.
– О чем ты думал? Ты абсолютный, совершенный подлец. Ты легкомысленный, эгоистичный, самовлюбленный, думающий только о себе, бессовестный кусок дерьма!
Феликс посмотрел на мать, голос которой внезапно стал резким и высоким. Его маленькое личико сморщилось.
– Ну вот, посмотри, что ты наделал. – Кэт взяла сына и посадила его себе на колени. Он был теплым и немного липким. Кэт уткнулась лицом в его мягкие светлые волосы. Ее трясло.
Саймон сидел молча. Она была права, и он знал это и злился на нее. Единственный человек в мире, чью безусловную любовь он чувствовал всегда, единственный человек, кому он доверял и кому всегда мог рассказать что угодно, только что наотмашь ударил его прямо в лицо.
– Я не буду извиняться, – сказала Кэт. Но в глаза ему она не посмотрела.
– Очевидно.
– Я не знаю, почему я плачу, потому что я права, и я рада, что сказала это, это нужно было сказать, и это ты должен плакать.
– Прекрати.
– Мы не может это прекратить, разве не ясно?
Воздух был как перед грозой. Они сидели молча, Феликс зарылся лицом в плечо Кэт и бил ее ножками – от жары он раскапризничался. Саймон крутил в руках пивной бокал. Он подумал, не лучше ли ему уйти прямо сейчас, исчезнуть на несколько дней, чтобы позволить напряжению между ними немного спасть, вместо того чтобы оставаться на ужин и отравлять всем вечер.
Кэт спустила недовольного Феликса на траву.
– Пойдем, насыплем курочкам зернышек.
Она взяла его за руку, и они медленно зашагали прочь, Феликс ковылял за ней в сторону загона. Она не оглядывалась. Саймон, чувствуя себя брошенным, продолжал сидеть на месте. Последний раз, когда они с Кэт ссорились, только смерть сестры и ее похороны снова свели их вместе.
Он поднялся. Феликс стоял на ограде загона, пока Кэт крепко держала его за талию, и повелительно указывал рукой на кур. Саймон встал рядом с ними.
– Почему? – наконец, сказал он. – Мне нужно понять, почему, но я не понимаю. Не могу понять.
– Почему я тебя пропесочила? Почему ты так отвратительно ведешь себя с женщинами?
– Почему я такой?
– О боже мой.
– Серьезный вопрос.
– Для такого жаркого дня.
– Дело в том, что я не несчастлив. Быть таким, какой я есть.
– Поздравляю.
– Кэт…
– Извини. Но ты сам себя послушай.
– Ладно, я эгоистичный подлец.
– Помимо всего прочего. Помимо гораздо более хорошего прочего.
– Спасибо.
– Слушай, я не твой терапевт, я твоя сестра. Единственное, что, на мой взгляд, тебе нужно решить, так это что делать с Дианой. Потому что это твой долг перед ней. И не говори, что ты не знаешь.
– Я не знаю.
– Ты влюблен в нее?
– Совершенно точно нет.
– Она тебе нравится?
– Мне приятна ее компания.
– И этого для тебя всегда будет достаточно?
– Господи, Кэт, я не хочу жениться на ней.
Она взглянула на него.
– Вот, возьми его.
Саймон взял своего племянника и посадил его себе на плечи, пока они шли к сараю, чтобы взять корм для кур. Феликс барабанил ножками по его груди, взвизгивая от удовольствия. В сарае было прохладно и сладко пахло зерном и кормом из оцинкованных бочек у стены. Кэт подняла крышку и стала пересыпать содержимое в ведро, и в воздух поднялось золотистое прозрачное пыльное облако.
– Ладно, – сказал Саймон. – Но что мне делать?
– Я не могу тебе этого сказать.
– Мне нужно с чего-то начать.
– Нет, я серьезно, Сай. Я не буду. Тебе самому нужно во всем разобраться. Чего ты хочешь, с кем, где, когда? Я могу сделать для тебя практически все, но не это.
Она разбросала зерно по сухим участкам земли вокруг курятника, и птицы начали суетиться и копошиться вокруг них. Феликс снова забил пятками.
– Может, мне просто устраниться, Кэт? И не говори, что только мне решать.
Его сестра взяла его руки в свои.
– Хорошо, тогда просто скажи это снова, но замени слово «устраниться» на слово «убежать». И подумай об этом немного, пока я отнесу его величество спать и захвачу тебе еще одно пиво.
Тридцать шесть
Линси только вышла из душа, когда в десять минут девятого зазвонил телефон.
– Привет, это Мел из Тауэр Роджерс.
– Привет. Рано ты.
– Знаю, но ты будешь довольна. Знаешь место с рыболовными снастями?
– За Газ-стрит?
– Да, оно… Это склад, и они используют его как магазин, но на самом деле это старый особняк смотрителя шлюза.
– Никогда бы не подумала. Там такой хаос.
– Кое-кто – не могу сказать, кто именно – планировал избавиться от этого здания и построить на его месте многоквартирный дом, но теперь они обанкротились. Как ты знаешь, местное финансирование за последнее время несколько сократилось, и сейчас уже не предполагается ничего сносить, чтобы строить новое. Сейчас совет хочет восстановить этот район, чтобы часть помещений сделать жилыми, а часть переоборудовать под небольшие мастерские для местных.
Линси уселась за кухонный стол.
