залось, ушло навсегда.
— И даже завтрак будет?
Анна оглянулась и угадала его силуэт у большого обеденного стола. Марк издевался, он крутил в руках рубашку, которую поднял с пола, и определенно не торопился надевать.
— Она твоя, Марк, — не удержалась она.
Он ухмыльнулся. Черт, он раздобыл где-то черные узкие джинсы, наверное, в гостевой гардеробной, и теперь с оголенным и влажным торсом испытывал ее силу воли.
— А вот на тебе чужая майка, — бросил он.
Анна нахмурилась, потому что эта была ложь. Она прихватила с собой совсем немного вещей, так что спутать не могла. При желании она даже припомнит магазин и месяц покупки.
— Она не идет тебе, — Марк приблизился к ней и потянул за мягкую ткань.
— Чего это?
— Она все прячет.
Он определенно собрался стянуть ее. Анна попробовала помешать, но он ухватился за ее талию и поднял, усадив на столешницу. Его сильные пальцы вновь скользнули ниже и нырнули под одежду. Он поменял тактику, больше не стаскивал саму майку, а нежно гладил ее кожу и заодно как бы невзначай задирал край. И при этом жадно и насмешливо смотрел, буквально прожигая насквозь.
— Я отдам тебе свою рубашку, — торговался он.
— А рубашка ничего не прячет? — скривилась Анна.
— Ее можно не застегивать.
Ох, находчивый сукин сын. Так вот он какой, подпущенный к телу. Чего и стоило ожидать, нагловато-нахальный и самоуверенный до скрипа на зубах.
— Не застегивать? — переспросила она, заражаясь его беззаботным весельем.
— Да, я покажу.
Все-таки он раздел ее. Марк отбросил майку и провел широкими ладонями по ее плечам, одновременно ласково и настойчиво.
— Хотя можно и без рубашки, — шепнул он.
Она коснулась его губ и дразняще поцеловала. Марк забылся, и она с легкостью вырвала из его ладони рубашку, после чего отстранилась и накинула ее на плечи. Он рассмеялся и помог просунуть руки в рукава.
— Я не всегда такой, — сказал он. — Не привыкай.
Анна машинально потянулась к пуговицам, но вспомнила о игривом предложении и оставила волнующий разрез, который обнажал ее грудь. Не так уж и неприлично к слову, все-таки его рубашка была слишком велика.
— И не думала, — ответила она. — Никогда не страдала глупостью.
— Мало ли. Моя обаяние снесёт голову…
— Ты сегодня в ударе. Одна острота за другой.
И она спустилась на пол, толкнула его бедром и вернулась к чайнику. Так завертелось кино с умилительно-повседневными слайдами. В какой-то момент он расслабился и перестал самодовольно скалиться. И поддевать каждое произнесенное ею слово.
После нехитрого завтрака они устроились в гостиной. У Марка неожиданно нашлось время, и он остался с ней, отвлекая пустой беседой. Хотя время от времени он косился на сотовый и набирал сообщения, но все же слушал и делился четко по теме, без рассеянных отмашек и односложных ответов. Оказалось, она соскучилась по разговорам и по чужому голосу, последние дни она говорила только с собой и то больше кричала.
— Если тебе пора, то просто скажи.
Анна не хотела навязываться. И не хотела брать у него в долг.
— Когда мне будет пора, я встану и уйду, — кивнул он.
— А, если мне надоешь ты, я тоже могу прямо заявить об этом и выпроводить? — с улыбкой поинтересовалась она.
— Я еще никому не надоедал.
— Ты о женщинах?
— Мужики меня точно никогда не выпроваживали.
— Ты так и не ответил кстати.
— О женщинах?
— Нет.
Он внимательно посмотрел на нее, перестраиваясь на более серьезный лад. Черт, как он быстро уловил ее перемену. Ей самой казалось, что она всего лишь шутит и дурачится, но нет, она хотела знать. Ей нужны ориентиры, чтобы двигаться по этой холмистой и туманной местности.
— Если человек спрашивает может ли он, значит не может, — ответил он прямо.
Хорошо, так и запишем. Равноправие тут не работает. Пока или вообще еще предстоит выяснить.
— Пойдем дальше по списку? — продолжил Марк.
— Я не подготовилась.
— Тогда импровизируй.
Анна взглянула на него, пытаясь пробиться через старательно изображаемое благодушие. Кто его знает, где там оголенный нерв и как легко на него набрести неосторожной поступью. И не рано ли для таких разговоров? Хотя Марк, судя по всему, любил пикировки. Или даже больше, они заводили его.
— Ты будешь изменять мне? — спросила она, решившись.
— Это завуалированный вопрос о серьезности наших отношений?
— А у нас отношения?
— Молодец, — он довольно рассмеялся и погладил ее по голове.
— В эту игру играют двое.
— Определенно, малыш. Так, подожди, я должен ответить об изменах…
И он умолк. Он определенно любил пикировки. Он, черт возьми, мастер.
— Непозволительная пауза, Марк.
— Я думаю.
Анна пнула его локтем в живот, и он, перекатившись на бок, поймал ее лицо и заглянул в него. Сложно думать и соревноваться, когда он так близко и когда он так непозволительно горяч. И он же знает, череда глупых женщин зачем-то сообщила ему о его неотразимости и сминающей мужской силе. Маскулинность, мать ее.
