменили расклад: если без порталов я мог только прикончить их, то с порталами у меня появилась надежда на иной исход.
Они нужны мне так же, как и я был нужен им. Мне необходим их опыт, нужны сила, мозги. А еще нужны фигуры рядом. Я не собираюсь открыто свергать правительство и, потрясая кулаком, провозглашать революцию, как предположила жена. Мне не по нраву такой путь, он разрушителен, это нарушение Порядка, к тому же, привлекать к себе лишнее внимание слишком опасно. Мы, Вороны, осторожны, предпочитаем действовать в тени. Всегда так будет.
Они будут жить, останутся членами Совета, даже сохранят разум. Единственное, каждого ждет моя тщательная коррекция. С мороком я справлюсь и с их Силой, подрежу крылья, скорректирую некоторые установки, направление мыслей... Сделаю с ними то, что они делали со своими же. Я нередко занимался этим с великородными... в прошлом. Тогда я исполнял приказы.
Теперь приказы буду отдавать я.
Чем я отличаюсь от них? Я думал об этом, когда отправлял в ноздри Янта, Ангула и Терция кусочки мха с мороком. Отличаюсь немногим. Они не «злые», я не «добрый». Я тоже манипулирую разумом при необходимости, выбираю порой жестокие, но действенные дороги. Пожалуй, есть только одно реальное различие: у нас разные взгляды на благо рода.
Пошарив в кармане, вытащил на свет черный комочек.
Пинетка.
Захотел к ней прикоснуться. Улыбнувшись, повертел в пальцах чудо, созданное богиней Хаоса, приложил к губам и спрятал обратно.
Чувствую ли я торжество? Разве что слегка. У меня много работы. Я положил на стол Гнесия. Возвышаясь над ним, коснулся пальцами сухого как пергамент виска.
Приступим.
Глава 24. Поплачем, пожалуй
Глава 24. Поплачем, пожалуй
Катя
— Как тебе? — я показала Яру новое творение. Третий вариант пинеток выглядел немного похожим на бежевый носочек. Очень маленький и крайне плотный носочек, формой напоминающий бумеранг. Второй я пока не сделала, не уверенная, что смогу повторить красоту. На этот-то вариант я потратила пять часов. Не с первого раза получилось...
Стоя передо мной, Яр взял пинетку двумя пальцами, вопросительно уставился на нее, а затем на меня. Торжественно сложив руки на животе, я ждала.
«Хвали меня».
Он надел пинетку на палец и пошевелил им в воздухе.
— Твои навыки совершенствуются, птенчик... А у младенцев действительно такие маленькие ножки? — в голосе засквозило открытое сомнение.
— Не знаю, — призналась. — Я их не особо и видала. Точнее видела в кино... И у подруги дочь помню, но... на ноги не смотрела. И вообще, она была завернута, только лицо и торчало. Наверное, сначала небольшие.
Ворон еще раз посмотрел на пинетку на пальце, затем приложил ее к верхней части моего живота, где сейчас должны располагаться ножки, и полюбовался несколько секунд.
Улыбнулся.
— Что?
— Ничего, — его губы все шире расходились в улыбке. — Может и подойдет.
Он присел на колено.
— Подставляй ножку, надо примерить, — Яр серьезно разговаривал с животом, накрывая ладонью нижнюю часть. — Ну же. Мама ждет, а она ждать не любит. Ближайшую ножку. Надо померить носочек.
Это так мило... Кажется, я сейчас расплачусь от умиления.
...или от боли.
— Ай!
Меня пнули изнутри так, словно действительно хотели дотянуться до пинетки.
— Больше не подставляй, — сообщила я, вытирая слезу боли с успевшим выделиться умилением.
— Потом, — подтвердил Наяр, убирая пинетку-носочек и успокаивающе поглаживая уже меня.
Его глаза были такими счастливыми, что я поняла... Все-таки расплачусь.
— Яр... — жалобным голосом произнесла я и предупредительно зажмурилась.
— Опять? — понимающе кивнул муж и сел рядом, гостеприимно подставляя мне плечо, куда я немедленно уткнулась. Последние дни я плакала уже по всем мыслимым и немыслимым поводам. Все началось, когда от мужа прилетела птичка с веткой. Я поняла, что у него получилось, заплакала от облегчения и вот уже несколько дней не могла остановиться. Плакала, потому что небо серое, потому что платье не зеленое, потому что у птички трогательный клюв, потому что тапочек повернут не в том направлении... Наяр только качал головой, и смотрел на меня с таким удивлением, будто мысли не читает. Как можно не понимать? Когда небо серое — это печально, когда платье не того цвета — я расстроилась, а клювик у птички настолько маленький, крошечный, беззащитный, что это невозможно...
