вы, а настоящая Лиззи, из плоти и крови.
Лиззи была мертва.
Единственным человеком, который мог помочь ему, была Джейн Фитцрой. С ней он мог поговорить. Между ними была связь, хотя он ума не мог приложить, почему или как она возникла.
Он пошел к шкафу, достал оттуда бутылку виски и налил себе полстакана, добавив сверху воды из-под крана на два пальца. Когда он это выпьет, он наберется храбрости, чтобы пойти к ней. У виски был вкус огня, соли и дыма. Сначала он глотнул немного, но потом залпом выпил остальное, и огонь пополз вниз по его груди, потом упал в желудок, а затем пламя начало змеиться по его венам, стремясь к голове. Он глубоко вздохнул.
Если он увидит Лиззи на улице, он сможет взять ее с собой, чтобы Джейн поверила ему. Когда она увидит, как они идут вместе, ей придется поверить. На секунду он вспомнил о предупреждении, что ему нельзя разговаривать с Лиззи, приближаться к ней, заикаться о ее существовании, и о том, что он согласился на все это, поставил под этим свою подпись. Но он не собирался причинять ей никакого вреда. Он не понимал, как они вообще себе это представляют, ведь Лиззи была его женой, и он любил ее. Он пошел за ней, заговорил с ней, назвал ее по имени, попытался уговорить ее ответить ему, пойти за ним, пойти вместе с ним домой, чтобы все снова стало нормально, но он никогда не обидел бы ее. Когда она оступилась, упала и закричала, он только хотел помочь ей, присмотреть за ней, увести ее к себе и позаботиться о ней. Он пытался им это сказать. Они сделали вид, будто слушают, но потом напали на него, как собаки, которые кусаются и лают на тебя, когда ты гладишь их из доброты.
Он налил еще стакан виски и на этот раз не стал озадачиваться насчет воды. Вода разбавляла огонь, который должен был пылать в нем и воспламенять его мозг.
Когда он проглотил его, он вышел.
Сорок пять
Натан Коутс толкнул дверь уголовного розыска и осмотрелся. Несколько человек сидели за своими столами.
– Кто-нибудь знает, новый констебль уже здесь?
– Кармоди? Да, пошел в туалет. Он тебе нужен?
– Какая-то расистская дрянь в Баттл-корнер. Старший инспектор хочет, чтобы я взял его с собой и немного ознакомил с обстановкой.
Дженни Озбрук скорчила гримасу.
– Думаю, сейчас ты поймешь, что он с ней уже знаком.
– Что такое?
– Увидишь. – Она кивнула в сторону двери. – Пока, ребята, я в суд.
Натан заметил мужчину, который только вошел, придержав дверь как раз в тот момент, когда Дженни потянулась к ручке. Не находись он сейчас в офисе уголовного розыска, он мог бы вполне уместно смотреться в камере предварительного заключения. Он был не особенно крупный, вряд ли выше метра восьмидесяти, но невероятно коренастый. Он состоял из одних мускулов, а его голова была настолько гладко выбрита, что блестела. На затылке у него был какой-то странный выступ, нависавший над шеей. Он был одет в темно-синюю футболку, галстука не было.
Натан подошел к нему.
– Привет, я Натан Коутс.
Кармоди посмотрел на него.
– Слышал о тебе. Юный гений.
Натан почувствовал, как краснеет, и жутко разозлился из-за этого сам на себя.
– Не такой уж я молодой.
– Скажи это мне, солнышко.
Он должен был осадить его, поправить, заставить его обратиться к нему «сержант». Но он не мог. Его не заставляли чувствовать себя таким маленьким и глупым уже очень, очень давно.
Кармоди залез в «Хонду», достал расплющенную упаковку жвачки у себя из кармана и развернул последнюю пластинку. Он смял бумажку и сунул ее в отделение для мусора в дверце.
– Эй, мог бы выкинуть на улице, моя машина не помойка.
Кармоди закатил глаза, вытащил ее обратно с издевательской осторожностью и, держа упаковку кончиками пальцев, сказал:
– Что бы вы хотели, чтобы я с ней сделал?
– Не испытывайте мое терпение.
Констебль вытянул вперед ноги и сложил руки на груди.
– Разбудите меня, как доедем.
– Не надо сейчас спать, мне еще нужно задать вам кое-какие вопросы.
Кармоди вздохнул.
– Как долго вы работали в Эксвуде?
– Слишком долго.
– То есть?…
– Двенадцать лет, солнышко.
– Прекратите называть меня «солнышко».
Констебль рассмеялся.
– Двенадцать лет, семь месяцев и четыре дня. Я же сказал – слишком долго.
– Там же начали патрульным?
– Не-а.
– Где тогда?
– Южнее.
– Почему уголовный розыск?
– Почему нет?
Натан сдался.
Движение рядом с вокзалом было затруднено, как и всегда по четвергам, когда на востоке от него, рядом с лаффертонским футбольным полем, устраивали смотр скота.
– Это еще что такое, собрание местных деревенщин?
– Очень старая история – местный скотный рынок. Не первую сотню лет его здесь устраивают.
– Но времена-то изменились. Не особо это гигиенично.
– Да ты шутишь.
– Я? Это почему? Ты представь, сколько домов можно было бы здесь построить. Переместите рынок куда-нибудь в пригород – решите одновременно и транспортную, и жилищную проблемы.
