Селин поспешила открыть перед Томом Аткинсом дверь, будто боялась, что поддастся на его уговоры.
. — Мне сказали, — архитектор замялся в дверях, — что есть возможность начать у вас ремонтные работы уже в начале следующей недели. Соглашайтесь, и через какие-то несколько недель у вас будет не дом, а конфетка.
Том весело подмигнул, и Селин засмеялась его шутке.
— Уходите, пока вы не соблазнили меня. Я обязательно учту ваши пожелания и все обдумаю.
Проводив архитектора, Селин отправилась на кухню и соорудила себе сандвич, после чего принялась обдумывать предложение Тома Аткинса.
Надо отдать должное Тому, ему действительно удалось убедить Селин решиться на капитальный ремонт и не показаться навязчивым. Он честно и профессионально оценил состояние дома и заодно дал ценные рекомендации и интересные идеи, к которым Селин не осталась равнодушной.
Среди прочего ей особенно понравилось предложение перестроить лестницу на второй этаж и тем самым высвободить значительное пространство. Однако Селин постаралась сдержать полет своей фантазии, в конце концов, она всегда сможет ими воспользоваться, но как-нибудь потом. Сейчас же у нее нет материальных возможностей для ремонта, а на субсидии компании Хантера Селин все же решила не рассчитывать: кто знает, что может произойти завтра? Ведь жизнь — сплошная лотерея.
Уложив спать вернувшуюся из гостей дочь, Селин отправилась наводить порядок в кухне, когда вдруг раздался звонок в дверь. Было уже почти девять вечера, и Селин собиралась, как обычно, посмотреть по телевизору вечерние новости и с книжкой лечь в постель. Должно быть, Том, уловив нетерпеливый блеск в моих глазах, решил побыстрее сделать все расчеты и лично принести их мне прямо сейчас, решила Селин.
С этой мыслью она, улыбаясь, пошла открывать дверь. На пороге стоял Рене Хантер собственной персоной. Он был в костюме, но ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Его волосы растрепались на ветру, черты лица в темноте казались еще более резкими.
Зачем он здесь?! — испугалась Селин. Она еле удержалась, чтобы не оглянуться в страхе на лестницу — не появилась ли там сонная Энни, разбуженная звонком.
В висках Селин застучали взволнованные молоточки: зачем я только связалась с этой работой? зачем вообще уступила уговорам этого человека? зачем переспала с ним? зачем, в конце концов, полюбила его?!
— Здравствуй, — как можно спокойнее приветствовала его Селин. — Зачем ты здесь?
— Просто я оказался в этом районе и вот решил поинтересоваться, как прошла твоя встреча с Томом Аткинсом.
Рене уперся рукой в косяк двери, и Селин пришлось отступить, но все же не настолько, чтобы открыть проход в дом.
— Снова в нашем районе? Странно, что-то часто ты сюда наведываешься.
— Да, район действительно небольшой, — пожав плечами, согласился Рене. — Меня пригласили друзья пропустить стаканчик виски, они живут здесь недалеко. По-моему, они хотели ненавязчиво познакомить меня со своей дочерью, которая оказалась довольно занудной и болтливой особой. Итак, каково мнение Тома Аткинса?
— Он предложил интересные идеи перепланировки дома, — вежливо поддержала разговор Селин, продолжая держать гостя на пороге. — Мы договорились, что я хорошенько все обдумаю, прежде чем принять окончательное решение.
— Ты не спешишь принимать решение из-за того, что произошло меду нами в Бостоне, я прав? Хочу задать тебе один вопрос, только ответь мне честно. Ты действительно не чувствуешь себя уверенно рядом со мной? Если это так, я не вправе тебя дольше удерживать. Неужели ты опасаешься, что я наброшусь на тебя, если мы останемся наедине больше пяти минут? И все потому, что однажды нам случилось заняться любовью?
— Нет, конечно, — напряженно отозвалась Селин.
— Ты уверена? — мягко уточнил Рене.
Селин показалось, что он желает удовлетворить свое мужское самолюбие, ожидая услышать, что он очень волнует ее, что в его присутствии она теряет способность соображать, и все такое.
— Абсолютно. Если это все…
— Нет, не все. — Рене протянул ей свернутые в трубку листы, которые Селин, ошеломленная его неурочным визитом, до сих пор не замечала. — Этот документ, который ты отпечатала для Тернера, не проходит.
— Что такое? — пролепетала Селин, смутившись, что допустила какие-то ошибки, хотя до сих пор за ней подобного не замечалось.
— У тебя есть дома пишущая машинка? Я тут прихватил кое-какие документы — необходимо срочно внести поправки, поскольку я собираюсь отправить их сегодня, чтобы завтра рано утром Тернер их получил и взял с собой в командировку.
— Я быстро все исправлю и даже…
Рене решительно покачал головой.
— Извини, но я добавил несколько новых параграфов, так что придется кое-что переделать. Думаю, мне лучше все же войти в дом.
7
Глядя на растерянное и недовольное лицо Селин, Рене еле сдержал злорадную улыбку. Он прекрасно знал, что ему не следовало сюда приходить, но решил идти напролом, чтобы раскрыть наконец все тайны этой женщины и расставить точки над «i».
