нное вам якобы от Бориса. Для этого я использовала чернила изготовленные из аспирина. Старый и проверенный способ тайнописи арестантов с дореволюционных времён. Кстати, даже в советское время заключённые пользовались таким способом, отправляя свои «малявы» на волю.
— Для чего вы это делали? — спросил я.
— Мне нужно было, чтобы вы окончательно поверили в то, что Борис сам себя лишил жизни, — ответила она. — Я наблюдала за Борисом и видела, как он скатывается в пропасть, связавшись с сомнительными дельцами. С моим опытом и связями мне не составило труда установить подробности его теневого бизнеса, и узнать, что он размещает грязные деньги наркодельцов в акции рентабельных предприятий. Я не раз предупреждала его, что с этим надо заканчивать. Но он отмахивался от меня, как от назойливой мухи. Я видела его нравственное падение. Думаю, что рано или поздно, Борис закончил бы плохо.
Зеленская замолчала, о чём — то думая, но через короткое время продолжила: — Сегодня утром, ко мне обратилась Елена и обвинила меня в том, что я написала эти два текста. Елена прекрасно знает мой почерк. Мне ничего не оставалось, как признаться во всём. Потом Елена настояла на том, чтобы пригласить вас и всё рассказать. Простите меня, Савелий, я искренне сожалею о том, что совершила поступок, которому нет оправдания. Если бы в ту злополучную ночь я не сделала того, что сделала, то всё было бы по — другому. Пусть бы дочь судили, но она была бы жива.
Неожиданно позвонил мой мобильник. Я взглянул на дисплей и понял, что звонит подполковник Кирюхин.
— Слушаю, Николай Николаевич, — ответил я.
— Савелий, хочу сообщить тебе новость, — сказал он. — Зимин признался в том, что Руслан Алдохин застрелил Инессу Зеленскую по прямому указанию Иннокентия Венедиктова, которого мы ищем. Сделали они это с единственной целью, отомстить ей за гибель своего подельника Бориса Савина, который был у них мозгом финансовых афер. Зимин также сообщил, что именно Инесса Зеленская застрелила Бориса за то, что тот бросил её. Зимин утверждает, что со смертью Бориса Савина из его домашнего сейфа исчезли акции предприятий, в том числе крупной корпорации ЗАО «ЗЭК», приобретённые от реализации наркотических средств. Так что можешь прекращать своё частное расследование. Дело о коррупции и незаконном обороте наркотиков передано в следственный комитет.
Связь отключилась, и я вернул телефон в карман. Я вдруг вспомнил, что Мурат Мурзаев и Руслан Алдохин у меня требовали документы. Теперь я понимал, что они думали, что акции у меня и поэтому требовали эти документы, но у меня и в помине их не было. Акции находились в доме Бориса, когда его убили. Теперь я понял, кто украл ценные акции.
— А где папка с учредительными документами Бориса? — спросил я, обращаясь к женщинам.
— А зачем они вам? — приподняв брови, поинтересовалась Зеленская. — Я единоличная хозяйка этой корпорации.
Я подумал: «Действительно, зачем они мне? Чтобы текстом этого письма прижать к стенке Руфину Аркадьевну и потребовать настоящего чистосердечного признания и выдачи похищенных акций? Но я не следователь и не в силах тягаться с такой вездесущей и могущественной дамой».
Мне ничего не оставалось, как пожать плечами и изобразить глупую физиономию.
Зеленская усмехнулась. — Вот именно, — согласилась она, и словно читая мои мысли, добавила: — Нет писем, нет улики. Всё очень просто.
Руфина Аркадьевна с иронией глядела на меня.
— Савелий, зачем вы ищите убийцу? — спросила она. — Ведь, по сути, Борис способствовал распространению наркотиков, в результате было втянуто в его употребление огромное количество молодых людей. Дочь Крылова — стала наркоманкой, мою дочь втянули в употребление наркотиков. Борис сам виноват в своём падении и гибели.
Я сделал кислую мину при плохой игре. — Я не знал, что Борис этим занимается.
— Да, он умел скрывать свои тёмные дела. Борис, как тот двуликий Янус, одно лицо для друзей, знакомых, а другое, для тех, с кем ворочал грязными делами.
— Как же так получилось? Я столько лет общался с Борисом, а истинной его натуры не знал, — сказал я и отключил диктофон в своём кармане.
Зеленская тяжело вздохнула, взглянула на свои наручные часы и встала. — Пожалуй, я вас оставлю, молодые люди, — с теплотой в голосе, произнесла она и на её лице отобразилась обаятельная улыбка. — У меня ещё очень много дел.
Она покинула помещение и скрылась за дверями офиса.
Когда мы с Еленой тоже вышли из офиса, я спросил: — Зачем ты отдала ей учредительные документы, ведь там же была улика?
— Дело в том, что именно по моей просьбе, Руфина Аркадьевна сделала исключение, и рассказала тебе всю правду. Я рискнула моими с ней отношениями только ради тебя, чтобы ты всё узнал и прекратил это дурацкое расследование, — ответила она. — В конце концов, Руфина Аркадьевна никого не убивала. Она добрый человек. Всегда спешит на помощь, и я решила дать ей шанс выйти из этой истории чистой, сохранив лицо. Поэтому я отдала ей эти документы.
