— Откуда вам знать, о чем я думаю? — спросила она, все еще не отрывая глаз от шоссе.
— Я знаю, моя мать тоже сделает все, что в ее силах, чтобы помочь тебе, — продолжил он. — Не сдавайся, Пенни. У тебя вся жизнь впереди.
Она выглядела смущенной, но потом на лице ее появилась понимающая улыбка.
— О, не беспокойтесь. Я никогда не сделаю того, что сделал папа.
— Тогда что ты здесь делаешь?
— Думаю, я хотела убежать отсюда. Я смотрела на проезжавшие машины и чувствовала себя такой свободной, будто я могу сделать что угодно, идти куда угодно.
— Ох! — Дом все еще никак не мог отдышаться.
Она повернулась к нему.
— Но идти мне некуда, и денег у меня нет.
Они стояли и смотрели друг на друга.
— Я часто думала о том, чтобы сбежать отсюда, — сказала она. — А теперь вот стало не от чего бежать.
Дом подумал, что она наконец потеряет выдержку и зарыдает. Но этого не случилось. Через некоторое время он взял ее за руку, и они направились на ферму.
— Полагаю, у любого человека временами возникают такие чувства, — понимающе сказал он. — Поехать куда-то, где тебя никто не знает.
Глаза Пенни снова были прикованы к горизонту. Дом довел ее до фермы и проводил наверх, в спальню. Они задержались у ванной, чтобы набрать стакан воды. Пенни послушно проглотила таблетку.
— А теперь ложись. Я буду здесь, когда ты проснешься.
Пенни легла и закрыла глаза. Дом подождал, пока дыхание ее стало ровным, и тихо вышел из комнаты.
ГЛАВА 3
Шериф стоял на кухне у большой дровяной плиты.
— Трагедия, — сказал он, когда вошел Дом.
— Что будет с ней? Очевидно, отец ничего не сказал ей о продаже фермы.
— На него это похоже.
— Куда она поедет? — спросил Дом.
— Она несовершеннолетняя. Если у нее нет родственников, а таковых мы не знаем, то она попадает под опеку штата. Она либо будет отдана на воспитание, либо отправится в приют в Олбани.
— Ей придется уехать из Норткилла?
— Посмотрим. — Шериф колебался. — Я не думаю, что возможны какие-либо сомнения в отношении этого несчастного случая? Я хочу сказать, что из-за того, что Хаутен не хотел говорить дочери о продаже фермы, все это выглядит…
— Я ничего об этом не знаю.
— Неважно. Если он застраховал свою жизнь, расследованием займется страховая компания.
Опять прозвучала сирена, и карета «скорой помощи» помчалась по дорожке, увозя в морг тело Джана Хаутена. Дом поморщился от глупости шофера, надеясь, что шум не разбудил Пенни.
— Когда вы въезжаете? — спросил шериф.
— Здесь будет жить моя мать. Она приезжает в конце этой недели.
— Тогда я поговорю со служащей службы опеки. Она сразу же займется устройством Пенни.
Дом открыл было рот, чтобы сказать шерифу, что его мать позаботится о Пенни, по крайней мере в первое время, но ничего не сказал. Мать поправлялась после инфаркта и ехала на Догвудскую ферму ради столь нужного ей покоя. Меньше всего ей нужна была обуза в лице неуправляемого подростка.
— Тем временем за ней присмотрит моя жена, — продолжил шериф и добавил, уже более доверительно: — Пенни не любит ее, но это неважно. Пенни — умная девочка, но необузданная. Она дерзит, а моя жена этого не любит.
— А что случилось с матерью Пенни?
— Она умерла десять лет назад. Джан никогда не мог справиться с Пенни. В школе она связалась с плохой компанией: они пропускают занятия, попадают в разные истории. Несколько раз Пенни попадалась на кражах в магазине. Мы больше не позволяем своей дочери появляться на ферме. Полагаю, именно из-за этого Пенни настроена против нас. Мы сразу же займемся оформлением документов и постараемся найти ей пристанище.
— Я собираюсь рассказать о случившемся моей матери, — сказал Дом, когда они шли с шерифом к машине. — Может быть, у нее появятся какие-нибудь идеи на этот счет.
От этих слов лицо шерифа просветлело.
— Тогда я подожду весточки от вас, прежде чем присылать сюда свою жену. Приятно было познакомиться с вами, мистер Уитфилд. Надеюсь, вашей матери здесь понравится.
— Думаю, понравится. Она влюбится в эту ферму, как только увидит ее.
— Да, здесь довольно мило.
Когда шериф уехал, Дом вернулся на ферму, прошел к телефону, висящему на стене в кухне, и набрал номер матери.
— Алло, — откликнулась Сьюзан Уитфилд.
— Это Дом.
— Привет, дорогой. Вернулся из Коннектикута?
— Еще нет. Я решил заехать в Норткилл, чтобы убедиться в том, что дом готов к твоему приезду.
— Чудесно! И как он выглядит?
— Я сейчас нахожусь в нем.
— Что случилось? — спросила она, почувствовав что-то неладное.
Кратко, насколько это было возможно, Дом рассказал, что произошло.
— Бедная девочка! — воскликнула мать, потрясенная рассказом. — Как ужасно! Она сейчас там?
— Да, она спит. Я, наверное, не смогу оставить ее одну. Кто-то должен оставаться с ней. Шериф сказал, что за ней присмотрит его жена, но…
— Оставайся там, — прервала его Сьюзан Уитфилд. — Я приеду как можно быстрее, как только смогу.
