анами ?
Ее темные глаза были осторожны.
— Нет, не делился. Похоже, он скрывал от меня свои секреты, — добавила она поспешно.
— Вы не знали о дорожной сумке?
Она покачала головой и взяла кусок пирога, но не стала его есть.
— Должно быть, у вас был шок, — предположила я. — Быть столь сомневающейся в судьбе Розамунды, а потом узнать об уверенности вашего брата, что она никогда не покидала остров живой. Это ужасно.
Ее глаза сверкнули в ответ.
— Я никогда не верила, что Розамунда покинула остров, — сказала она со жестокой окончательностью.
— Что заставляет вас думать, что она не сбежала?
— Потому что она никогда бы не оставила свои жизненные амбиции в тот момент, когда их достигла, — заявила Мертензия.
— Тогда, что вы думаете с ней случилось, раз она не покидала остров?
Ее губы шевельнулись, она посмотрела на свои руки, казалось, почти удивленно. Кусок пирога рассыпался на кусочки. Мертензия вытерла пальцы и осознанным движением отставила чай в сторону.
— Вы должны извинить меня. Я срезала гортензии утром, их надо срочно положить в глицерин, чтобы сохранить на зиму.
Она оставила меня, и почти сразу Хелен Ромилли проскользнула на ее место.
— Могу я налить вам еще одну чашку, мисс Спидвелл?
Я согласилась, и она разыграла мать семейства. Я заметила, что ее рука была устойчивой, когда она с легкой улыбкой передавала мне чашку.
— Я должна поблагодарить вас и за вашу доброту, и за вашу осмотрительность.
— Не думайте об этом, — посоветовала я.
Она подняла руку.
— Пожалуйста. Вы были очень понимающей, и нет оправдания моему поведению, кроме того, что мне трудно находиться здесь снова.
— Вы присутствовали на свадьбе, не так ли?
Она кивнула, ее темные волосы блестели в свете лампы. У шеи была закреплена траурная брошь: прядь волос, вплетенная в узор в центре.
— Люциана, — сказала она, прикладывая палец к брошке. — Мне не нравится приезжать сюда, но здесь я чувствую себя ближе к нему, зная, как ему было дорого это место.
Я потягивала чай и наблюдала, как крошечная морщинка прорезается между ее бровями.
— Вы, должно быть, ужасно по нему скучаете.
— В Лондоне не так сильно. Здесь он присутствует всегда, потому что это был его дом, но в Лондоне мы постоянно меняли жилье, в зависимости, куда нас нес ветер странствий.
Ее голос был легок, но в манере сквозило напряжение, и я спросила себя, насколько счастлив был ее брак. Она продолжала:
— Мой муж был оптимистом, почти по-детски убежденным, что вот-вот случится счастливое событие. У него была великая сила заставить других поверить в это, по крайней мере, он заставил поверить меня, — добавила она с нежной улыбкой.
Она повернулась и поманила к себе кошку. Геката легко вскочила ей на колени и уставилась на меня глазами, похожими на лампы. Руки Хелен, красивые и изящные, гладили мурлычущее животное.
— Народ в здешних краях верит в потусторонний мир, — тихо сказала Хелен. — Они верят в пикси и фей, словом, во все, что мы перерастаем, взрослея. Как будто они никогда не оставляют детство позади.
— Они здесь удалены от всего мира, — откликнулась я. — Живут на краю света, так им должно казаться.
— Действительно. Иногда меня беспокоит мысль, что Каспиан, возможно, отчасти унаследовал это не-от-мира-сего качество. У Ромилли есть некая болезненность, отказ встретиться с миром, таким, какой он есть. Это страшно. — Ее руки не останавливались, медленно лаская кошку.
— Думаю, что все матери беспокоятся о своих детях.
Она понимающе улыбнулась.
— Без сомнения, вы считаете меня глупой. Но Каспиан — это все, что осталось у меня на свете. Я хочу, чтобы он преуспел, и я хочу, чтобы он был счастлив.
— Эти вещи не являются взаимоисключающими, — заметила я.
— Нет, но у Ромили редко бывают счастливые браки.
— Похоже, ваш был.
— Так и было, — подтвердила она. — Но мой был исключением, думаю, потому что мы не жили здесь. Люциану было полезно удрать из замка. Но теперь я вернула сюда его сына и спрашиваю себя, не было ли это огромной ошибкой.
— Конечно, для него хорошо ближе познакомиться со своей семьей.
— Да, — согласилась она, но в ее голосе звучала нерешительность.
Я вспомнила сцену между дядей и племянником, которую подслушала накануне.
— Вы беспокоитесь о влиянии Малкольма на вашего сына?
Глаза Хелен расширились, и рука остановилась, заработав ей упрек от кошки. Она возобновила ласки, покачав головой.
— Определенно, нет. Малкольм — джентльмен. Они с Мертензией могут быть склонны к меланхолии, но это худшее, что можно сказать о них.
Я поспешила исправить ущерб.
— Простите меня. Видите ли, я слышала, что когда-то в школе Малкольм был несдержанным и яростно напал на другого мальчика.
