ться возле розового палаццо, расположенного по левую сторону. Однако Ларк оказалась не готова к этому недолгому фантастическому путешествию. У нее дух захватило от красоты старинных зданий, нависших над сверкающей водной гладью. Парадный вход каждого палаццо имел собственную деревянную пристань, украшенную ярко расписанными по спирали колоннами. По главной водяной магистрали неслись другие «вапаретто», от которых расходились такие же волны, как и от лодки Ларк. Вдоль и поперек сновали водные трамвайчики, которые останавливались на минуту, чтобы высадить пассажиров и принять на борт еще одну шумную толпу. Поющие гондольеры неторопливо плыли в сбившихся в стайки, увешанных фонариками гондолах, и мелодия «О соле мио!» звучала среди стен палаццо.
Когда они добрались до места, перед Ларк предстал залитый светом прожектора фасад розового палаццо, отражавшийся цветными брызгами в темной воде. Над крылом здания сиял полумесяц.
У дверей ее встретил швейцар, который проводил Ларк в номер на третьем этаже. Внутри здания высокие потолки были ярко расписаны: в голубых небесах, полных похожими на взбитые сливки облаками, летели толстые ангелочки и упитанные полуобнаженные женщины и мужчины, облаченные в свободные одежды из золотого атласа и розовых шелков. По углам старинной кровати, задернутой тяжелыми бордовыми гардинами, стояли четыре столбика.
Непомерно высокие узкие окна выходили на Большой канал.
— Желаете что-нибудь поесть или выпить? — спросил слуга-итальянец. — Ужин в ресторане уже закончился, однако мы можем для вас что-нибудь приготовить.
— Нет, благодарю вас. Я, пожалуй, сразу лягу.
— Buona notte,[8] — поклонился он и вышел.
Ларк слишком устала, чтобы в тот же вечер встречаться с Джонни. Важно было психологически подготовиться и набраться сил для разговора с ним. К тому же было уже одиннадцать часов. Ларк разделась и накинула махровый халат, но заснуть так и не смогла. Она села у окна и стала смотреть на гондолы, водные такси и «вапаретто», снующие по широкому каналу. Мерцающий свет отражался в воде под мостом.
«Неужели я здесь? — подумала Ларк. — В Венеции?»
Всем сердцем Ларк желала бы поделиться своими первыми впечатлениями об этом волшебном городе со Сьюзан.
Несмотря на разницу во времени и на то, что легла она поздно, на следующее утро Ларк пробудилась рано. Солнечный свет залил номер. Ларк быстро оделась в черные вельветовые брюки и зеленый махровый свитер. Перед выходом она надела сережки, которые Джонни подарил ей на Рождество. Ларк надеялась, что это напомнит Джонни, как много им удалось сделать вместе во время съемок «Марии Бентон», и заставит его приложить все силы для съемок «Попойки».
Захватив свой экземпляр сценария, Ларк спустилась по широкой мраморной лестнице и пошла на шум голосов, доносившихся, как оказалось, из ресторана. Готические окна его выходили на Большой канал, и сверкающий свет отражался на темных деревянных перекрытиях и столь же темных рамах окон. Участники съемочной группы уже собрались за круглыми столиками или накладывали себе еды в тарелки возле буфета, на котором был сервирован завтрак по-американски. На серебряных подносах стояли тарелки с овсяной кашей, свежим беконом, омлетами, поджаренными хлебцами, пирожками, были кофе, чай, а также джемы, масло и свежий йогурт в серебряных креманках.
Несколько человек из их офиса заметили ее и помахали рукой. Ларк улыбнулась в ответ и налила себе чашечку кофе у буфетной стойки.
— Где я могу найти Джонни? — спросила она у молодой женщины, которая делала себе бутерброд с яйцом.
— Вон там, — показала та.
Ларк прошла к массивной деревянной двери, которая вела в залитую солнцем гостиную, прилегавшую к столовой. Джонни окружила группа людей. Он лакал «бурбон» и ругался.
Ларк постучала в открытую дверь и вошла.
— Простите, мистер Уитфилд, можно поговорить с вами наедине?
Ее резкий голос заставил всех замолчать.
— А, привет, — сказал Джонни. — Мне нравятся твои сережки.
Ларк повернулась к остальным.
— Я всего на несколько минут.
Уставшие люди с облегчением ретировались.
— Как ты меня нашла? — спросил Джонни.
— Меня сюда послали. — Ларк взяла бутылку из его рук и поставила ее на подоконник. — Ну и чем же ты занимаешься?
Он глухо рассмеялся.
— Из ничего делаю чего. Посмотрела бы ты, что требует эта кошка Жаннет сделать с этим поганым сценарием.
Ларк уселась рядом на расшитый золотом диванчик и положила сценарий на колени.
— Давай посмотрим. Уверена, что мы сможем разрешить эту проблему.
— Ну уж нет, только не с этой сучкой. Эта чертова примадонна считает, что может указывать мне, как писать ту или иную чертову строчку. Да пошла она..!
— Если предложенные ею изменения плохи, а она отказывается играть по сценарию, то ее надо уволить, — спокойно сказала Ларк, вовсе не уверенная, что такое возможно.
Джонни зашелся от смеха.
— Уволить Жаннет Голд! Для этого нам надо начинать судебный процесс по крайней мере за год до увольнения. Вот будет кутерьма! Мне это нравится!