– Ты меня заинтересовала.
– Я так и подумала. До общего слуха эта информация дойдет уже завтра. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы все разузнать поподробнее и принять решение.
– Не очень-то много времени.
– По идее, я не должна была тебе и этого давать. Если кто-нибудь узнает, обе наши задницы попадут в большие неприятности.
– Какую мы увидим приблизительную цифру?
– На аукцион он пойдет с примерной стартовой ценой в девяносто, будь готова заплатить сто тридцать, а может быть, и гораздо больше.
– Значит, если я заинтересована, мое упреждающее предложение должно быть какое?
– Я дала тебе цифры, Линс. Дальше сама решай. Мне пора.
Через сорок минут Линси уже парковала свою машину на одной из маленьких улочек, ведущих к каналу. На пассажирском сиденье у нее лежала карта Лаффертона, и она приблизительно представляла, куда ей надо идти, но понятия не имела, насколько сложно будет проникнуть на сам объект и можно ли туда сейчас вообще.
Сидя за рулем, она перебирала в голове цифры. Неважно, сделает ли она упреждающее предложение или рискнет и примет участие непосредственно в аукционе, ей нужно приготовить огромную кучу денег. Это будет самый большой проект, за который она когда-либо бралась, но Мел знала, что она уже больше года подыскивает что-то подобное. Бережно отреставрировать одно из немногих оставшихся заброшенных зданий, вернуть ему былое величие и при этом сделать его полезным для современного мира было ее давней мечтой, о которой она никогда не забывала. Все проекты, за которые она бралась в качестве девелопера до этого, были относительно скромными. У нее не было никаких сомнений в своих возможностях или в людях, с которыми она сотрудничала, в своем вкусе или внимании к деталям и срокам, а также в том, что нечто вроде этого может стать большим успехом. Но сможет ли – осмелится ли – она вложить в это так много денег – это был другой вопрос.
Она вышла из машины, сложила карту и положила ее в карман. Улица была тихая и тенистая. В прогнозе обещали еще один жаркий день. Отсюда было видно набережную и бликующую воду канала.
– Лиззи! О боже, Лиззи, пожалуйста…
Она остановилась.
– Лиззи, подожди.
Он был в нескольких ярдах от нее, рядом со входом на Старую фабрику лент. Он выглядел еще более растрепанным и одичавшим, чем она помнила по прошлому разу.
Линси на всякий случай нащупала мобильный телефон в кармане.
– Подожди. – Он пошел ей навстречу.
– Я не Лиззи, – твердо сказала она. – Кем бы эта Лиззи ни была, я не она. Вы уже принимали меня за нее раньше. Мне очень жаль. Но теперь мне пора идти, меня ждут, я опаздываю на встречу.
– Почему ты делаешь это со мной? – Он протянул руку. Линси отшатнулась. – Зачем ты пришла сюда? На эту улицу?
– Я же вам сказала. У меня встреча.
– Ты делаешь это специально. Потому что ты на нее похожа.
– Я вас не знаю. Если вы не оставите меня в покое прямо сейчас и не позволите мне спокойно уйти, или начнете меня преследовать, или кричать мне вслед, я буду вынуждена позвонить в полицию.
– Со спины ты точно она. По всему. Когда ты оборачиваешься, когда заговариваешь – нет, но со спины ты Лиззи.
– Нет, – сказала Линси мягко. – Я не Лиззи. И вы знаете это.
Она начала медленно отходить от него, не поворачиваясь спиной и держа руку в кармане с телефоном. Было бы хорошо, если бы кто-нибудь вышел сейчас из дома, но никто не выходил. Она прикидывала, насколько быстро она сможет убежать, насколько быстро успеет приехать полиция, пойдет ли он за ней по направлению к каналу. Возможно, лучше было вернуться. В любой момент по этой улице мог кто-нибудь проехать, но сейчас она была одна среди старых зданий, и, если он пойдет за ней, может случиться все что угодно.
Но он за ней не пошел. Дойдя до конца улицы, она обернулась. Он стоял и смотрел ей вслед с непроницаемым выражением лица. Она завернула за угол и начала идти вдоль набережной по направлению к полуразрушенным зданиям и хозяйственным постройкам рядом с домом смотрителя шлюза.
По другой стороне шла женщина, ведя на поводке терьера. Он увидел Линси и начал лаять, и этот лай почему-то ее успокоил.
Она остановилась и достала телефон, но потом задумалась. Она хотела идти дальше. Ей нужно было увидеть здание раньше остальных, да и к тому же что она скажет? Он ничего не сделал. Это был уже второй раз, и она чувствовала угрозу, но, по большому счету, ничего угрожающего он не делал. Полиция, наверное, только над ней посмеется.
Старые склады были в плохом состоянии, но совсем не таком плохом, как она боялась. Там было очень интересно. Линси бродила по ним, кое-что фотографировала, делала примерные подсчеты, осматривая новые пространства. В огромном главном здании было прохладно и сумрачно, в воздухе летали частички пыли, подсвеченные косыми лучами солнца, которые проникали через щели в заколоченных окнах и дыры в крыше. Эту секцию можно было разделить по крайней мере на четыре отдельных квартиры. Сам особняк было бы правильно воссоздать в оригинальном виде, как единое здание, но он был в плохом состоянии. Со складами и хозяйственными постройками было проще. Превратить их в небольшие рабочи