— Мы все это время были вместе, — сказал он с обиженным и возмущенным видом. — Давай же будем вместе до конца.
Ларк не хотела говорить ему, что боится вновь увидеть Джастина Грума. Она не желала вызывать у Джастина ни малейших подозрений относительно того, кто она такая на самом деле, а ее участие в похоронах Сьюзан наверняка показалось бы ему подозрительным.
— Кто придет на похороны? — уклончиво поинтересовалась она.
— Большинство жителей деревни. Думаю, мама пользовалась здесь всеобщей любовью. Не думаю, что приедет много людей из Нью-Йорка. Во всяком случае Тони не будет, если тебя это беспокоит. Марианна, которая работает в «Уитфилд коммьюникейшнз», будет представлять фирму.
— А больше из Нью-Йорка никто не приедет?
Внезапно Дом догадался.
— О, так ты интересуешься, будет ли Джастин Грум? Нет, его мы не приглашали. — Впервые за несколько дней лицо его осветилось улыбкой. — А мне-то казалось, что ты мечтаешь встретиться с ним, просто чтобы узнать, какой он на самом деле.
— Мне кажется, я уже знаю, какой он на самом деле.
Тем не менее Ларк сказала, что остается.
Сьюзан хоронили на кладбище в Норткилле. Поминки состоялись в доме приходского священника, потому что Дому и Джонни не хотелось устраивать их на ферме. Если бы Ларк не была так потрясена смертью Сьюзан, поминки могли бы доставить ей чуть ли не удовольствие. Она с серьезным видом пожимала руки своим старым друзьям, Билли и Мэри, был там даже Грэм, обнимавший за талию девушку, которую Ларк не знала и которая держала на руках маленького ребенка.
— Что будем делать с фермой? — спросил Дом, когда позднее тем же вечером они трое — Дом, Джонни и Ларк — наконец остались одни на теплой кухне.
— Думаю, продадим, — с надеждой произнес Джонни.
— Мне кажется, нам не следует этого делать, — смущенно сказал Дом.
— Почему?
Дом посмотрел на Ларк.
— У меня по-прежнему такой ощущение, что этот дом принадлежит Пенни, — медленно пояснил он. — Мне тяжело при мысли о том, что, вернувшись, она узнает не только о конце Сьюзан, но и фермы.
Не споря, Джонни налил себе еще рюмку бурбона. Ларк подошла к Дому и обвила руками его шею.
— Мне кажется, что я не встречала человека лучше тебя, — сказала она ему на ухо.
Дом улыбнулся ей.
Однако Ларк не могла избавиться от чувства вины за то, что она косвенно послужила причиной еще одного сердечного приступа Сьюзан. Никакие слова Дома не могли приободрить ее.
В самолете по пути обратно в Лос-Анджелес Дом захлопнул «Нью-Йорк таймс», лежавший на коленях у Ларк и сказал:
— Ну вот что, мисс Печаль, давай-ка раздавим вот это. — И он показал ей на рекламу одного из ее любимейших калифорнийских каберне, «Велла Оукс» из подвалов Хайтца. Стюард открыл бутылку.
— Мне кажется невероятным, что за столь короткое время ты так полюбила мою мать, — начал разговор Дом, когда они потягивали вино. — Создается впечатление, что ее смерть ты переживаешь больше, чем я.
— Мне нельзя было так долго разговаривать с ней.
— Перестань терзаться. — Дом переживал за Ларк и решил отвлечь ее от черных мыслей. — Знаешь, ты не слишком откровенна со мною.
— В каком смысле?
— В смысле твоего прошлого.
Ларк застыла.
— Нет никаких следов твоего пребывания в школе кинематографии Нью-Йоркского университета. Там о тебе никто не слышал. Извини, но я не могу поверить, что тебя можно когда-нибудь забыть.
— А что заставило тебя сунуться туда? — спросила она наконец.
— Это было давно, когда мы только познакомились. Меня терзало любопытство, а не подозрительность. Зачем ты обманула?
— Чтобы поступить на работу.
— Я люблю тебя, Ларк. Но я не могу любить мираж. Мне нужна живая женщина, мне нужно знать, кто ты на самом деле, что ты из себя представляешь в действительности.
— То, чем я являюсь в данный момент. К чему нам мое прошлое? Все ведь позади…
— Ты смотришь на жизнь, как на кусок киноленты. Ты думаешь, что можно отрезать одну часть и продолжать просмотр. Но жизнь не такая; она скорее походит на клубок, который постоянно растет. Каждый из нас является ниткой из этого клубка.
— Очень поэтично.
Дом сдался.
— Кстати, — небрежно заметил он во время обеда, — можешь передать тому человеку, который утверждает, что он мой отец, что я как-нибудь загляну к нему.
Ларк удивленно посмотрела на Дома.
— О Дом! Для него это будет значить так много!
— Не понимаю, зачем ему нужно встречаться со мной, но я приду и постараюсь быть великодушным.
Ларк благодарно сжала его руку.
— Это замечательно!
— Чем он занимается? Он ведь был когда-то врачом?
— Да.
— Каким? Он ведь больше не практикует?
— Больше не практикует.
— Расскажи мне о нем, что можешь, чтобы я был готов. Как вы познакомились?
— У нас были общие друзья, — туманно пояснила Ларк.
— Ну началось, мисс Тень-На-Плетень. — Однако голос у Дома не был раздраженным. Забудем о том, что я спросил.