— Посмотрим. Где именно она вносит изменения?
Джонни достаточно успокоился, чтобы найти сцену, над которой шла работа.
— Пропала целая неделя, — бурчал он. — Все ополчились на меня за перерасход средств, однако мы застряли тут по ее вине. О Господи!
— Расскажи, какие она требует изменения, — настаивала Ларк.
Потребовался почти час, чтобы найти компромиссное решение. Джонни наконец был удовлетворен.
— Я рад снова с тобой повидаться, — промолвил он, когда Ларк собиралась уходить. — Ты сейчас куда?
— Поговорить с Жаннет Голд.
— Удачи. Как к тебе относятся в АПГ?
— Очень хорошо. — Она усмехнулась. — Спасибо, что устроил меня туда.
— У тебя исчезает английский акцент.
— Такое случается. А теперь мне надо идти умасливать примадонну. Выпей кофе, ладно? Может, перекусишь?
— Я выпью кофе, — пообещал Джонни и встал, слегка шатаясь. Однако он чувствовал себя достаточно уверенно для того, чтобы продолжить работу над фильмом. Он — Джонни Уитфилд в конце концов.
Ларк проводили наверх в апартаменты Жаннет Голд на третьем этаже. Жаннет лежала на диване и смотрела по телевизору итальянский фильм.
— Вы кто? — спросила она, когда Ларк, постучавшись, вошла.
— Ларк Чандлер. Меня послали сюда из АПГ, чтобы разобраться. Можно войти?
— Если выслушаете, какие я внесла изменения в этот проклятый сценарий. Я единственная, кто сможет делать это.
— Признательна вам, потому что и нам бы хотелось, чтобы диалоги звучали естественно.
Жаннет села. Волосы ее были словно золотой шар, обрамляющий живые зеленые глаза. Густой грим, который она наносила для съемок, не мог скрыть тонкую красоту лица, похожего по форме на сердечко. Для этого фильма Жаннет прекрасно подходила на роль Кэролайн.
— Вы замечательно подходите для этой роли! — с восхищением воскликнула Ларк. — Как только я впервые услышала о том, что вы проявили интерес к фильму, то сразу поняла, что лишь вы сможете вытянуть эту роль. А роль трудная.
Жаннет ласково улыбнулась.
— Что ж, спасибо. Меня так долго топтали, что я уж совсем позабыла, что меня ценят.
— О, вас весьма ценят, об этом не волнуйтесь. Мы бы не выбрали работать с вами одного из лучших голливудских режиссеров, если бы не знали, что и вы, и картина стоите того.
Они вместе просмотрели изменения, которые Ларк согласовала с Джонни. Жаннет хотела еще внести кое-что и от себя, а Ларк изо всех сил старалась ей угодить.
Когда спустя два часа они появились под руку, поджидавшая их съемочная группа возликовала. Скоро все уже были на улице, готовые возобновить съемки.
Февральское солнце иногда скрывалось за облаками, похожими на взбитые сливки, а затем так же неожиданно появилось во всем своем блеске, согревая терпеливых киношников. Реквизит и освещение уже были установлены возле каменного мостика, изогнувшегося над узким отводным каналом. В плещущейся внизу зеленой воде отражались светло-серые и оранжевые здания. В Венеции машин нет, и потому город был погружен в тишину и спокойствие, нарушаемые время от времени стрекотаньем лодочных моторов.
Ларк какое-то время смотрела вокруг, а потом вспомнила, что еще не завтракала. Она ушла со съемочной площадки и побрела по узенькой улочке в поисках ресторана.
Было сыро и прохладно, и Ларк радовалась, что на ней шерстяной жакет. Она вновь и вновь переходила по крошечным каменным мостикам, которые изгибались над паутиной каналов, осторожно поднималась и спускалась по их сырым каменным ступеням и шла по неровным, покрытым булыжником улицам. Мимо проходили люди, они разговаривали, смеялись, иногда громко окликали друг друга. На какое-то мгновение Ларк остановилась в раздумье на одном из маленьких узких мостиков.
— А я все думал, когда же снова встречусь с тобой.
Он появился рядом так тихо, что она не слышала. Казалось, он вечно стоял рядом.
— Привет, Дом.
— Тебя, кажется, не удивило мое появление?
— Трент упомянул, что ты можешь нагрянуть.
Они посмотрели друг на друга. Ларк попыталась беззаботно улыбнуться, однако ничего у нее из этого не вышло. Дом склонился к ней. У Ларк мелькнуло, что он может дотронуться до нее, и от этой мысли ее охватила отчаянная дрожь.
Однако он лишь произнес:
— Я слышал, что ты уже околдовала и моего братца, и примадонну. Как это тебе удается?
— Просто здравый смысл. Никто же не хочет на самом деле ставить под удар этот фильм.
— Иногда у меня закрадываются сомнения на этот счет. Ты куда сейчас?
— Перекусить.
— Пойдем, я тебя провожу.
Ресторан «Ля Мадонна» спрятался в похожей на туннель мощеной булыжником улочке, расположенной невдалеке от Большого канала. Здесь было шумно и людно. Они уселись друг против друга за маленьким столиком, на который время от времени наталкивались суетящиеся официанты и мальчишки, убирающие грязную посуду.