— Я тут, — произнес Марк.
На нем были только черные джинсы, и еще телефон в руке, наверное, его разбудил звонок.
— Я испугалась, — созналась Анна.
— Не стоит, я никуда не денусь.
Он сел рядом и заглянул в глаза.
— Обещаешь?
— Обещаю, — Марк протянул руку и откинул прядку ее волос, которая ничем не мешала, ему просто нравился этот жест, — больше никуда.
Он умолк на мгновение, и Анна смогла угадать проявившиеся черточки. Он был тих не спокойствием, а усталостью. Словно отдал последние силы и эмоции, на которые остался способен. И Анна понимала причину. Круговорот, сделав последний роковой оборот, остановился, но не отменил своих разрушений. И Марк теперь оглядывался по сторонам. Он победил Рёфа, смог отодвинуть от себя спецов на несколько областей и хоть на пол головы вырваться из той изматывающей жизни, когда или погоня, или торг. Но по итогу… Столько лет идти к цели, чтобы потом радоваться, что смог увернуться от предъявленной стоимости. И, самое главное. Север. Тот круговорот кружил и отвлекающие яркие вспышки чужих угроз и интересов, нужно было уворачиваться и решительно действовать, а не оплакивать.
И вот пришла долгожданная тишина… Здесь слышно даже шелест листьев и обрывки телефонных бесед проходящих мимо посторонних. И друг друга слышно на уровне вибраций. Пронзительно и четко.
— Ты сказал, мы поговорим после.
— Да, нам нужно поговорить.
Он лег рядом, положив голову ей на плечо. И Анне показалось, что он мучает слепым взглядом ту же точку на потолке, что и она.
— У тебя есть план? — спросила она.
— У Севера был план. Я следую ему.
Понадобится много сил, и ее сил тоже, чтобы он отпустил это. Простил свое упрямство. Анна не слышала их разговоров, не знала уговоров Севера поступить иначе, но Марк явно помнил каждое слово.
— Отели и доля в торгушке, целый этаж площадей, — Марк поднял руку и прочертил прямую в воздухе. — Через подставные фирмы и липовых владельцев. Не знаю насколько хватит этого тумана. Может, и на всю жизнь.
— Но оглядываться придется.
— Придется.
— Я смогу быть рядом?
— Не сразу. Прошло не так много времени, всего ничего по их меркам. Пока всё тихо и спокойно, но дразнить не стоит. Я буду приезжать, часто…
— Не сверни только шею на балконе.
Он приподнялся, облокотившись на локоть, и посмотрел на нее с улыбкой.
— Меня уже похоронили, хватит.
— Олег говорил мне.
— Он доставал тебя?
— Нет, его даже не было на допросах. Потом столкнулась в том ресторане.
Марк нахмурился, не сразу угадав в каком "том".
— Он сказал, что ты погиб, — продолжила Анна, — и что они нашли твое тело.
— Это пришлось устроить.
— Мог бы и предупредить меня.
— Да, тогда допросы стали бы увлекательнее.
— Меня не трогали.
— Потому что видели, что ты не врешь и действительно ни черта не знаешь. Малейшее сомнение и Олег бы вернулся. Мне кажется, он спец по таким разговорам.
Он был прав. Она помнила злость Олега и его тошнотворного напарника, она, пожалуй, не продержалась бы под их взглядами и пяти минут, начала бы нервничать и выдала бы себя и Марка.
— И как ты это устроил?
— Пришлось сдать пару цистерн крови и довериться Нечетному. Сперва план был разнести мой дом и мученически погибнуть там, но Рёф договорился со спецами и те активизировались. Приехали раньше времени, пришлось переигрывать.
— Как обычно, — кивнула Анна. — Нечетный уже здесь?
— Я пытаюсь найти его. Сукин сын спрятался лучше меня, — усмехнулся Марк.
— Может, и не стоит?
Он прищурил глаза, уловив новую интонацию в ее голосе.
— Боишься, что я снова соберу любимый конструктор?
— Боюсь, — призналась она. — Даже больше, чем Олега и всех остальных.
Марк вымученно улыбнулся и поцеловал ее.
— Не позволяй мне, — шепнул он.
— Ты не послушаешь…
— Послушаю. Тебя, Анна, я послушаю. Я давно ручной.
— Секундными приливами?
— Это много, малыш, очень много.
Она оставила его и спустилась на улицу, чтобы принести что-нибудь из еды. Черный кофе и бургеры уговорили за первым же поворотом, она не хотела оставлять его одного надолго. Вернее, не хотела оставаться одной. Сколько пройдет дней прежде, чем она научится спокойно выпускать его из виду? Тем более сейчас он будет вынужден постоянно отлучаться… Ей уже было плохо от одной мысли, что скоро Марка придется отпустить. Конечно, она научится. Но эту череду расставаний-возращений на год, на месяц, на дни надо вычеркивать прочь, дурная почти привычка.
Марк за время ее отсутствия не сдвинулся ни на миллиметр. Он сидел на самом краешке кровати и смотрел куда-то очень далеко через задернутую шторку.
— Привет, — отвлекла его Анна.
Он повернул голову и кивнул, принял протянутый стаканчик с кофе без сахара.
— Все еще боишься диабета? — подшутила она.
— Я однажды попробовал твой, это нестерпимо.
Было вообще-то вкусно. А вот крепкий черный — это пытка как есть.
— О чем думал?
— О том, как тут тихо и спокойно.
— Или мертво? — и она испытующе на него посмотрела. — Еще заскучаешь.
— Может быть, — Марк пожал плечами, — со скукой надо учиться жить, наверное. Хотя если ты продолжишь меня дразнить, как прошлой ночью…
— О, нет, я не готова подставлять свой зад каждый раз, когда тебе захочется острых ощущений.
— Это почему?
И он свободной рукой обхватил ее запястье и потянул к себе. Анна едва удержала равновесие и вместе с ним горячий стаканчик в строго вертикальном положении.
— Потому что он мне еще дорог, — ответила она, скидывая плечи, чтобы отвоевать в его тесных объятиях побольше места.
— Мне тоже, кстати.
Анна проигнорировала резкий спуск мужской руки к ее заднице, решив, что она сейчас больше голодна в самом привычном смысле слова. Она раскрыла пакет и достала из него две картонные коробки.
— Твой, — она протянула Марку бургер. — Займи руки им, пожалуйста.
— Неравноценно…
— Марк.
Он сдался и перестал нагло домогаться ее. Анна же подумала, что это очень похоже на те их короткие мирные дни перед расставанием. Нехорошие мысли, хотя и закономерные. И, быть может, по истоптанной тропе идти легче.
— Не мучай себя, — Марк подмигнул и изобразил свою лучшую дурацкую улыбку. — У нас или получится, или нет.
Так легко. Он притворялся, чтобы отвлечь ее.
— Я хочу без или.
— Без или? — и он задумался, делая вид, что напряженно просчитывает варианты.
— Я иногда чертовски жалею, что другие не видят тебя таким. Они были бы крайне удивлены.
Она была крайне удивлена. Незаметно по крупицам из слов и поступков перед ней сложился его образ, живой и пульсирующий. С ним не могло быть легко. Истеричные поступки, жесткие решения и столько грубых фраз, которые тянулись бесконечной лентой из прошлого. Но это лишь эффекты, они отвлекали от главного. Он закрывал ее. Он был с ней. И он любил ее. Пусть и про себя, не желая произносить громких избитых слов. Она знала это и по его молчанию.
— Давай оставим между нами? — спросил Марк.
— Давай оставим нас. Это важнее.