Ларк обрадовалась, что Дом не стал настаивать. Она понимала, что должна последовать совету Сьюзан и рассказать Дому правду, но не была готова к этому. В статье, которую она прочитала в «Таймс», говорилось, что Грума осаждают со всех сторон. Опросы общественного мнения показывали, что он отстает от своего соперника на несколько пунктов и с трудом удерживает эту позицию.
Что делало его чрезвычайно опасным.
ГЛАВА 68
— Я хочу, чтобы ты была со мною, когда я буду разговаривать с ним, — заявил Дом, как только они вернулись в Лос-Анджелес. — Он в больнице?
— Да, я поеду с тобой. Он действительно очень хороший, Дом. Он понравится тебе.
— Не надо говорить, кто мне понравится, а кто нет.
— Просто я понимаю, что ты нервничаешь.
— Вот-вот, а ты заставляешь меня нервничать еще больше.
Когда Ларк сказала Карлу, что Дом придет к нему, ее удивила его спокойная реакция:
— Конечно, я очень рад. Но я знал, что он придет, если ты попросишь.
Она рассказала Карлу обо всем, что случилось в Норткилле. После того, как Карл оправился от первого потрясения при сообщении о смерти Сьюзан, Ларк заявила ему, что это она виновата в том, что Сьюзан умерла. Вскрытие показало лишь, что отказал еще один клапан сердца Сьюзан. Но Ларк знала, что клапан этот отказался из-за нее.
Карла не удивило то, что Сьюзан узнала Ларк.
— Она всегда была такая открытая и такая рассудительная. — Голос у него сорвался. — Я знаю, что она допустила в жизни только одну серьезную ошибку.
У Ларк не было нужды спрашивать какую. Она поняла, что речь идет о дружбе Сьюзан с Грумом.
Она привела Дома в следующую субботу.
— Вот он, — сказала она.
Мужчины посмотрели друг на друга.
— Привет, — сказал Дом.
Возможно, он нервничал, но не показывал виду.
Карл также казался сдержанным, но Ларк понимала, что он слишком растроган, чтобы тут же начать разговор. Дом сел в кресло возле кровати.
— Мне жаль, что ты болен, — сказал Дом. — Если я чем-то могу помочь, скажи мне, хорошо?
— Хорошо.
В золотисты глазах Дома светилось сострадание.
— Мне жаль, что нам потребовалось столько времени, чтобы встретиться. Эта встреча должна была состояться много лет назад.
— Да, наверное.
Последовала неловкая пауза. Ларк стояла спиной к мужчинам, смотря в окно.
— Я сожалею о смерти твоей матери, — произнес Карл.
— Я тоже.
— Мне очень хотелось увидеть ее снова. Я бы чувствовал себя совсем иначе, если бы увидел ее, поговорил с ней, всего лишь раз — один только раз, прежде чем… — Он говорил так тихо, что его почти не было слышно. — Моя проклятая гордость.
Дом откашлялся.
— Я, собственно, не знаю, что произошло между тобой и мамой. Она передала мне только то, что говорил ей Джастин, а это было много лет назад. Ларк утверждает, что он лгал. Ты не мог бы рассказать мне правду?
Карл улыбнулся, отчего все лицо его осветилось.
— С той минуты, как ты родился, я хотел, чтобы ты выслушал меня.
— Ларк рассказала бы мне, если бы я разрешил ей.
Она повернулась, и Дом протянул ей руку. Ларк подошла и встала позади него, положив руки ему на плечи. Пока Карл рассказывал свою историю, Дом играл ее пальцами, на которых не было ни одного кольца.
— Мне стало так обидно на твою мать, когда я узнал, что она поверяла россказням Джастина Грума, — завершил Карл свой рассказ. — Она разорвала нашу помолвку и только тогда попросила объяснений. Она была зла и расстроена, но я не смог простить ее. Если тебе не довелось испытать такой горечи, которую испытал я, молю Бога, чтобы тебе никогда не довелось узнать это.
— Я испытала это, — понимающе сказала Ларк.
Продолжая играть ее пальцами, Дом сказал:
— Мне кажется, что в значительной степени страданий можно было избежать, расскажи ты обо всем сразу. Разговор — великая вещь. И даже простое письмо. Всего лишь средство общения, в котором все можно выяснить. Мне было бы тяжело жить в неведении, как прожила жизнь моя мать.
— Если бы мне пришлось прожить жизнь заново, — сказал Карл, — я бы прожил ее так, как говоришь ты. Я бы дал волю словам.
— Благодаря Ларк незадолго до смерти моя мать узнала правду, — произнес Дом.
— Да, именно благодаря Ларк. — Карл благодарно посмотрел на нее. Но Ларк не могла смотреть ни на одного из них. Она отошла от Дома.
Карл выглядел усталым. Дом взял его тонкую, костлявую руку, которая лежала поверх одеяла.
— Нам еще не поздно стать друзьями, — сказал он. — Я бы хотел прийти еще раз.
— И я бы хотел увидеть тебя снова. — Глаза Карла наполнились слезами. — Благословляю тебя, мой дорогой мальчик.
В машине Ларк сказала Дому:
— Знаешь что? Ты временами бываешь действительно отличным парнем.
Он рассмеялся.
— Вот. — Он бросил ей сверток. — Лишнее доказательство, что я действительно отличный парень.
— Это к чему?