— Думаю, Руфину Аркадьевну это не спасёт, её ждут великие потрясения, — угрюмо, произнёс я.
— На что ты намекаешь?
— На акции, которые исчезли из сейфа Бориса.
— Ты считаешь, что она их выкрала?
— Я уверен в этом.
Елена задумалась. — А впрочем, я этого не исключаю, Руфина — женщина рисковая. Если она сумела стать единоличной владелицей многомиллиардного состояния корпорации ЗАО «ЗЭК», то это означает только одно, у неё появились дополнительные акции этого предприятия, возможно из сейфа Бориса. Но ведь это недоказуемо.
— Возможно, — проронил я. — Каждый должен заниматься своим делом: сапожник шить сапоги, пекарь печь пироги, а следователь раскрывать преступления, — изрёк я глубокую мысль и вспомнил о своей профессии — жокей высшей категории.
После продолжительной паузы я вновь появился на ипподроме, где по — прежнему разыгрывались призы, проводились заезды перспективных скакунов. По просьбе Анжелы Бельской я должен был участвовать в очередном заезде на молодом вороном жеребце по кличке «Дантес». Жеребец был с норовом, но когда я прошептал ему на ухо заветные слова, он несколько поубавил свой пыл и стал менее капризен. Перед тем как мне покинуть паддок, Анжела приблизилась ко мне.
— Желаю удачи, Савелий, — сказала она, слегка улыбнувшись и тут же повернувшись к жеребцу, погладила его по шее.
Я выехал на дорожку и «Дантес» проворно понёс меня к месту старта, где уже собрались скакуны. Наше место оказалось крайним, и мы заняли исходную позицию. После того как объявили участников заезда, прозвучал колокол и лошади стремительно набирая скорость помчались вперёд.
Успешно преодолев несколько препятствий «Дантес» вывел меня на третью позицию. «Для начала, неплохо», — подумал я.
С «Дантесом» у меня не было проблем. Он брал препятствия правильно, шёл ровным галопом. Преодолевая барьер за барьером, мы успешно обошли вторую лошадь. Я чувствовал, что в жеребце ещё достаточно сил и энергии и, преодолев последнее препятствие, по привычке качнул поводок и дал шенкеля. Жеребец словно пуля понёс меня вперёд, обойдя последнего конкурента. Люди на трибунах принялись кричать и хлопать в ладоши. «Дантес» рвался вперёд, до финиша оставалось каких — то сто шагов, и вдруг резкий толчок в грудь. Моё тело ослабело, руки опустили поводок, и я почувствовал, как проваливаюсь в темноту…
Очнулся я в больничной палате. Елена сидела на стуле рядом с моей кроватью. Её красивое лицо выглядело усталым, а веки слиплись.
— Ради Бога, объясни … — начал было я, резко приподнимаясь, но Елена быстро поднялась и ладонью прикрыла мне губы.
— Тихо, тихо! Тебе резких движений делать нельзя, — произнесла она, тоном профессиональной сиделки. — Теперь всё в порядке. До свадьбы заживёт. Спи.
Я закрыл глаза и попытался вспомнить, что же со мной произошло. Но белоснежная постель действовала успокаивающе, уверенность Елены передалась мне. Грудь болела. Я вновь открыл глаза. Елена дала мне воды.
— Что же произошло? — спросил я.
— В тебя стреляли, и сейчас я помогаю поднять тебя на ноги.
— Кто стрелял?
— Это неважно, — сказала она. — Стрелок при задержании был тяжело ранен, но перед смертью успел назвать фамилию заказчика.
— Кто заказчик?
— Заказчики Зеленская и Венедиктов.
От изумления, я начал было приподниматься, но она вовремя вернула меня в прежнее положение.
— Их арестовали и вменяют ряд статей, в том числе участие в финансовых махинациях, отмывание бюджетных средств, организация наркотрафика и прочее, — уставшим голосом произнесла она. — Выгнали из полиции полковника Стеблина, который проявлял нездоровый интерес к этому делу. Против него возбудили уголовное дело.
— Думаю, это подполковник Кирюхин их разоблачил, — изрёк я.
— Я тоже так считаю. Но и ты спутал им карты своим частным расследованием. У следователя оказалась аудиозапись с откровением Руфины Аркадьевны во время нашей беседы в офисе. Эта запись её изобличила, — пояснила Елена и после небольшой паузы продолжила: — Кирюхин недавно приходил тебя навестить, но ты спал. Он сказал, что это Руфина Зеленская сообщила Венедиктову о своём желании покончить с тобой. А тот в свою очередь нашёл исполнителя. Причина, как ты понимаешь, банальная месть.
Я подумал, а ведь именно по указанию Венедиктова была застрелена дочь Руфины Зеленской. Венедиктов оказался монстром, даже жену не пожалел. В ходе следствия она обязательно узнает, кто виновник гибели её дочери, и тогда бывшему зятю несдобровать.
— Вот видишь, — отреагировал я. — Хоть я и не следователь, но с моей помощью этот узелок распутали.
У Елены мелькнула грустная усмешка. Она с подозрением покосилась на меня. — Интересно, откуда у них оказалась аудиозапись, ты не знаешь?
Я постарался сделать удивлённое лицо и пожал плечами.
Конец.