Анита отвела взгляд в сторону.
– Джастин предложил, – проговорила она. – У нас выдался хороший год. Зачем было отказываться?
– То есть он знает, – надавил Уайетт.
– Мы никогда не поднимали эту тему, – упрямо повторила Анита.
Очевидно, в ее мире невысказанная проблема не существовала.
В дверном проеме появился Дэниэл.
– Джастин знает, – подтвердил он хриплым голосом и закашлялся.
– Дорогой, все нормально, – вмешалась Анита. – Они уже уходят.
Дэниэл не отступил.
– Он знает, – твердо повторил он. – Твои бонусы и на Тимми рассчитаны. Как чеки, которые Джастин высылает матери.
Анита смущенно промолчала.
Гости с интересом посмотрели на Дэниэла.
– Откуда вам известно? – спросила Тесса.
– Дейл всегда выполнял свои обязательства. Джастин тоже. Он заботится о матери, выделяет ей часть прибыли, хотя она давным-давно перестала с ним общаться. Точно так же он заботится о Тимоти, своем неназванном полукровном брате.
– Ну что ты такое… – начала Анита.
– Ты откладываешь деньги из своего годового бонуса, – громко перебил ее Дэн. – Для Тимми. Но не для Джимми с Ричардом. Думаешь, я не знаю почему? Думаешь, Тимми никогда не спросит?
Анита залилась краской, но не ответила.
– Джастин знает, – повторил Дэниэл. – Но помалкивает. После стольких лет это всего лишь одна из условностей. И спектакль продолжается, пока никто не задает вопросов.
– Тим никогда не задавал вопросов? – уточнила Тесса.
– Нет, мэм.
– А Джастин? – спросил Уайетт.
– По крайней мере, я не слышал.
– Ваши финансы мы проверим, – предупредила Тесса, взглянув на Аниту. – Больше ничего не добавите? Или придется самим выяснять?
Анита опять покраснела.
– Мне скрывать нечего. Что бы ни случилось с Джастином… кто бы ни держал его в заложниках, ни я, ни мои родные не имеем к этому отношения.
– Может, есть новые идеи насчет того, кто имеет? – вставил Уайетт.
Анита посмотрела на него с любопытством.
– Не исключено, что коллеги вообще непричастны. Речь же идет о выкупе, о профессионалах… Я имею в виду, ни для кого не секрет, что Джастин богат. У него есть недвижимость, машины, свой бизнес. Его могли похитить именно как состоятельного человека, а не как главу компании.
– Они знали коды замков, – напомнила Тесса. – План дома, привычки семьи и где и когда нанести удар. Постарались свои. Поверьте, Джастин это тоже сообразил. Как только он с семьей вернется… По-вашему, он обо всем забудет?
Побледневшая Анита покачала головой.
– Будет самая настоящая война, – продолжила Тесса. – Джастин проверит каждого из вас, даже если придется разобрать компанию по кирпичику. И чем ближе к нему вы были, тем основательнее он вами займется. Так что говорите сейчас. Мы выслушаем с радостью. А вот Джастин, насмотревшийся на страдания жены и дочери…
– Я ничего не знаю, – настаивала Анита. – Я бы никогда не причинила вреда Джастину, а тем более его семье. Вряд ли виноват кто-то из компании.
– Даже кто-то, недовольный текущим курсом? – надавил Уайетт. – И полагающий, что на месте Джастина справился бы лучше?
– Поговорите с Рут Чан, – выдавила Анита после секундного колебания.
– С финансовым директором? – переспросила Тесса. – Которая в отпуске?
– Сегодня утром мы наконец-то созвонились. Она решила сразу же направиться в аэропорт и вылететь первым рейсом. Но саму новость о произошедшем она восприняла… спокойно. Не то чтобы она сказала что-то или призналась в чем-то. Просто…
Тесса с Уайеттом замерли.
После паузы Анита подняла глаза и пояснила:
– Понимаете, она не удивилась. Ей сообщили, что Джастин с семьей пропал, а она никак не отреагировала.
Глава 30
Зед провел нас с Эшлин через лабиринт широких коридоров. Сначала я подумала, что мы идем готовить обед, но когда двери кухни остались позади, оставила всякие догадки и отдалась на волю тюремщика.
Он даже не удосужился связать нам руки. Вместо того чтобы идти между нами, спокойно и расслабленно вышагивал чуть впереди, будто на прогулке.
Может, Зед понял, что теперь, когда механизм выкупа запустили, попыток побега бояться нечего? Или он был настолько уверен, что рядом с ним мы и пикнуть не посмеем?
Эшлин двигалась медленно. Ей следовало лежать в постели, а не бродить по бетонным полам необъятного комплекса. По возвращении домой я бы сразу отвезла ее к доктору. А еще мы наконец-то поговорили бы по душам.
Зед подошел к тяжелой стальной двери, открыл ее, и мы оказались в небольшом помещении, где часть пола была приподнята, а одна из стен, на которой висел золотой крест, – полностью обшита деревянными панелями. Часовня, догадалась я. Мы попали в тюремное святилище.
Радар был уже здесь. Он включил все лампы и расхаживал вокруг с айфоном – или снимая видео, или щелкая фотографии.
– Поставим их тут. – Он показал Зеду отметку на помосте и взглянул на нас с обычным нейтральным выражением лица. – Освещение хорошее, фон достаточно неопределенный. Кадр придется взять пошире, чтобы обе вошли, поэтому будет видно чуть больше. Но деревянные панели ни о чем конкретном не скажут.
