Циль молча зашел внутрь, а Жози так же молча сняла с него наручники и закрыла дверь. Венсан шумно выдохнул, сел на койку и прикрыл глаза, снова задумавшись – что же все-таки случилось? На чем его поймали, как смогли понять, что это именно он украл промышленные секреты? Ничем другим свой арест Винс не мог объяснить.
Однако долго ломать голову над этим вопросом ему не пришлось – вскоре дверь снова открылась, и в камеру вошла другая охранница, не Жози. Она жестом приказала ему встать. Циль послушно поднялся, даже не думая о том, чтобы затеять возню или тем более драку и попытаться сбежать. Не его это методы, так грубо выбираться из щекотливой ситуации. Новая охранница устроила ему тщательный осмотр, прощупав чуть ли не каждый шов в его рубашке и брюках, и Винс молча порадовался, что загодя избавился от опасных улик. Потом ему снова сковали руки за спиной и вывели из камеры. Шли они, к большому облегчению Венсана, другим путем, не через КПЗ, и с байкершами, бог миловал, он снова не столкнулся.
На сей раз доблестного шпиона привели в допросную: стеклянная стена, стол с торчащей посередине металлической дугой, два стула. Охранница отработанными движениями пристегнула арестованного к металлической дуге и надавила на плечо, заставив опуститься на стул. Он послушно сел, а дама вышла, оставив его ненадолго одного. У Циля мелькнула обреченная мысль: все-таки на шпионаже поймали, точно где-то недоглядел. Или Жан-Батист ошибся в своих людях… Нет-нет, последнее вряд ли. Бывший учитель никогда не ошибался, у него за всю карьеру ни одного прокола не случалось. Это наверняка его, Венсана, недочет. Мужчина коротко вздохнул и приготовился до последнего отпираться и стоять на том, что он всего лишь скромный работник бара «Томный вечер» и никаких промышленных секретов не похищал.
Дверь в допросную снова открылась, и взору Венсана предстала настоящая леди. Шикарный деловой костюм, белоснежная шелковая блузка, высоченная шпилька, тщательно уложенная прическа. Легкий, свежий, с едва уловимыми горьковатыми нотками парфюм, идеальный макияж и маникюр с длинными острыми ногтями ярко-красного цвета. В общем, Венсан бы ни за что не подумал, что она работает в полиции, встреться они на улице. Дама обошла стол, села, скрестила руки на груди и проникновенно посмотрела на него.
– Венсан, ну что же вы так, а? – мягким грудным голосом произнесла дама.
Циль невозмутимо молчал, изучая абсолютно белый, без малейшего пятнышка, потолок. Признаваться он ни в чем не собирался, и все эти игры прекрасно знал. Пусть сами доказывают, если считают его в чем-то виновным, поэтому оставался спокойным, как сфинкс. Дама громко вздохнула, встала и подошла к нему, остановившись за спиной. Ухоженная ладонь легла ему на плечо, чуть сжала, и леди склонилась над Винсом.
– Вы вообще понимаете, что натворили, Венсан? – продолжила она с еле заметными нотками осуждения.
Винс обернулся, посмотрел на нее честными глазами и кротко ответил:
– Нет.
Он действительно не понимал, а его догадки в счет не шли. Леди вновь вздохнула, вернулась на место и покачала головой, острые ноготки побарабанили по плоской поверхности.
– Зря вы так, Венсан, – протянула она. – Ой зря. Тридцать седьмая, да еще вторая часть, это серьезно, знаете ли.
Циль пожал плечами и безмятежно улыбнулся. Столь примитивное психологическое давление ему, что слону – укус комара. Зачет по таким штучкам он сдавал еще на первом курсе академии и получил «отлично». Преподаватель взмок, сутки пытаясь словесными методами расколоть курсанта, и остался ни с чем.
– У вас есть доказательства? – тем же кротким голосом поинтересовался Венсан, расслабившись окончательно.
Леди слегка подняла брови.
– А ты считаешь, их нет? Тебя же в космопорту поймали, голубчик, какие еще доказательства нужны?! – с искренним возмущением ответила она. – Ты же удрать хотел!
Дверь снова открылась, и вошла та самая дама-детектив, арестовавшая Винса – кажется, Бонне ее звали. Допрашивающая Венсана женщина глянула на него и с наигранной веселостью произнесла:
– Представляешь – отпирается! Делает вид, будто не виноват ни в чем и ничего не понимает!
Мадам Бонне смерила Винса недоуменным взглядом и ответила:
– Да ладно? А мне показался таким разумным, да и неглупый вроде, по лицу-то, – и пока Циль медленно наливался раздражением – они обсуждали его, как будто он мебель! – обратилась уже прямо к арестованному: – Зачем отпираться, милый? Все всё видели, да и билет у тебя на руках был, а ты его по своим документам покупал, так что лучше добром решить, не доводить до суда. Вот зачем тебе вся эта нервотрепка?
От ее наигранно-участливого тона и сочувствующего взгляда самообладание чуть не изменило Винсу, но он сдержался. Ежу понятно, перед ним продолжали разыгрывать спектакль, посему следовало оставаться невозмутимым и спокойным. То есть больше слушать и попытаться понять все же, в чем его обвиняют – вдруг вообще не в шпионаже? Может, он по незнанию еще какой дурацкий закон Цикламена нарушил?