– Удивляюсь, зачем ты вообще сюда приехал.
– Передохнуть пару дней.
– Ха-ха.
– Ты же работал над делом того серийного убийцы, да?
Натан нажал на газ во внезапно освободившемся потоке машин, чтобы избежать ответа на этот вопрос. У него не было желания обсуждать с персонажами типа Джо Кармоди, что тогда произошло и каково это было. Все это было еще слишком близко, слишком свежо, да и никогда полностью не отпустит, он это знал, как и Эм. Люди говорят – просто оставь это позади. Но некоторые вещи невозможно оставить позади, потому что они продолжают двигаться с тобой вперед вместе. Всегда.
– Стремное было дело. Не отказался бы поучаствовать в таком сам.
– Теперь ты точно шутишь.
– Лучше, чем вот это вот все.
– Что «это»?
– Чем быть чертовым констеблем. Спорим, если бы это в мой ящик напихали всякой гадости и испортили дверь моего гаража, уголовный розыск так быстро не переполошился бы.
– У тебя какие-то проблемы с этой работой?
– Никаких проблем, солнышко.
– Не называй меня…
– Извини. Нэйт.
– Сержант, – выпалил Натан, не успев вовремя себя остановить.
Кармоди рассмеялся.
– Хорошо ладишь со своим старшим инспектором, да?
– Отлично, да. Он мировой мужик.
– Много о нем слышал.
– Ну если только хорошее, то мне повторять необязательно.
– Не волнуйся, Нэйт, у меня никаких проблем с геями нет. Только если они держат это при себе.
– Старший инспектор не гей. С чего ты это взял?
– Ладно, ладно, что в этом такого?
– То, что он не гей.
– Как скажешь.
Натан резко притормозил рядом с тротуаром, чтобы закончить с этим разговором.
– Так, это Инкерман-стрит. Будем спускаться отсюда. Тут небольшой магазин на углу и несколько домов. Постучим в пару-тройку дверей. Ты не против?
Кармоди пожал плечами и вылез вслед за ним. Они шли молча. Улицы, освещенные утренним солнцем, были совсем тихими. Женщина толкала перед собой коляску с ребенком. Мимо протащился старик в тюрбане с белой тростью. Одинаковые дома с окнами внизу и наверху и выходящими на улицу дверьми плотно прижимались друг к другу. Магазин был на углу Трафальгар-стрит. Они вошли в обычный тесный мини-маркет с мастерской и прокатом, в котором удушливо пахло специями и цветочным освежителем воздуха.
– Мистер Пател? Я сержант Коутс, это констебль Кармоди, Уголовный розыск Лаффертона. Я так понимаю, у вас возникли некоторые проблемы?
Обычные вопросы, обычная история: граффити на окнах и стенах; оскорбительные, грубые, расистские высказывания; экскременты в почтовых ящиках. Листовки. Натан попросил посмотреть одну. Джо Кармоди расхаживал по магазину, заглядывая на полки и в холодильники.
Листовки были напечатаны под заказ в формате A5. Это было грубое обличение «эмигрантов и беженцев» от имени Альянса истинных британцев по праву рождения. Мелким шрифтом был напечатан текст, направленный против «чужеродных паразитов» с упоминанием мусульман и евреев.
– Просто отвратительно, – сказал Натан. – Они все такие, да?
Они все были такие. Их сотнями разбросали по улицам и переулкам. На стенах синагоги были также нарисованы несколько свастик, а еще на паре дверей и отдельных участках тротуара, вместе с каплями красной краски.
Хозяин магазина не выглядел особо озабоченным, он списывал это на обычную банду «идиотов и вандалов». У них никогда не было подобных проблем, их никогда никто не беспокоил. Это должно было рассосаться само собой. Но несколько человек пожаловались, потому что некоторые пожилые жители района были напуганы, а дети начали задавать вопросы.
– Вы все сделали правильно. Мы этого так не оставим. Мы их как следует припугнем, прижмем их до того, как они успеют навредить. Спасибо за вашу помощь.
Выйдя на солнце, Джо Кармоди достал еще одну жвачку и бросил бумажку на тротуар. Натан повернулся к нему.
– Да что с тобой не так?! Ты бы хотел, чтобы кто-нибудь вот так бросал мусор тебе на крыльцо?
Кармоди закатил глаза.
– Ну так подними и прекрати ко мне цепляться.
Констебль пнул бумажку по направлению к стоку и продолжал пинать, пока она не докатилась до канализационной решетки. Он скинул ее в одно из отверстий носком ботинка. Натан наблюдал за ним. Он был раздражен, но он был не уверен, как именно ему надо вести себя с этим человеком. Проще всего, по крайней мере на данный момент, казалось просто его игнорировать и обращать внимание только на поставленную задачу.
– Ладно, ты берешь те два дома – 14 и 16, а я возьму 21 и 23.
– Зачем?
– Спросим, попадались ли им листовки и не пихали ли им что-нибудь в почтовые ящики, а еще надо узнать, может, кто-то что-то видел или слышал… Как обычно.
– Если у них есть голова на плечах, то ничего они не видели…
– Это еще что значит?
– Ладно, 14 и 16. Будем надеяться, они говорят по-английски.