— О, это, — ответила она со смешком. — Мальчик, которого он душил, был отвратительным маленьким мерзавцем. Он издевался над одним из младших мальчиков, a Малкольм не стал бы терпеть подобное. Он набросился на старшего парня, не позволяя себя стряхнуть. Директор настоял на его исключении из школы, но Малкольм вернулся домой героем.
— Вы совершенно уверены в обстоятельствах?
— Конечно! Люциан все это видел. Их вместе отправили в школу, и директор школы исключил их обоих одновременно. Муж рассказывал эту историю всякий раз, когда упоминалось имя Малкольма. Гордился, что старший брат дал отпор мальчику, вдвое крупнее его.
Я молчала, удивляясь, почему Тибериус не счел нужным поделиться смягчающими подробностями этой истории. Знал ли он? Или Хелен изобрела их?
Она продолжила.
— Нет, мои опасения в отношении Малкольма не имеют ничего общего с его характером. Они скорее связаны с его последним суждением. Я боюсь, что эта домашняя вечеринка окажется бедствием.
— Как по вашему мнению, чего он хочет достичь?
Она пожала одним элегантным плечом.
— Именно то, что говорит. Чтобы раз и навсегда узнать, что случилось с Розамундой. Я только надеюсь, что он сможет жить с тем, что найдет.
— Как вы думаете, что с ней случилось?
Хелен покачала головой.
— Не знаю. Я не могу поверить, что Розамунда сбежала. Это было бы так необычно.
— Она вам нравилась? — спросила я импульсивно.
Женщина пристально посмотрела на меня.
— Вы откровенны, мисс Спидвелл. Никто не должен спрашивать такие вещи.
— Это означает «нет», — среагировала я.
Ее рот изогнулся в улыбке.
— Будь по-вашему. Я ее не любила. Розамунда была очень хороша, обворожительна. Но в ней было что-то сложное. Осторожное. Как будто она постоянно оценивала, подсчитывала, ждала, чтобы выяснить, какую маску ей надо носить, чтобы сыграть свою роль.
— Какую роль?
Хелен развела руками в кольцах.
— Хозяйки этого замка. Она была гувернанткой, мисс Спидвелл. Обучена служить, вписываться, быть ненавязчивой. Но определенная решимость улучшить положение побудила ее вести игру. Я не виню ее за это, заметьте. Женщинам в этом мире приходится соревноваться, и вокруг не так много мест. Если бы ей удалось осуществить свои претензии и добиться успеха, я была готова принять ее как жену Малкольма.
— У вас весьма современные взгляды, — заметила я.
— Я, в отличие от Ромилли, реалист. И слишком хорошо знаю, на что похож этот мир. Отсюда мой вчерашний совет: поспешить с виконтом, пока он у вас есть. Хотя подозреваю, что ваши склонности кроются в другом месте, — добавила она поглядывая в сторону, где Стокер стоял у камина, тихо опустошая блюдо булочек со взбитыми сливками.
Я пробормотала что-то неразборчивое в чашку с чаем. Она засмеялась, наклонившись вперед, чтобы одобряюще постучать по моему колену.
— Не волнуйтесь, моя дорогая. Ваш секрет в безопасности со мной. Обручена с одним братом и скачет с другим на пляже, когда тот раздет! Другая женщина была бы шокирована, но я снимаю перед вами шляпу.
Я вспомнила краткое движение, которое заметила краем глаза, когда мы были на западном пляже.
— Вы видели нас.
— Так и есть.
— Поможет ли признание: на самом деле я не обручена с Тибериусом? Это была хитрость, поскольку он беспокоился, что наше совместное путешествие оскорбит католическую чувствительность Малкольма.
— Вы — любовница виконта? — спросила она прямо.
— Конечно, нет. Тибериус — друг, не более того. Он договорился, чтобы я добавила в мою коллекцию несколько экземпляров бабочек Glasswings Роммили.
— А его брат? — спросила она, ее глаза снова устремились к Стокеру.
— Мы коллеги. Работаем у графа Роузморрана над созданием музея.
— Какое разочарование! — сказала она с улыбкой.
Я ощетинилась.
— Потому что я работаю?
Она опять постучала меня по колену костяшками пальцев.
— Отнюдь, моя дорогая. Я тоже некоторым образом работаю. Нет, я имела в виду вашу целомудренную связь с младшим Темплтон-Вейном. Я достаточно хорошо рассмотрела, что находится под его одеждой, мисс Спидвелл. Позвольте мне заметить, что вы упускаете прекрасную возможность.
Я не могла не согласиться. Это было весьма убедительное замечание.
В тот вечер за ужином мы покорно протащились через несколько блюд отличной и в основном нетронутой еды, почти не разговаривая друг с другом. Хелен не появилась.
— Мама никогда не любит оставаться в компании до посещения, — сообщил нам Каспиан.
— Посещение? — удивилась я.
— Так она предпочитает называть эти встречи, — объяснил он. Молодой человек был бледен и бросил несколько неодобрительных взглядов на своего дядю, но в остальном его поведение было исключительно вежливым.
— Как ваша мать раскрыла свои способности? — полюбопытствовал Тибериус.
Каспиан пожал плечами.
— Она всегда была чувствительна к окружающей атмосфере. После того, как отец умер, мама была безутешна. Пошла к медиуму, чтобы поговорить с отцом, но мы так и не услышали от него ни слова.