– Между прочим, любезный, в вашем случае, если по суду, то светит более чем суровое наказание, – добавила та, которая допрашивала Венсана.
Доблестный шпион повел плечами, возвел глаза к потолку и поудобнее устроился на неудобном стуле, сдержав самодовольную ухмылку. Слабоват напор, слабоват, его и не к такому готовили. Тем более никаких улик так никто и не предъявил. Ну а то, что улететь хотел – так на этом основании можно ого-го сколько народу в шпионаже обвинить – всех, кто в космопорту был. Так что можно дальше сидеть с каменной физиономией и делать вид, что он тут совершенно ни при чем.
– Мне до сих пор не предоставили никаких доказательств моей вины, – кротким голосом ответил Винс.
– Какие еще тебе нужны доказательства?! – с изрядным раздражением, сурово сдвинув брови, произнесла первая, до сих пор безымянная дама. – Тебя задержали в космопорту! – Она загнула один палец. – С билетом на рейс в метрополию! – загнула второй. – Ты же в очереди на посадку стоял! – Глаза дамы сверкали праведным гневом, что почему-то еще больше развеселило Венсана.
– Ну и что? – Он поднял брови и невозмутимо посмотрел на говорившую.
– Как что? Как что?! – Похоже, леди полицейская завелась не на шутку. Или так хорошо играла? Повернулась к детективу Бонне и продолжила: – Клер, нет, ну ты посмотри, а! Я всегда знала, что в метрополии мужики наглые, но чтобы настолько?! – Она фыркнула, подошла к Винсу и прищурила полыхавшие злостью глаза. – Это уже ни в какие ворота не лезет! Да знаешь, что я с тобой сделаю?
Циль снова пожал плечами и с легкой улыбкой произнес, не опустив взгляда:
– Понятия не имею, мадемуазель. А вообще, я требую адвоката, – светским тоном добавил он, уверенный в своих правах. – И ни слова без него больше не скажу. – Довольный собой, Венсан откинулся на спинку стула.
Ответ детектива Бонне – теперь он знал, что ее зовут Клер, – поверг шпиона в некоторое беспокойство.
– А не положен тебе пока адвокат, – с усмешкой сообщила она, и в ее взгляде мелькнуло торжество.
Брови Венсана поползли вверх. Еще один дурацкий закон Цикламена?
– Почему это? – удивился он, пока не торопясь поддаваться панике.
– Потому что ты не арестованный, а задержанный до выяснения обстоятельств, – усмешка Клер стала шире. – Имеем полное право держать тебя в участке без адвоката и прочих милых прелестей целые сутки. – В ее голосе явно слышалось предвкушение, а безымянная леди чуть не облизнулась.
Ну это ему известно и так, и Венсан снова расслабился. Следующие полчаса прошли на удивление однообразно, Циль даже заскучал. Полицейская и детектив продолжали давить, упорно вещая о его попытке улететь и что это в его ситуации страх какой проступок. Венсан же искренне не понимал, при чем здесь это, и уже с некоторым нетерпением ожидал, когда же они наконец заговорят про украденную в «Пуссиджи» информацию и прекратят притворяться. Ему начинал надоедать допрос, безликая комната, затекшие в наручниках запястья – скучно! Ко всему, потихоньку просыпался голод, все сильнее хотелось есть. А скоро и в туалет захочется.
– …еще пятнадцать минут и сбежал бы, наглец, а! – снова завела одну и ту же песню полицейская.
Ее имя в процессе разговора Венсан тоже узнал – Эдит Ламод.
Вообще-то к этому моменту Циль уже не на шутку завелся, и глухое раздражение буквально душило его, требуя выхода – эти нелепые обтекаемые фразы в печенках сидели. Третий час ему талдычат об одном и том же, обвиняя в какой-то непонятной попытке побега, и больше ничего! Хоть бы чего конкретного сказали!
– Не понимаю, зачем отпираться, когда и так все ясно, – с притворным вздохом поддакнула детектив Бонне.
– Послушайте, вы что, всем, кто прилетел к вам с целью знакомства с культурой и традициями Цикламена и попутно чуть подзаработать, нелепые обвинения предъявляете? – буркнул Венсан, мрачно покосившись на Клер.
– Почему нелепые?! – взвилась Эдит и снова подскочила к нему. На щеках женщины ярко горел румянец, глаза сверкали. – Статья тридцать семь, между прочим, это очень серьезно! Двадцать лет тюрьмы тебе грозит, голубчик, за ее нарушение!
– Ну не двадцать, может, и десять дадут, – лениво поправила Клер, рассматривая маникюр, – все-таки приезжий. Но только ты сам подумай, парень, оно тебе надо? – бросила детектив на Винса косой взгляд. – В тюрьме не слишком приятно, может, миром решим, а?
Упоминание о тюрьме хоть и вызвало холодок вдоль позвоночника, но не сломило Венсана.
– Слушайте, да надоели уже! Схватили неизвестно за что, притащили в камеру, угрожают тюрьмой на ровном месте! – Он фыркнул, закатив глаза. – Беспредел, я жаловаться буду, когда выйду отсюда!
– Это тебя неизвестно за что? – насмешливо отозвалась Клер. – Голубчик, ты из себя невинного брось разыгрывать! По тебе не тюрьма плачет, а смертная казнь! – неожиданно зло выплюнула детектив. – Приезжают тут красавчики всякие, дурят головы нашим женщинам, а потом поминай как звали! Ишь, ловкие какие!