– Что с комбинезонами? – спросил Зед.
Радар поднял айфон и навел его на нас с Эшлин.
– Не пойдет. Оранжевый воротник хорошо заметно.
Зед покачал головой, готовый к такому ответу, и ткнул рукой в угол комнаты, где лежала груда одежды. Нашей одежды. Снятой в первый день. Когда же это было? Вчера или позавчера? При круглосуточном люминесцентном свете восприятие времени притупилось. Как только к нему привыкали осужденные пожизненно?
– Только верх, – приказал Зед. – Просто наденьте на комбинезоны. Потом решим, что делать с воротниками.
До меня дошел смысл происходящего. Они хотели замаскировать нас и наше местонахождение. Видео, конечно же, проверят спецслужбы, которые могут выудить с экрана любые зацепки. Например, шлакоблочные стены, оранжевые комбинезоны или другие детали, попавшие в кадр. Поэтому нас собрались снимать на фоне одной-единственной в здании нетюремной стены и в нашей пятничной одежде.
Зед все продумал. Как всегда.
Я подала Эшлин голубенький облегающий топ и помогла натянуть его, потому что поднять руки над головой ей было больно. Громоздкий комбинезон некрасиво надулся под трикотажем, а ярко-оранжевый воротник нелепо вылез наружу, как лепестки стрелиции.
Глянув на Эшлин, Зед помотал головой.
– Верх комбинезона. Снять.
Мы с дочерью оглянулись по сторонам в поисках прикрытия, но никаких ниш или перегородок здесь не оказалось.
– Нам нужно уединиться, – чопорно заявила я.
Зед так уставился на нас, что его кобра чуть ли не шипела.
– Зачем? Радар все уже видел, а мне плевать. Живее.
Мы смотрели на него, не шевелясь. Я бы разделась без разговоров. Но оголить дочь перед двумя мужчинами, которые и так столько у нас отняли? Эшлин непроизвольно сгорбилась, как будто хотела сжаться в комок. Не выдержав, я встала перед ней, скрестив руки на груди, и еще раз с вызовом повторила Зеду:
– Нам нужно уединиться.
Зед вздохнул.
– Объясняю правила: вы будете делать и говорить в точности то, что я скажу, – размеренно произнес он, словно обращаясь к детям, и посмотрел на меня. – Если ослушаешься ты, я позволю Мику отметелить твою дочь. – Затем он перевел взгляд на Эшлин. – А если ослушаешься ты, я позволю Мику отметелить твою мать. А теперь переодевайтесь.
– Все нормально, мам, – шепнула Эшлин сзади. – Помнишь, как в детстве на пляже? Сообразим.
Когда Эшлин была маленькая, мы часто выбирались на побережье вдвоем, пока Джастин работал. Она терпеть не могла переполненную раздевалку, а тем более ждать в очереди. Поэтому я занавешивала ее полотенцем, пока она возилась с купальником. Потом я дошла до того, что могла сама переодеться под тем же полотенцем, лежа на песке. Четырехлетняя Эшлин заливалась от смеха.
Если вдуматься, мы с ней долгое время были одни против остального мира. И я согласилась: сообразим, как переодеться на людях.
Эшлин расстегнула комбинезон под трикотажем. Не снимая топа, вытащила из него одну руку, другую. Высвободилась из комбинезона и засунула руки обратно в топ. Верхняя часть комбинезона осталась свисать с пояса – в кадр она все равно не вошла бы.
Наступила моя очередь. Меня ждала запашная блузка цвета шампанского.
Она тоже была облегающая и никогда не налезла бы на мешковатый комбинезон. Повернувшись к Зеду и Радару спиной, я приступила. Раздеться было несложно. Щелк, щелк – и верх комбинезона упал вниз. Я прикрыла грудь рукой, а Эшлин подала мне блузку.
На мгновенье пахнуло апельсинами, и сердце защемило от тоски. Но потом я поняла, что это всего-навсего цитрусовые нотки моего парфюма, сохранившиеся в ткани. Открытки из другой жизни, которая закончилась совсем недавно – вчера или позавчера? – но казалась уже совершенно чужой.
Мне было жалко надеть такую нежную вещь на тело, липкое от пота. Окружить себя шелком после грубого материала здоровенного мужского комбинезона. Волосы были слишком жирные, ногти – слишком черные. В тюремной камере грязь так и приставала. Но этот визит в прошлое, красивый отзвук в кромешной тьме…
– Мам? Дай-ка.
Я пыталась справиться с многочисленными завязками на талии, но дрожащие пальцы не слушались. Эшлин стала разбираться с поясом сама.
Ее ловкость меня восхищала. Так же как и храбрость. Да, мы все оплошали. Трое полных неудачников. Однако каждый из нас пусть по-своему, но держался. Моя тепличная пятнадцатилетняя девочка пережила выкидыш и не сломалась. Она не билась в истерике, не ныла и не впадала в апатию. Она действовала. Мы все действовали.
Мы справимся, сказала я себе. Пройдем через это, вернемся домой и…
Будем налаживать отношения дальше. Простим, забудем. Мы ведь семья. Пусть и не образцовая.
Наконец переодевания закончились. Топ Эшлин и моя блузка были на месте. Мы встали на помост там, где показал Радар. Зед дал мне воскресное приложение какой-то газеты. Я сунула его под мышку, потому что он тут же вручил нам по листку с речью. Каждый был перевернут текстом вниз.