— Я буду стараться, — он потянулся к ее губам.
И она поцеловала его, хотя он придумал паршивый ответ. Очень паршивый. Он будет стараться не изменять ей. Кажется, за такое полагается пощечина. Только вот его язык… и его настырные пальцы, которые неизвестно когда успели изучить ее тело и теперь дарили нестерпимую сладость.
— И тебе придется помочь мне, — продолжил он вкрадчивым шепотом, — один я не справлюсь.
Еще лучше. Значит быть ласковой и шелковой. Отзывчивой. Готовой.
— То есть, — Анна попыталась успокоить дыхание, чтобы не звучать уж совсем жалко, — если ты оступишься, виновата буду я?
— Тише, тише. В себя надо верить.
Разговор разрешился очевидным способом. Он смял и взял ее. И в такие моменты она прекрасно понимала всех глупых женщин, что знали его до нее.
Марк оставил ее, чтобы найти рубашку. Эту он подарил и был не прочь видеть ее почаще. Не застегнутую, естественно. Сам он вернулся в грязно-серой с кожаными заплатками на локтях.
— Я поехал, — бросил он, застегивая манжеты.
— Хорошо.
— И еще, Анна. Сегодня последний день заточения, тебе придется выбраться из дома.
Вот это ее резануло по-настоящему. Даже дыхание перехватило.
— То есть мое мнение не учитывается?
— Оно учитывалось.
— Две недели, да?
— Именно, — кивнул он.
Марк подошел и сгреб в объятия, не реагируя на ее активное недовольство. Его губы коснулись виска, так невинно и по-отечески.
— Завтра я заеду за тобой, и мы куда-нибудь съездим.
Обнимал он мягко, но говорил твердо и уверенно. Будто не существовало и намека на право возражения.
— Я не хочу, Марк.
— Но тебе это нужно. Завтра в двенадцать.
Не будто. А так и есть.
— Тогда сделай шаг мне навстречу.
— О чем ты?
— Машина брата. У меня есть права, я хочу водить ее.
Настала его очередь недовольно хмуриться. Идея пришлась ему не по душе, но и забивать себе голову он оказался не намерен.
— Мы еще поговорим об этом.
И он ушел, не дав ей зайти на второй круг.
Глава 10Виктор
Ей не нравилась погода, пасмурно и зябко, и лучше бы оказаться дома под несколькими одеялами с чашкой чая в руках. Но брат был неумолим, он тащил ее вглубь леса и то и дело довольно улыбался. Типа, смотри какая красота!
— По Дискавери все тоже самое, только без мозолей, — сказала Анна.
Виктор скривил сестру и протянул ее рюкзак обратно.
— А вообще очень славно, — она расплылась в приторной улыбке.
Тащить еще и рюкзак совершенно не хотелось. Брат вновь закинул его на плечо и немного обогнал ее, указывая путь.
— Я хочу показать тебе одно место.
Оно, к счастью, оказалось недалеко. Брат немного покружил по равнине, выглядывая оставшиеся позади сосны, а потом нашел большой камень, вросший в землю, и отсчитал от него несколько шагов. Когда Виктор остановился, он крутанулся на месте и пару раз подпрыгнул, будто попробовал поверхность на прочность.
— Что еще за обряд? — не выдержала Анна.
Он поднял на нее взгляд, и его лицо совсем переменилось. Виктор стал предельно серьезен и собран, обычно он приходил такой домой, когда задерживался до самого утра. Тогда брат возвращался задумчивым и тихим, словно никак не мог сбросить произошедшее за день.
— Подойди.
И он протянул руку. Анна подошла и послушно ухватилась за его ладонь. Виктор же снова начал раскачиваться, толкаясь кроссовками о землю.
— Чувствуешь?
Да, определенно. Под ними было что-то подвижное и шаткое.
— Если подцепить вон с той стороны, то можно найти ручку, и тогда открыть очень легко. Даже женскими руками.
Она бросила на брата непонимающий взгляд.
— Я покажу.
Он потянул ее за руку, заставляя отступить. А потом опустился на колено и расковырял землю в углу, на который он указывал. Вскоре и правда показалось металлическое кольцо.
— Вот и ручка, — кивнул брат. — А теперь легким движением руки…
И он резко потянул на себя. Посыпалась земля и мелкие камни, а в его руках оказалась крышка от люка квадратной формы. Он отбросил ее в сторону и заглянул вниз.
— Иди, посмотри.
Анна заглянул через его плечо. Лаз оказался неглубоким, наверное, с ее небольшой рост, и узким, и с одной стороны виднелись ряды полок.
— Что это?
Он сел на землю, вытянув ноги вглубь ямы, а потом соскочил в нее.
— Тайник, Анна, — и он молча начал оглядывать полки, совершенно забыв о сестре.
— И что он таит?
Виктор выдвинул с нижней полки большой деревянный ящик и показал ей.
— Тут деньги, оружие, документы, пару ком…, — он осёкся. — В общем много полезного.
— Прекрасно, — кивнула Анна, хотя еще с трудом осмысливала все это. — Наверное, на всякий случай.
— На черный день.
Он открыл другой ящик и достал оттуда пистолет.
— А ведь оставалась надежда, что ты шутишь, — протянула она.