Географическое неравенство между Москвой и крупными промышленными центрами, с одной стороны, и остальными малыми городами РСФСР – с другой, не ограничивалось просто смертностью от пневмонии. Общие показатели детской смертности следовали тому же тренду. Корни неравенства лежали значительно глубже проблемы доступа к антибиотикам и качества медицинского обслуживания в больницах. Они отражали более общие различия в условиях жизни. Разберем их на примерах, находящихся на противоположных концах спектра, – привилегированная Москва и провинциальный Урало-Кемеровский региональный комплекс.
Особое положение Урала и Кузбасса
Очевидно, существует тесная связь между сохранением высокого уровня детской смертности от пневмонии и желудочно-кишечных инфекций и географическим распределением этих заболеваний. В конце 1940-х – начале 1950-х годов произошел заметный сдвиг в демографии РСФСР. В 1950-1951 годах на три уральских промышленных региона – Свердловская, Молотовская, Челябинская область и плюс Кемеровская область (Кузбасс) в Сибири – приходилось 19,2 % всех новорожденных в городах РСФСР, тогда как в 1946 году этот показатель составлял 16 %. Почти каждый пятый ребенок в РСФСР рождался в этих четырех областях. Поэтому все происходящее в сфере здравоохранения в этих четырех промышленных регионах оказывало значительное влияние на ситуацию в РСФСР в целом. Но еще более примечательное другое: в 1950-1951 годах доля умерших детей в целом, а также детей, умерших от двух интересующих нас групп заболеваний, связанных с окружающими условиями (пневмония и желудочно-кишечные инфекции), была значительно выше, чем доля новорожденных в целом. Это ясно видно по данным, приведенным в табл. 5.12 и на диаграмме 5.7.
Таблица 5.12
Количество рождений и детских смертей в городах Урала и Кемеровской области в процентах от рождений и детских смертей во всех городах РСФСР, 1946-1955 годы (желудочно-кишечные инфекции, пневмония, и все детские смерти)
Источники: Рассчитано на основе источников для табл. 5.7 и 5.10, а также по: ГА РФ. Ф. A-374. Оп. 30. Д. 6856. Л. 7, 7 об., 8, 8 об., 19, 19 об., 20, 20 об., 31, 31 об., 32, 32 об., 35, 35 об., 36, 36 об.
Диаграмма 5.7. Рождения и детские смерти в городах Урала и Кемеровской области в процентах от рождений и детских смертей во всех городах РСФСР: желудочно-кишечные инфекции, пневмония и все детские смерти, 1946-1955 годы
Поразительно, что в 1945-1946 годах доля умерших детей в этих четырех промышленных регионах (включая их столицы), а также доля детей, умерших от пневмонии и желудочно-кишечных инфекций, была ниже доли новорожденных. В 1945 году уровень детской смертности на Урале – Кемерово как в целом, так и при учете только малых городов (то есть без столиц) был ниже среднероссийского городского уровня и ниже, чем в Москве. В 1946 году показатели детской смертности на Урале – Кемерово, в городах РСФСР в целом и в Москве примерно были равны. Даже в кризисный 1947 год доля умерших детей на Урале – Кемерово лишь незначительно превысила долю этого региона в количестве новорожденных в РСФСР. Однако уже в 1950 году этот регион демонстрировал значительно более высокие показатели по детской смертности в целом и по связанными с окружающей средой болезнями, и эта тенденция продолжалась вплоть до 1955-го – последнего года, за который у нас есть данные. В 1950 году именно в этом регионе происходили почти три из десяти всех городских российских детских смертей от пневмонии и почти каждая четвертая смерть в целом.
Мы знаем, что именно в этом регионе были плохие санитарные условия и самые плохие жилищные условия в стране. Более того, коэффициент безопасности воды в этих областях был, вероятно, наихудшим в стране. Возможно, этих доказательств недостаточно, чтобы утверждать, будто эти факторы могут служить единственным объяснением таких показателей смертности с учетом того, что, как мы уже видели, показатели по смертности от пневмонии в этих регионах оказались даже хуже, чем показатели по желудочно-кишечным инфекциям. Проблемы с поставками продовольствия и топлива, недостаточное количество врачей также сыграли свою роль. Печальная ситуация с детскими врачами например, в Молотовской области, была общеизвестна[547]. И это происходило в регионе с чрезвычайно отсталой материальной базой и социальной городской инфраструктурой.
Особое положение Москвы
Урал и Кемеровская область стали, по сути, наиболее ярким примером общего тренда позднесталинского периода – растущего разрыва между детской смертностью в Москве и практически в любом тыловом промышленном регионе, включая даже Московскую область. Улучшения как в вопросе детской смертности, так и в сферах, обеспечивавших эти улучшения, происходили прежде всего в Москве. Разрыв между Москвой и остальной страной начинает проявляться в 1946-1947 годах и последующие годы становится только заметнее и заметнее. К 1951 году в Москве появлялись на свет 5,2 % всех новорожденных в РСФСР, и при этом доля смертей относительно всех детских смертей в городах РСФСР составляла всего 2,9 %[548].