Ох. Опять...
В общем, я привыкла, что после всех волнений стала немного неадекватной. Мой Ворон, вроде бы, смирился. Сначала тревожился, опрашивал, а теперь уже спокойно выдает мне кружки с водой. Говорит, что в таком режиме я теряю примерно полкружки в час, и мне надо восполнять уровень жидкости.
Зато я научилась плакать и одновременно говорить.
— Думаешь малыш — Ворон? — я вытерла глаза о черную рубашку. — Он услышал тебя?
— Должен быть Вороном, — мягко подвердил, поглаживая по голове. — Даже не смотря на каплю Хаоса. Обычно наследуются свойства отца, а свойства матери усиливают и дополняют. Хотя в нашем случае сложившийся Порядок может измениться как угодно.
«В нашем случае» — это он обо мне. Хаос в моем лице гордо потянул носом.
— Сложная тема: «услышал ли меня ребенок», — Яр рассудительно продолжал, пока орошала его плечо свежей партией слез. — Я слышу его, но я слышу, э-э-э... Как тебе объяснить? Хм-м-м. Слышу только жизнь, какие-то эмоции. У младенца в утробе нет мыслей, он ведь еще не знает слова. Теоретически он не мог понять, чего я конкретно хотел. Не мог понять, что я хотел примерить носочек, ведь он не знает слов. Просто сейчас он умеет дергать ножками и знает мой голос.
Тема «кто» наш ребенок была насущной и занятной. Скорпион или Ворон? Вороноскорпион? Скорпионоворон? Черные глаза или зеленые? Черные волосы или русые? Мальчик или девочка? Как ни странно, я надеялась на Ворона. Пусть будет как папа: черноволосым и черноглазым всеведущим. Насильственное оплодотворение по настойчивой рекомендации нового члена Совета отменили, но тема возрождения рода Воронов ближайшие годы актуальна. Яр сказал, что в том числе хочет попробовать деликатно изменить мнение овдовевших Воронов по поводу ещё одного спутника. «Они должны понять, что есть надежда на второй шанс», — проговорил он, многозначительно глянув на меня.
В ответ я предложила ему устраивать для одиноких еженедельные свидания. Рассказала о знакомствах по переписке, тиндере, барах, клубах, чатах...
— ...а заманить их можно интересной программой, — я щедро делилась воспоминаниями. — Песни, пляски, шоу, , лекции, викторины... Что любят твои? Чтения...
Всеведущий поднял брови и задумался. Кажется, Воронам светит первый экспериментальный клуб знакомств. Без наркотиков. Интересно, какими конкретно чтениями они будут заниматься?
Насчет рода Скорпионов... Хм. Каплю Хаоса мы активировать в храме не планируем. Одной активированной дочери Скорпиона всем хватает с головой. Я не знаю, что делать, если младенец будет открывать порталы и призывать монстров. Хотя Яр говорит, что родовые свойства открываются к совершеннолетию и сразу понятно не будет. Это, наверное, неплохо...
А пол... Я бы предпочла девочку, мне с ней понятнее. Для Яра точно лучше был бы мальчик, но он об этом дипломатично помалкивает.
Муж нежно поцеловал меня в макушку. Конечно, он слышал все мои мысленные рассуждения.
— В любом случае это будет наш ребенок. И я ему рад, — он положил руку на мой живот. Я возмущенно залилась слезами с новой силой.
«Возмущенно» — потому что опять слишком трогательно, а я плачу за сегодня пятый раз подряд. Я устала рыдать!
...ну вот, теперь я плачу, потому что устала плакать. Я почувствовала изучающий взгляд всеведущего.
— Прости, я, наверное, уже вывожу тебя, сейчас успокоюсь. Постараюсь, — всхлипнула, вытирая глаза.
— Не выводишь, птенчик, — голос мужа звучал размеренно, в то время как он успокаивающе поглаживал меня по волосам. — Даже забавно: я читаю и совершенно не понимаю почему ты льёшь слезы. Такая высокая восприимчивость из-за крошечных деталей... Мне кажется это милым.