— Говори. Я для этого и пришёл, — сухо изрёк он.
— Почему полковник Стеблин арестовал Боева?
— Я так и думал, что ты об этом спросишь.
Я усмехнулся. — Понимаете, Вадим мой друг. Он спас мне жизнь.
— Прекрасно понимаю, — устало произнёс сыщик.
— У него никогда не было пистолета. Ему его подбросили. Это же очевидно, — сказал я.
Кирюхин с интересом уставился на меня. — Это ты направил адвоката Науршина на выручку другу?
Я кивнул. — Адвокат к нему пробился?
— А разве кто — то может удержать Науршина? Он вовремя подоспел, это спасло Боева от личной катастрофы.
— Что вы имеете в виду?
— Стеблин решил лично заняться этим делом, чтобы утереть нос своим подчинённым. Хочет показать, как надо работать. Конечно методы у него жёсткие, если не сказать жестокие. Он знает такие болевые точки на теле человека, что даже синяков не остаётся. Стеблин добился от Боева того, что тот готов был подписать признательные показания, но помешал твой адвокат, который приехал с репортёром из телевидения. Поднялся такой шум…
— Стеблин его бил?
— Никто этого не видел. Они были вдвоём в кабинете начальника. Но Науршин предупредил Стеблина, если тот не выпустит его подзащитного, то он тут же даст интервью для телевидения и заявит о беспределе в полиции. Стеблин под напором смягчился и стал более сговорчив, но не уступчив. Сейчас между ними идёт торг, то есть аргументированный разговор.
— Ну и как ты думаешь. Чем всё закончится?
— Похоже у Стеблина слабые аргументы. Это и заставило меня засомневаться в его справедливости.
— А если точнее? — спросил я.
— Эксперты проверили пистолет, но на его поверхности не было обнаружено пальчиков Боева. Там не было вообще никаких отпечатков. Значит, настоящий хозяин умышленно протёр пистолет, чтобы не оставить своих следов.
— А это означает, что Боев не владелец пистолета.
— Возможно. И вот когда эксперты полностью разобрали оружие, то на его деталях были найдены следы пальцев, не совпадающих с пальчиками Боева. Этот главный аргумент оказался не в пользу Стеблина.
— Из этого следует, что Боева надо отпускать, — произнёс я и, взяв свою чашку, допил кофе.
— Но так не будет. Я хорошо знаю Стеблина, — изрёк сыщик.
Я подозвал официантку и заказал ещё два кофе. Она тут же принесла две чашки, и я прихлебнул из своей.
— При обыске присутствовал мужчина с бородкой и усами. Кто он такой? Оперативник или следователь? — спросил я.
— Этот же вопрос задал Стеблину твой напористый адвокат. Оказывается, это был не сотрудник полиции, а знакомый Стеблина, которого он подцепил по дороге. Тебе по секрету скажу, это был Иннокентий Венедиктов.
— Тот самый! Муж убиенной Инессы Зеленской.
— Да. Он самый.
— А может это он сообщил Стеблину о пистолете. Так сказать заинтересованное лицо, — произнёс я и замолчал.
Кирюхин улыбнулся. — Это лишь предположения, но я этого не исключаю.
— Скажите, с Венедиктовым беседовал адвокат?
— Адвокат потребовал, чтобы Венедиктова вызвали в полицию для проведения очной ставки с Боевым. Но Стеблин отказал, сказал, что когда дело передаст следователю, тогда и будет проводиться очная ставка.
— Откуда Стеблин получил информацию о том, что пистолет находится в квартире Боева? — спросил я.
— Ему кто — то позвонил на служебный телефон, но не представился.
— Стеблин темнит, — раздражённо вымолвил я. — Его самого надо привлекать к ответственности.
— За что?
— За этот беспредел, — сказал я.
— Это стиль его работы, — изрёк сыщик. — Он просто так ничего не делает.
— Вы хотите сказать, что он прекрасно понимает, на что идёт?
— Вот именно. Я уверен, что у него в рукаве есть сильная козырная карта.
— Это вы о чём? — спросил я.
— О том, что Боева полковник Стеблин не выпустит.
— Не понимаю, как можно решиться на это если нет настоящих улик.
— Ему можно. У него крепкая поддержка наверху. И у него есть время, за которое он найдёт нужные улики.
— Постойте, что — то я не понимаю. Так можно далеко зайти и заведомо невиновного человека отправить в тюрьму.
— Некоторые играют в такие игры до поры до времени. Что здесь удивительного?
— Почему они так делают? — возмутился я.
— В основном это наблюдается среди оперативников, так сказать гонка за показателями. Но есть и такие фигуры, которые отрабатывают деньги, причём большие деньги.
— Вы хотите сказать, что получая деньги, нечестный оперативник может таким образом выполнить чей — то заказ?
— Совершенно верно. Говорят у нас сверху донизу пронизано коррупцией, только мы об этом ничего не знаем или знать не хотим.
— Ладно. Будем надеяться на адвоката Науршина. Его без хрена не сожрёшь. Своё дело он хорошо знает.
— Успокойся. Он туда же смотрит, куда и все остальные.
— И вы такой же?
— Нет. Меня с детства папа с мамой научили не обманывать, не воровать и защищать слабых.