Мы можем даже выстроить московский индекс детской смертности, и он откроет нам поистине удивительную картину. Вы можете увидеть ее в табл. 5.13 и на диаграмме 5.8. В табл. 5.13 уровень детской смертности в Москве за каждый год взят за 100 единиц, а затем показана разница с соответствующим показателем для каждого населенного пункта. Там, где детская смертность была ниже московской, будет иметь показатель ниже 100, а там, где смертность была выше, индекс будет, соответственно, выше 100.
В 1945-1946 годах детская смертность во всех тыловых промышленных регионах и городах укладывалась в очень узкий диапазон. Как мы уже имели случай отметить, разбирая региональные различия в успехах борьбы с пневмонией, детская смертность в тот момент в Москве была выше, чем в среднем по городам РСФСР, и, что самое удивительное, выше, чем на Урале. В 1946 году положение Москвы относительно улучшилось, но все равно уровень детской смертности в столице оставался выше, чем в промышленных городах и рабочих поселках Свердловской и Челябинской областей, где санитарная и жилищная обстановка была поистине ужасающей. Положение дел стало меняться во время голода, когда Москва получала продовольствие в приоритетном порядке. В этот же период власти предприняли определенные усилия по улучшению санитарных условий в городе, в том числе строительство завода по очистке воды, совершенствование системы уборки мусора, улучшение состояния уличных туалетов, строительство новых домов и проект газификации, который позволил большему количеству людей кипятить воду и регулярно мыться дома[549]. Эти последовательные меры, однако, не могли полностью справиться со все возрастающим объемом отходов и загрязнения реки, как производимых городом, так и поступающих извне. Тем не менее они создали в Москве значительно более качественные санитарные условия, чем в других промышленных городах и областях. При этом можно не сомневаться, что жители Москвы, включая рабочих, получали более качественную медицинскую помощь, чем жители любого другого города. Все это привело к созданию огромного разрыва в шансах на выживание между младенцами, родившимися в Москве, и теми, кто появился на свет в любой другой точке страны.
Таблица 5.13
Индекс детской смертности в РСФСР и тыловых промышленных регионах РСФСР, 1945-1956 годы (Москва = 100)
Источники: Рассчитано на основе источников для табл. 5.7, 5.10.
Диаграмма 5.8a. Индекс детской смертности, РСФСР и Московский регион, 1945-1956 годы (Москва = 100)
Диаграмма 5.8b. Индекс детской смертности, Центральная Россия, 1945-1956 годы (Москва = 100)
Диаграмма 5.8c. Индекс детской смертности, Поволжье, 19451956 годы (Москва = 100)
Диаграмма 5.8d. Индекс детской смертности, Свердловский, Молотовский и Челябинский регионы, 1945-1956 годы (Москва = 100)
Диаграмма 5.8e. Индекс детской смертности, Башкирия и Кемеровская область, 1945–1956 годы (Москва = 100)
Внимательный взгляд на данные табл. 5.13 и прилагаемых к ней диаграмм показывает, насколько значительным стал этот разрыв. В 1954 году младенец, родившийся в Московской области, то есть совсем рядом с Москвой, умирал в первый год жизни на 57 % чаще, чем московский новорожденный. В городах Ярославской, Свердловской, Челябинской, Кемеровской областей и Татарии дети первого года жизни умирали с вероятностью на 75-90 % выше, чем в Москве. Для детей, родившихся в Куйбышевской, Горьковской, Ивановской и Молотовской областях, вероятность смерти в первый год была выше в два раза, в Башкирии – в 2,5 раза. Только после 1954 года это неравенство в шансах на выживание стало постепенно сокращаться, и, как только этот процесс начался, он происходил очень быстро.
Заключение: Советский Союз и «кривая Престона»
В 1920-1930-х годах уровень детской смертности в Советском Союзе соответствовал уровню детской смертности в промышленно развитых странах Западной Европы на 40-80 лет ранее. Германское вторжение привело к разрушению уже устаревшей городской санитарной и жилищной системы, что вкупе с массовым голодом привело к еще большему росту детской смертности. Однако в противовес ожиданиям после 1942 года уровень детской смертности снижается, причем не просто до довоенного уровня, а значительно больше. Более того, эта тенденция оказалась устойчивой. Послевоенный голод 1947 года привел к новому всплеску детской смертности, но после того, как голод отступил, показатели детской смертности вернулись на уровень 1945-1946 годов. Этот процесс шел крайне неравномерно, не всем регионам удалось быстро оправиться: Урал вернулся к показателям до 1947 года только в начале 1950-х годов. Процесс восстановления и улучшения интенсивнее всего шел в Москве, где уровень детской смертности быстро стал значительно ниже, чем в тыловых промышленных регионах.