— У тебя какие-то проблемы? — вежливо осведомился Рене, склонив голову набок. — Я долго тебя не задержу, но дело действительно очень срочное.
Рене заметил, как Селин густо покраснела, и в нем шевельнулось чувство вины. На самом деле он все придумал, чтобы своим неожиданным появлением в неурочный час застать ее врасплох. Что-то подсказывало Рене, что в доме скрывается мужчина, и сейчас он как никогда близок к разгадке ее тайны.
— Вообще-то я собиралась ложиться… — пробормотала Селин.
— В такой ранний час? — Рене удивленно взглянул на наручные часы. — Еще только девять. Не рановато ли? — Он усмехнулся, теперь нисколько не сомневаясь, что тут действительно замешан мужчина. Наверное, он нетерпеливо ожидает Селин в спальне. — Не пытайся уверять меня, что ты ложишься так рано ради красоты.
Рене с любопытством взглянул из-за плеча Селин на лестницу, и она тревожно проследила за его взглядом.
— Ну если только это не займет много времени, — нехотя согласилась Селин и посторонилась, позволяя Рене войти в дом.
Селин пригласила Рене в кухню, чтобы Энни, даже если вдруг проснется, не услышала голоса. Кроме того, кухня была маленькой, но с хорошим освещением, что не оставляло никакой возможности для интима.
— Извини, не успела закончить уборку, — небрежно заметила Селин. — Я только что поужинала.
— Да? И что было у тебя на ужин?
Рене устроился на стуле, чувствуя себя в незнакомой обстановке как рыба в воде, и положил на стол бумаги.
— Так, ничего особенного. Сандвич.
— Вообще-то я голоден, — как бы невзначай заметил Рене. — После визита к друзьям пришлось ехать в офис за этими бумагами, а потом сразу сюда.
Селин встретилась глазами с беспечным взглядом Рене и с подозрением спросила:
— Намекаешь, чтобы я тебя накормила?
— Если бы не это срочное дело, я бы пошел в ресторан с… хм… и нормально поужинал.
— Боюсь, у меня в холодильнике не найдется ничего подходящего. — Интересно, как бы он отреагировал, если бы я предложила ему какой-нибудь деликатес вроде акульих плавников в грибном соусе или индейки с трюфелями? — Могу предложить лишь бутерброд с сыром.
— Лучше сандвич. Бекон с огурцом. — Рене с наслаждением вытянул свои длинные ноги и закинул руки за голову.
Селин нарезала тоненькими ломтиками огурец, и, пока обжаривался на сковородке бекон, положила в тостер кусочки хлеба.
— Чем угощают тебя твои подруги? — с невинным видом поинтересовалась Селин.
Именно подруги, а не пьяные секретарши, предлагающие себя на одну ночь, подумала она. Подруги могут, например, приготовить ужин для любимого мужчины, который не ломает им личную жизнь, засадив ночью за срочную работу.
— Во всяком случае, уж не сандвичами.
— Чем же?
— Насколько я помню, пару раз меня пытались угостить обедом из трех блюд.
— Как это — «пытались»?
— Моя кухня не совсем приспособлена для этого. О, как аппетитно пахнет! А можно поверх бекона положить немного тертого сыра?
Селин приготовила все в точности, как просил Рене, и поставила перед ним тарелку с сандвичами. Рене принялся уплетать это нехитрое угощение с таким аппетитом, будто голодал несколько дней.
— Но ведь, насколько я помню, твоя кухня оборудована по последнему слову техники.
— Я говорю о том, что было до ремонта. Можно попросить у тебя чашку чая? Пожалуйста, с молоком и с двумя кусочками сахару.
— И только-то? Могу предложить еще абрикосовый джем, — с издевкой предложила Селин.
Рене, однако, ничуть не смутился.
— Абрикосовый джем? Давненько меня так не баловали.
— Да будет тебе! Уж если твои подруги способны приготовить обеды из трех блюд, им ничего не стоит соорудить сандвичи и сделать джем. Так что не пытайся мне льстить.
— Думаю, что для приготовления хорошего джема требуются все же определенные навыки, — возразил Рене. — И потом, мои «подруги» крайне редко угощают меня, поскольку я это не приветствую.
Селин посмотрела на Рене так, будто он сказал глупость.
— Не приветствуешь? — переспросила она. — Для чего же ты набил свою кухню всевозможными приспособлениями? А-а, понимаю, ты сам их угощаешь!
Селин вдруг представила такую картину: Рене хлопочет на кухне в фартуке, надетом на голое тело, а она ласкает его, отвлекая от дела.
— Что за абсурд! — Рене прикончил последний сандвич и, подойдя к мойке, быстро вымыл за собой тарелку. — Я стараюсь не пускать женщин в кухню, иначе это вызывает у них разные неуместные мысли…
— Какие же?
— Ну, например, о постоянстве.
— Ах это… — с сарказмом протянула Селин. — Конечно, какой же нормальный мужчина захочет, чтобы его захомутали! Куда приятнее иметь связи без каких-либо обязательств.
Рене медленно обернулся к Селин и, глядя ей прямо в глаза, тщательно вытер руки полотенцем.
— Кажется, я здесь не для того, чтобы обсуждать эту проблему, — сказал он тихо.