— Понятно, — уныло проронил я. — Значит, Вадима не выпустят. Что теперь делать? Как выручать друга?
— Ничего тебе не понятно, — мрачно изрёк Кирюхин. — Я тоже считаю, что пистолет подбросили Боеву, но это между нами. А чтобы освободить его из клетки существует единственный способ — найти настоящего преступника, чем я и занимаюсь.
— Я тоже постараюсь помочь ему.
— Желаю удачи!
— Погодите. Ещё один вопрос, как дело обстоит с розыском преступника, который застрелил Бориса Савина? — спросил я.
— Отказано за отсутствием состава преступления, — ответил Кирюхин. — Савин сам застрелился. Его никто не убивал.
— Я в это не верю и думаю, что и вы сомневаетесь.
— Верить, не верить, это другой вопрос. Нужны доказательства. Я уже тебе говорил. Голословные утверждения к делу не пришьёшь.
Я поблагодарил Кирюхина за обстоятельную беседу. Мы пожали руки друг другу, и я вышел из кофейни.
Глава 7
Когда я сел в машину, то сразу же позвонил адвокату Науршину.
— Николай Михайлович, какое впечатление произвёл на тебя Вадим Боев?
Наступила небольшая пауза.
— Я думаю, что он не убивал Инессу Зеленскую, — ответил адвокат. — И пистолет однозначно ему подбросили. Но это не означает, что мне удастся вытащить его из этого дела. Конечно, я буду пытаться сделать всё по максимуму. У меня есть для этого правовые и процессуальные инструменты, но всё это выглядит довольно безнадёжно. Ему могут создать в камере такие условия, что он может признаться даже в том, что намеревался покушаться на губернатора. Это конечно выглядит смешно, если не горько. Ему предъявят дежурное обвинение, и он будет сидеть в камере в невыносимых условиях очень долго, пока им не надоест продлевать уголовное дело. У них есть веский аргумент, о котором они пока не говорят, но предъявят его в последний момент, то есть перед окончательным предъявлением обвинения. В общем, там сидят знатоки своего дела, но рулят они не в том направлении. Я думаю, это заказное дело и главную роль здесь играют большие деньги. Давайте встретимся в моей конторе, подпишем необходимые бумаги и обсудим всё с разных позиций.
— Договорились. Сейчас я приеду.
— Савелий, я признаюсь честно. Мне об этом очень неприятно говорить, но дело Вадима Боева бесперспективное.
— Не уверен в этом, — сказал я и отключил связь.
Я сел в машину и поехал к Науршину, офис, которого располагался в престижном районе города. На красивом фасаде трёхэтажного здания вместилось множество вывесок с названиями фирм.
Я вышел из машины, глазами отыскал вывеску «Адвокат» и двинулся навстречу Науршину, который встречал меня на пороге своего офиса. Это был сорокапятилетний высокий, крепкий мужчина с серебристыми волосами на голове. У него было приятное овальное лицо, бело — розовый цвет кожи, выразительные чёрные брови, большие голубые глаза и спинка носа чуть выпуклая с расширенными ноздрями. На нём надета светлая сорочка без галстука, отутюженные брюки и туфли чёрного цвета. Он являл собой олицетворение успеха и благополучия. Его внимательный проницательный взгляд прошёлся по мне.
Глядя на него я подумал, что меня встречает преуспевающий адвокат, которого ежедневно докучают десятки клиентов, со своими жалобами и проблемами.
Мы перебросились несколькими незначительными фразами. Он провёл меня в свой офис, и я сел в предложенное кресло. Науршин опустился в кресло напротив и сразу начал говорить.
— Сейчас в моём распоряжении нет таких доводов, которые бы способствовали освобождению Боева. Поэтому их нужно добыть. Необходимы такие доказательства, чтобы убедить суд вынести оправдательный приговор.
— Где же их найти, эти доказательства?
— Ищите, ройте землю, без этого вся моя риторика по его защите будет лишь сотрясание воздуха.
— Мне сказали, что на изъятом в квартире пистолете нет…
— Понимаю вас, — прервал меня Науршин. — Разговоры о том, что на пистолете нет его отпечатков пальцев, для суда не имеют никакого значения. Для них важно, что пистолет, из которого была убита Инесса Зеленская, изъяли в его квартире. Вот и всё.
— Я где — то слышал о презумпции невиновности, — высказал я очередную мысль.
— Друг мой! Забудьте это мудрёную фразу, — буркнул он. — Здесь эта правовая норма не работает.
— А как же теперь быть?
— Я уже вам сказал. Дважды повторять не буду, — изрёк он, и что — то написал на листочке. — Давайте лучше оформим наши процессуальные отношения.
Он показал мне литок бумаги, с аккуратно выведенной шестизначной суммой гонорара.
Я скривил гримасу недовольства. — Вы должны убедить суд, что пистолет, был подброшен настоящим убийцей, чтобы спасти свою шкуру. Кроме этого, на внутренних деталях оружия имеются следы пальцев рук настоящего владельца пистолета. Только по своей глупости он допустил эту ошибку. Эти следы мог оставить настоящий преступник, либо хозяин пистолета, который вероятней всего является соучастником стрелка, которому он доверил своё оружие.