— Минутку, — запротестовал Дом, — ты ничем не сможешь помочь. — Но он знал, что спорить с матерью бесполезно. Кроме того, разве он в глубине души не надеялся, что она поможет найти какое-то решение?
— Конечно, смогу, — настаивала Сьюзан. — Когда приедет жена шерифа, скажи ей, чтобы она никуда не забирала Пенни. Я о ней позабочусь.
— Мама…
— Будь на месте. Я буду там раньше, чем ты думаешь.
— Но ты не сможешь присматривать за ней, — беспомощно сказал Дом. — Да и как ты собираешься сюда добираться?
— Попрошу Тони отвезти меня. Она ухватится за любой предлог, чтобы увидеться с тобой.
Сьюзан повесила трубку, не дав Дому возможности продолжить этот спор.
ГЛАВА 4
— Что вы собираетесь делать?
Они мчались по Таконик-парквей в спортивной красной «мазде» Тони Самнер. Спидометр показывал семьдесят пять миль, но в машине не ощущалось, что они ехали так быстро. Из динамиков фирмы «Дженсен» лилась тихая классическая музыка.
Сьюзан Уитфилд откинулась на сиденье, обтянутое мягкой бежевой кожей. Она любила эту дорогу вдоль хребта Таконик к Беркширским горам. Много лет назад она видела, как эту дорогу строили. И построена она была замечательно. Теперь деревья стали большими, а вдоль дороги взрывались золотом кусты форситии. Сьюзан улыбнулась, глядя на простиравшееся перед ней шоссе, и ответила на вопрос Тони:
— Разумеется, я собираюсь присмотреть за девочкой. Если надо будет, удочерю.
Тони засмеялась. У нее был очаровательный смех. В Тони практически все было очаровательным: изящные руки с безупречно обработанными ногтями, подстриженные «под мальчика» платиновые светлые волосы, обрамлявшие овальное лицо, искристые зеленые глаза с желтыми, как у кошки, зрачками, желание упорно трудиться и замечательная способность так же без оглядки развлекаться — все это было частью ее очарования.
Но самым замечательным в Тони была ее чуткость к тому, что происходило вокруг нее. Сьюзан не переставала удивляться способности своей помощницы оценивать настроение людей и ее тонкому такту в обращении с ними. Тони была помощницей Сьюзан в компании «Уитфилд коммьюникейшнз» вот уже три года. Оглядываясь назад, Сьюзан поражалась, насколько изменилась компания под все более растущим влиянием в ней Тони. Это была не очень-то конкурентоспособная рекламная фирма, ставшая теперь более чем известной. Клиенты обращались к ним, потому что знали, что могли рассчитывать на личное участие Тони в своих делах. А Тони любила работать: она засиживалась в офисе до поздней ночи и часто проводила там выходные. Теперь, когда Сьюзан собиралась выйти на пенсию, Тони принимала бразды правления. Сьюзан останется президентом компании и будет продолжать ее консультировать, однако она знала, что в способных руках Тони компания будет более чем в порядке.
— Удочерите ее?! — воскликнула Тони. — Но вы ее даже ни разу не видели! А если она окажется ужасной?
— Никто не «ужасен», и уж, конечно, не в шестнадцать лет. — Сьюзан была раздражена.
Тони взглянула на женщину, которая, как она надеялась, в один прекрасный день станет ее свекровью. В шестьдесят лет Сьюзан все еще эффектно выглядела. Высокие скулы, большие и ясные карие глаза. Она мало пользовалась косметикой, если не считать бледной помады персикового цвета. Ее каштановые волосы были коротко подстрижены и аккуратно завиты. Тони не могла представить себе Сьюзан на ферме, вдали от своих искушенных в житейских делах городских друзей и салона красоты. Решение переехать на ферму казалось Тони слишком радикальным шагом после перенесенного легкого инфаркта.
— Чему ты улыбаешься? — спросила Сьюзан.
— Просто представила вас в деревне, присматривающей за девочкой-подростком. Вы всегда казались мне такой соблазнительной. Ваше место в городе.
— Я не уверена в этом. Моя работа была способом выжить. Что касается девочки… — Глаза ее затуманились. — У меня была дочь, которая умерла. Она была совсем ребенком. Это было давно, до того, как родился Дом.
Тони сочувственно молчала.
— Не думаю, что женщинам твоего поколения понятно, как мы целиком отдавали свою жизнь детям тогда, в пятидесятые годы. Я была опустошена, когда умер мой муж. Мне пришлось оставить Джонни и Дома на попечение нянек и школы и отправиться зарабатывать себе на жизнь. Но вы, молодежь, о детях, кажется, совсем не думаете.
— Я не уверена в этом, задумчиво сказала Тони. — Если у меня будут дети, я буду сидеть с ними дома, по крайней мере первые несколько лет.
— Правда? А вот теперь ты меня удивила. Я думала, ничто не может отвлечь тебя от карьеры.
— Я люблю работать, что правда. Но мне почти тридцать. Практически любая деловая женщина переживает внутренний конфликт. Я люблю детей. Мне всегда хотелось иметь много детей. — Она увидела, что Сьюзан смеется, и засмеялась тоже. — Неправдоподобно, да? Но это так. Мне даже нравится думать о том, как рыцарь в сверкающих доспехах подхватит меня к себе в седло, и мы умчимся вместе в сторону заката.